– Взгляни на факты. Ты просто жалеешь, что Майоминг уходит, вот и всё, – девушка уже приготовилась спорить, но Крис перебил её.

– Дом, он мастер своего дела. Он достаточно молчалив, в чужие дела не лезет, – студент прервался, чтобы захватить ещё немного лапши и медленно съесть её, сохраняя абсолютно непринуждённый вид, будто не обсуждал сейчас своего преподавателя, – но стоит ему только оказаться за кафедрой, мы все с открытыми ртами сидим.

– Это точно никак не связано с общим показателем IQ в аудитории? – парировал Доминик.

– Ну вот чего ты ёжишься! – не выдержала Келли. – Во всяком случае, ты всегда сможешь отказаться от его консультаций.

На это Доминик лишь головой покачал, разглядывая унылые, поистине достоевские, жёлтые стены. Четыре года назад он даже представить не мог, что будет относиться к перспективам будущего с таким цинизмом: ситуация его не щадила, как и любого другого студента, который оказался на относительно далёком расстоянии от дома, да ещё и с маячащей пересдачей, с таким-то преподавателем, который, к тому же, планировал тут же проводить с ним консультации, пусть и пробные.

Нет, других таких студентов, пожалуй, не было.

Доминик Ховард, единственный и неповторимый, тот, кому приходилось умасливать себя на ещё два года в этой дыре ради большей зарплаты в перспективах, безусловно, самого светлого будущего.

– Ну? – Келли явно ожидала ответа, Доминик бы не удивился, узнав, что прослушал целую арию в её исполнении.

– Если через десять лет у меня будет в шкафу столько же пиджаков, разрешаю меня избить, – фыркнул он, лишь бы не откровенничать в это мгновение, толку в этом было никакого, ведь он и сам не обдумал как следует всё то, что происходило в его голове.

– Ты не меняешься, Дом, – она похлопала его по коленке и встала, опираясь на столик. – Мы ещё поторчим здесь немного…

– А потом поедете трахаться. Понял, бузить не буду, посуду помою, – он шутливо поднял руки в воздух.

– Бу! – по-детски ляпнула Келлс. – Ладно, пойдём, пусть сам тут разбирается, – она потянула Криса за руку, а он, надо отдать ему должное, всё же попытался помочь, прихватив пару кружек с собой, чтобы оставить их на кухне по пути к входной двери.

– Не кури в доме, – проворчал на прощание Уолстенхолм, прежде чем закрыть за собой дверь на два замка. Внезапно Доминику стало не по себе.

Он не мог даже пошевелиться, чтобы выключить играющую музыку. Лишь позволил настроению одолеть себя, хотя бы наедине. Он ещё раз окинул полки взглядом, на самом верху даже стояли какие-то рамки, а в той, что была чуть правее и ниже, находилась единственная фотография с лицом, которое никогда не принимало злого или разочарованного выражения, что бы он ни сотворил. Доминик пару секунд очерчивал взглядом лицо своей мамы, после глянул за окно, слыша перестук дождя сквозь джазовый мотив, что раздавался из колонок.

Пролежав в состоянии трупа минут десять, он потянулся за своей сумкой, чтобы достать из внутреннего кармана коммуникатор и набрать нужный номер.

– Мисс Майоминг? Здравствуйте, я так рад вас слышать, – хотя она бы не сказала так, завидев его в таком состоянии. – Можно я зайду во вторник?

__________________________________________________________________________________

Упоминается English Tea в исполнении замечательного сэра Пола Маккартни

========== О решении ==========

В лаборантской у методистов было очень тесно, и это ещё мягко говоря. Это казалось удивительным, ведь они были значительными персонами во всём потоке и неофициально стояли выше простых преподавателей. Мисс Майоминг делила свою скромную обитель с мистером Беллами, которого Доминик там видел один раз, и то по чистой случайности. По крайней мере, тайна выбора его преподавательницы была раскрыта: мистер Беллами действительно был с ней в более дружеских отношениях, чем со всеми прочими.

