– Как ты вообще смеешь?

– Спокойно, дружище, – Кирк всем своим видом излучал довольство. – Как же давно я тебя не видел!

– Отъебись, а, – Мэттью не сопротивлялся объятьям, в которые его недобровольно заключил Том.

– Идём, я всё покажу и расскажу.

Его будто достали из морозилки, как пачку овощей, и кинули на раскалённую сковороду. Мэттью паниковал.

– Пей, – он даже не понял, как оказался на диване в сидячем положении, и когда Кирк успел налить в этот откуда-то взявшийся чистый стакан.

Мэттью глотнул виски, потом ещё, а после, жмурясь, залпом выпил три глотка.

– Рассказывай, с кем ебался.

– Со студентом, – Мэттью потёр лицо руками.

Кирк молчал, а потом разразился смехом.

– Серьёзно?

Взглядом можно было убивать, только вот Томас уже выработал здоровский иммунитет к этим реакциям.

– А потом что?

– Он сказал, что я мудак, и свалил.

– Типично.

– Спасибо за понимание, петушок, – хмыкнул Мэттью, но успокоиться никак не мог. Его разрывало на части. – А теперь расскажи мне, что это за хуйня.

– Это кот.

– Я тебя ненавижу.

– Ну же, он такой милашка. Мэтт, гляди, – Кирк достал комок шерсти из клетки. – Он размером с айфон, – он выложил свой рядом с котёнком. Мелкий был ещё подслеповат, да и вообще мало понимал, что происходило вокруг.

Мэттью был ошарашен. Кот. Настоящий. Взглянув на которого уже жалко было запихивать его в задницу Кирку.

– Дай, сфотографирую, – Том отобрал у Беллами телефон и нацелился на котёнка, который едва шевелился рядом. – Я тебе шприцов купил дохренища. Заменителем молока будешь поить, короче, загуглишь.

– Это значит, что никуда мы не идём, – Беллами сжал челюсти. – Ты будешь помогать мне понять, что с этим, – он указал пальцем на комок, – делать.

Они оба вдруг затихли, когда услышали обиженный писк. Кот пополз к концу стола.

– Это мальчик? – шепнул Мэтт.

– Ага, – так же ответил Том.

Подловив его на руки, Мэттью прижал котёнка к груди. Он был совсем не такой, как Пусинадр, и оттого было обидно, а нос защипало.

Котёнок был рыжий, с белыми лапами и белым «воротничком». У Тома было больше опыта общения с кошками, его мама их очень любила, поэтому он смело перевернул существо на спинку прямо в ладонях Мэттью и погладил по белому животу.

– Разве он не красавчик?

– Он такой дохлый, – Мэтт ужаснулся снова. Что он будет делать с котом? Как приучать к лотку? А если он окажется мстительным? Или обидится на что-то? Будет ли есть сухой корм, или придётся ходить за ним, как за принцем голубых кровей, с какими-нибудь дорогими рагу? Обо что будет точить когти?

– Назови его Мурлыкой.

– Я устал трахать твою бедную матушку, – зарычал Мэтт.

– Понял, молчу.

Котёнок снова запищал. Этот звук вводил Мэттью в растерянность.

– Чего он хочет? – снова спросил он шёпотом.

– Наверное, еды.

По мере того, как Том вслух вычитывал цитаты из сайтов, которые выдал гугл на запрос «что делать с котёнком трёх недель», Мэттью по факту омолаживался душой, матерился шёпотом и кормил кота из шприца без иголки. Кот порывался выплюнуть молоко, которое, Мэттью проверил, было нужной температуры, но после принялся самостоятельно выкачивать его из шприца, а через некоторое время тихонько замурлыкал.

– Теперь положи его к себе в джемпер, чтоб не замёрз.

Через пару минут Мэттью понял, что этот хлюпающий звук издавал именно котёнок.

– Он меня… обслюнявил?

– Он же малой ещё. До года будет сосать тебе, как нехер.

– Отвратительно, – хмыкнул Мэтт, напомнив себе в следующий раз либо надеть что-то более плотное под низ, либо вообще отжаловать коту какую-нибудь другую одежду.

– Давай лучше имя прогуглим! – Том уже развалился с макбуком Мэтта на диване, потягивая виски и жуя вчерашние спагетти из глубокой тарелки.

– Иди к чёрту.

Мэттью не мог пока что думать об имени. Кот для него был чем-то вроде одной из тех дурацких игр-симуляторов; он даже не приобрёл никаких личных характеристик. Он просто был маленьким, ни на что не способным существом, которое Кирк собирался оставить на него.

– Ты понимаешь, что мне некогда его кормить каждые три часа?

Том развёл руками.

– По крайней мере, срет он уже сам. Скажи спасибо.

Господи Иисусе и все его апостолы.

– А теперь давай чем-нибудь займёмся, пока он дрыхнет.

– А теперь ты едешь покупать всё, что мне может понадобиться, за свой счёт, – хмыкнул Мэттью. Он оттянул свободной рукой горло пуловера и посмотрел на обсасывающего его майку кота. Если бы только у него было время как следует его выкармливать. Он слышал, что коты помнят детские обиды. Либо становятся неуправляемыми и вредными, либо излишне ласковыми.

Кирк вернулся из вет-аптеки в отличном настроении, когда Мэттью уже и забыл про кота, спящего у него на животе. Он прочитал ещё двадцать страниц Гибсона, выпил чаю и спокойствие вновь обуяло его. Он раздумывал сначала о том, как бы ему сплавить кота кому-нибудь без лишних потерь. Но для этого пришлось бы его вскармливать хотя бы до месяца, а так можно было бы и заработать на этом. Мэттью глянул на рыжий комок. Нет, кот был не слишком породистый на вид. Хотя что он в этом понимал?

– Между прочим, это Европейский кот.

– Чего?

– Породистый.

Наверное, вполне обычная.

Мэттью выложил кота в небольшое одеяло, в котором Кирк его и привёз, а сам принялся дотошно рассматривать клетку, не замечая хитринки в глазах Тома. Том мог идти куда ему вздумается. Мэттью не мог позволить себе халатного отношения к животным. Слишком много котят утонуло вот в этом самом Ла-Манше, и три раза он находил пищащие пакеты под мусорными ящиками у побережья. Люди – бессердечные твари. Им плевать на всё, кроме собственного благополучия.

Он глянул на котёнка, который преспокойно продолжал спать у него на животе. Что ж, никакого от него вреда пока, верно?

Когда Кирк пытался всячески помешать ему приготовить ужин, Мэттью и думать забыл о Доминике. С шутливыми разговорами ни о чём, дурацкими подколками старых друзей и алкоголем, которого Кирк как всегда брал с запасом, Мэттью снова и снова возвращался к тому времени, когда они жили с Томом в двух комнатах, душа в душу. И не было человека, который был бы более понимающим и более мудаком, чем Кирк. И не было другого человека, который пытался бы получить от него сверх того, что он был готов дать.

Кирк уже за ужином развёл Мэтта на разговор. Для него он был просто Мэтт - всё тот же дохлый, призрачный парень, которому почему-то все давали. Сам Кирк никогда не пытался ездить другим маршрутом, но его всегда удивляло, как разные люди буквально вприпрыжку мчались в постель с этим озабоченным сурикатом.