3 - привет, царство мертвых нах

========== О чём можно и помечтать ==========

С выражением вселенской задумчивости Келли рассматривала кольцо на безымянном пальце. Не сказать чтобы слушала очень внимательно, поэтому дёрнулась, когда Доминик заорал:

– Алло, у него скоро день рожденья, что мне делать!

– Успокойся, блондинка, – сказала Келли и скосила глаза. – Набей его имя на грудь.

– Смешно.

– Он испытывает странное эстетическое удовольствие от бодиарта.

– Ты-то откуда знаешь, – Доминик округлил глаза и сам не понял, было ли это шуткой.

Келли пожала плечами.

– Невольно замечаешь вещи, когда человек любит помолчать, а потом вдруг начинает говорить.

Доминик хмыкнул и надулся.

– Послушай, почему бы тебе не спросить у него прямо? Хватит страдать, – сказала она и сомкнула руки на животе.

– Хочу, чтобы он был мой, – Доминик съехал задницей по ковру, откидывая голову рядом с коленками Келли. За спиной протопал на кухню Крис, нарушая серьёзное сопение. – Может, тоже предложение сделать.

– Рановато, – сказала Келли и вздохнула.

– Это шутка, честно сказать.

– Уже не релевантно.

– Понятно.

После ещё одной полосы молчания Келли сказала:

– Разве он ещё не твой?

– Он никогда полностью не мой, – Доминик потёр лицо руками. – Я хочу почувствовать это.

– Ты знаешь о нём больше, чем кто-либо.

– Ты не помогаешь.

– Я знаю. Но, – Келли поспешила оправдаться, – мне нечего сказать. Я беременная баба с кольцом на пальце.

– Хотел бы я, чтобы у нас всё было так же просто.

Келли улыбнулась, но ничего не ответила.

– Мне нужно выпить.

– Не нужно, – с материнской мягкостью возразила она и взлохматила его волосы. – Ты должен влиять на него, а не он на тебя.

– До какого-то момента я был уверен, что так и есть, – сказал Доминик и вскинул руки. – А теперь…

– Что случилось с Эдвардом?

Доминик подавился её прямотой.

Он помолчал, собираясь с мыслями, а после принялся рассказывать, подкрепляя слова осторожными жестами рук.

– … и он был так рад этому, по злому как-то, будто убеждал себя и меня, что он никому ничего не должен, – пауза. – Я так сильно его люблю.

– Это временно, киса, – Келли слезла на пол, несмотря на протесты Доминика. Там было уж точно не теплее, чем на диване. Она крепко обхватила его своими тонкими руками. – Потом пройдёт.

– Ты права. Наплыв какой-то.

– Он жестокий, – сказала она. – Будто доказывает тебе, что твоё отношение к людям – цветочки.

– Знаешь… я это понял, – Доминик вжался носом в тёплое плечо, вдыхая сладкий призвук ванили. – Он сказал, что ему это не нравится, и он так больше не хочет.

– Значит так и есть. Почему мне так грустно каждый раз, – сказала она и вздохнула. – Я говорила, что ты заслуживаешь мудака, но теперь я в этом совсем не уверена.

– Поеду на работу.

Доминик поднялся, извинившись за резкое движение, и помог подняться Келли, которая провожала его до самых дверей, как обычно кутаясь в кофту и вся превращаясь в один уютный комок шерсти.

Крутя педали, он ещё долго чувствовал этот поцелуй поддержки в щёку. Сердце билось в ритм и блюз, качая по венам смесь любви и отчаяния.

Он не привык гонять тяжёлые мысли по кругу, поэтому скоро решил, что ничто не помешает ему, как и прежде, наебать проблемы одним простым ударом – послать их к дьяволу и не позволить им опустить себя под воду.

На работе он объявился внутренне взбудораженным; желание чего-то нормального в жизни сменилось жгучей тягой ввалиться в дом и заняться тем, о чём в приличном обществе не говорят. Правда себя Доминик не считал частью этого самого общества, так что ему просто хотелось получить от Беллами то, что законно принадлежало ему, Доминику.

О таком желании пришлось забыть до конца смены, и едва он толкнул дверь в дом от себя, тело поспешило напомнить о приступе горячки, пока он сам от усталости мало что соображал. Мэттью выплыл из ванной с полотенцем на плечах, держа его за оба кончика цепкими пальцами.

Доминик уронил сумку и выдержал тяжёлый взгляд.

– Давайте займёмся сексом.

Мистер Беллами даже не пытался сдерживать ползущий вверх уголок губ. Он чуть склонил голову вниз, стянул вниз полотенце и сложил его в аккуратный квадрат. Будто этого и ждал.

Доминик всё думал, так ли чувствует себя лампочка, наполняемая электричеством, как он в тот миг. И скоро ли он перегорит к чертям.

В голове творился какой-то кошмар, пока Доминик лежал, прижатый тёплым весом, и пытался выдержать пытку. Поцелуи мистера Беллами были искусными и искусительными, и целовал он так долго, что Доминик ощутил чувственное возбуждение, словно девчонка.

Чтобы не сдать мистеру Беллами свою минутную слабость (его рука уже начала спускаться по животу вниз), он перевернул их обоих и с новыми силами начал покрывать его лицо поцелуями.

– Детка, – сказал мистер Беллами, запутывая пальцами его волосы. – Bebe.

Доминик на секунду оторвался от точёной линии его челюсти и постарался смотреть как можно более красноречиво.

– Мне нравится, – ответил он. – Моим наслаждением вы будете только если… ох.

При всём желании Доминик не смог бы посмотреть вверх, а что самое главное, увидеть выражение его лица, когда он делал эти вдохи и охал. У него была очень красивая кожа, очень красивые соски, очень красивый рёберный костяк. Он был худой, его было слишком мало физически.

Это странное чувство не помешало Доминику позаботиться о полуэрекции мистера Беллами и спросить:

– Теперь я могу быть вашим joie?

Он ничего не ответил. Он улыбался.

Доминик гордился своими опытными касаниями. Он и не подозревал, что через двадцать минут будет умолять своего мистера Беллами двигаться помедленнее. Эти чувственные штучки совсем сбивали с толку.

Мистер Беллами выказывал уверенность одними своими толчками, неизвестно что вселяло в него эту тактильную самонадеянность, но оно было как нельзя кстати. Обливаясь потом, Доминик сжимал ноги покрепче и не чувствовал конца, ни близкого, ни далёкого. Он легко терпел эту пытку над своим телом. Мэттью с увлечением принялся за дополнительную стимуляцию, будто впервые о подобном узнал.

По телу с частотой обычных судорог пробегала дрожь. Стоило только прикрыть глаза, и перед ним, в голове, в нём, разворачивалось чувственное море, красно-золотое, где он задыхался и тонул, и никак не мог понять, когда же будет дно.

Оргазма, как и любую другую вещь в жизни, стоило только перестать ждать – он чуть не взвыл, когда начал кончать. Мистер Беллами замер словами на его губах , руками вокруг плеч, прислушивался и реагировал на любую дрожь.

– Ещё, напрягитесь ещё, – нашёптывал он.

Бёдра дёргались вперёд сами, потому что иначе напрячься не представлялось возможным. Через бесконечные тридцать секунд и целую гамму стонов он даже испугался – как может вытекать что-то из члена на протяжении минуты?