Заприметив его, миниатюрная женщина, которая больше смахивала на студентку, чем на преподавателя, носилась между двумя столами и шкафчиком, где хранился электрочайник и заварка. Она приглашала Доминика присесть и в то же время полакомиться украденным из администрации печеньем в шоколадной глазури, расспрашивая об учёбе и вдобавок обо всем на свете.

– Бывало и лучше, когда вы были моим куратором, – мягко уклонился от всех вопросов сразу студент.

– Не прибедняйся, маленький монстр, – она припомнила шутливую кличку, – я оставляю тебя в надёжных руках.

Мало сказать, что Доминика эта фраза напрягла - на секунду она выбила его из колеи, лишила душевного равновесия, повалила с ног и всё в таком духе.

– Почему?

– Я знаю, ты с ним мало знаком. Но он чудесен и очень мил, хоть и не горит желанием подпускать кого-то слишком близко. Это настоящий профессионализм, – Мисс Майоминг забавно отфыркивалась от постриженных под каре волос, отливающих поразительно глубоким, тёмным цветом, и раскидывала чайные пакетики по потёртым кружкам.

– Мягко сказано, мало знаком, – проворчал Доминик, немного обидевшись.

– Если бы он был плохим человеком, я бы не стала делить с ним аудиторию, как думаешь? – она улыбнулась, присев на край стола мистера Беллами - его владелец не замедлил появиться в дверном проёме, буквально врываясь в небольшое помещение и распахивая обе дверцы шкафа слева от входа.

– Вся методика на второй полке, – она склонила голову, пытаясь проследить действия обычно неторопливого преподавателя.

– А немецкое…

– В красной папке, – тут же подхватила мисс Майоминг.

– Здравствуйте, Доминик, – мужчина подхватил увесистую папку, равнодушно кивая студенту так, будто это он был студентом, а Ховард преподавателем, не наоборот.

– Доброго дня, мистер Беллами, – Ховарду с трудом удавалось держать лицо; всё в этой ситуации казалось таким странным.

Щёлкнула кнопка чайника, оповещая о том, что вода вскипела, и преподавательница сняла чайник с подставки, чтобы начать разливать содержимое по кружкам.

– Ты будто демона увидел, – усмехнулась она, – расслабься, Доминик.

Тот лишь покачал головой в ответ, теперь не желая дальше расспрашивать женщину о том, подпишут ли ему заявление и простят ли пропущенные встречи с учителями английского и французского - мисс Майоминг и так всегда прикрывала его, подписывая заявления даже тогда, когда в клубе играл его любимый ди-джей. Вместо этого Доминик склонил голову набок, пытаясь придать себе как можно более безмятежный вид.

– А у вас какие планы, мисс Майоминг?

*

Спустя полчаса разговоров ни о чём, студент вышел из лаборантской абсолютно довольным – ему всегда нравилось вдоволь поболтать с приятными людьми, и миниатюрная Майоминг с приятными, азиатскими чертами лица была такой милой, но в то же время самодостаточной, что невольно становилось для кого-то предметом подражания и поклонения. Она же общалась с Домиником на равных, и это ему льстило, а вот Беллами предпочитал, несмотря ни на что, сохранять приличное расстояние между собой и людьми в принципе.

Ховард тихо вышел из лабораторки, направляясь к двери почти неслышно, как вдруг завидел активно махающего рукой Эда. Этот идиот, как любовно называл его Доминик, был одним из самых приятных знакомых во всем потоке, а затем стал ещё и лучшим другом – именно тем человеком, который был ему ближе, чем кто-либо другой. Он же периодически затаскивал Ховарда в гей-клубы, несмотря на протесты, и там позволял ему напиваться в баре, пока сам развлекался как мог. Нельзя было также упускать из виду тот факт, что Доминика возможно было склеить в подобных заведениях, но к такой практике он не стремился: общение с противоположным полом давалось ему куда легче, а он всегда шёл по пути наименьшего сопротивления.