Бледжет — вор!

Известный банкир избран

президентом торговой палаты

Перепуганный сотрудник, готовивший заметку к набору, клянется и божится, что в заголовке оригинала было «Бледжет — шеф» (по-английски — «chief»). Чья-то зловредная рука заменила одну букву и получилось «thief» (то есть «вор»). Скандал усугубляется тем обстоятельством, что достопочтенный мистер Бледжет — близкий друг владельца газеты.

Тотчас находят виновного в оскорбительной выходке. Им оказывается старый, опустившийся Джон Донахью, в прошлом — опытный журналист, а теперь затурканный типографский корректор, обязанный просматривать свежие оттиски с печатной машины и в последний момент вылавливать ошибки наборщиков. Он и не пробует отрицать, что видел злополучный заголовок: «Что и говорить! Конечно, я видел эту букву „t“ , не стану же я утверждать, что я ее не видел... Ведь я не слепой».

Психологически верно описано в книжке американского автора, что маленький пришибленный человек... не посмел поверить своим глазам. «Я и подумал, — объясняет Донахью, — что в редакции так именно и хотели написать... Должно быть, этот Бледжет и взаправду вор». Старый корректор добавляет в свое оправдание, что раньше он пытался что-то выяснять, приходил в редакцию, спрашивал, зачем это да зачем то, но так как от него недовольно отмахивались — не приставай, мол, лучше тебя знают! — то и он в конце концов махнул на все рукой.

Не стоило бы возвращаться к этому трагикомическому эпизоду, если бы изложенная ситуация не была бы, к сожалению, довольно типичной. Известны многие случаи такого же странного разлада между восприятием и мышлением. Самый «классический» из них — горькая для авторского самолюбия Достоевского ошибка в «Дневнике писателя», когда вместо «Что делать?» было напечатано «Кто виноват?»... Чернышевского! Читавшая корректуру молодая девушка В. Тимофеева (Починковская) позднее призналась писателю, что заметила его описку, но не посмела сама ее исправить в типографии: «Вы столько раз говорили мне, что все должно оставаться так, как стоит у вас в корректуре... и я подумала, что вы могли и умышленно сделать эту описку».

К числу неожиданных «выходок» нашего глаза относится явление, которое американские исследователи (например, Г. Кросленд) назвали «корректорскими иллюзиями», а известный популяризатор научных знаний в СССР Я. И. Перельман — «иллюзиями типографскими».

Ни то, ни другое определение нельзя считать достаточным, поскольку подобные иллюзии возникают не только у корректоров в стенах типографии, но часто — в обыденной жизни.

Известный психолог У. Джемс рассказывал: «Я помню, как однажды вечером в Бостоне, поджидая омнибус с надписью „Mount Auburn“, который мог бы доставить меня в Кембридж, я прочитал на дощечке приехавшего омнибуса именно эти два слова, между тем как на ней (как я узнал впоследствии) было написано „North Avenue“. Иллюзия эта была чрезвычайно жива: я едва поверил, что глаза мои обманули меня. Аналогичную роль иллюзии играют и вообще при чтении» [41, с. 259].

Кто бы мог подумать, что точности работы зрительного анализатора мешает и такое непроизвольное движение глаз, как мигание!

Выдающийся исследователь зрительной системы Р. Грегори предупреждает: «В моменты мигания мы слепы, хотя и не замечаем этого» [38, с. 54].

Ученые, исследовавшие природу и роль миганий, выяснили, что последние происходят не только при раздражении роговой оболочки глаза или внезапном изменении силы освещения. Часто для мигания даже не требуется внешнего стимула. Экспериментальным путем получены данные, что частота миганий возрастает при напряженной работе мысли, например, когда человек задумывается над решением трудной задачи. И наоборот, когда мы увлечены своим занятием и дело у нас, что называется, идет, как по маслу, частота миганий резко сокращается. Предложено даже использовать частоту миганий как показатель уровня внимания или сосредоточенности на выполнении какой-либо сложной операции.

Что же получается? Стоит нам при чтении убористого шрифта лишний раз моргнуть глазом, как в этот самый крошечный момент и проскочит какая-нибудь опечатка. Выходит, что банальное выражение «проморгать ошибку» не так уж далеко от научно доказанного факта!

Никто не отрицает, что глаз — великий труженик. Посредством зрения человек получает до 90 % информации из внешнего мира. Знаете ли вы, какая нагрузка падает на зрительную систему лишь в процессе чтения?

«Представим себе рукопись, заключающую в себе 25 авторских листов, то есть содержание книги обычного, среднего размера, — писал знаток книжного дела М.И. Щелкунов. — Считая в листе по 40000 знаков, мы имеем миллион печатных знаков. Для того чтобы прочесть книгу, которая будет отпечатана по этой рукописи... читатель должен будет пройти глазами очень длинный путь (при корпусе — более двух километров) , и на этом пути глаз должен проделать работу по передаче нашему сознанию одного миллиона значков разного рода. ..»[133, с.433].

Кем-то произведен другой любопытный подсчет: если человек целиком посвятит свою жизнь чтению и будет читать по двенадцать часов в сутки, то за пятьдесят лет он успеет прочесть 24 тысячи книг объемом примерно 300 страниц каждая (или 18 тысяч книг — по Щелкунову). Сопоставим те и другие выкладки и мысленно вытянем в одну непрерывную линию все множество строк, по которым за эти годы пробегут глаза чтеца. Общий путь зрения составит 36000 километров — девять десятых земного экватора. Попробуйте-ка обежать почти всю Землю по окружности и ни разу не споткнуться!

Р. Грегори пишет, что было бы упрощением представлять себе зрение прежде всего как работу глаза и забывать о мозге (именно этим, кстати говоря, грешили в былое время многие руководства по корректуре и пособия по методике чтения).

Восприятие и мышление не обособлены одно от другого. Процессы зрительного восприятия, протекающие в глазу, — неотъемлемая функция деятельности мозга. Поэтому в физиологии органов чувств и принято рассматривать сетчатку глаза как часть мозга, вынесенную на периферию.

Несмотря на всю очевидность явления, не всеми, к сожалению, усвоено, что если по зрительным каналам поступает противоречивая информация, то «верховным судьей» должен быть мозг. В казусах с американской газетой и «Дневником писателя» потому и были допущены ошибки, что это непреложное правило оказалось нарушенным.

«Наш мозг значительно превосходит возможности наших сенсорных аппаратов, — указывает Р. Грегори. — Так, исходя из весьма скудных сенсорных данных, мы многое узнали о звездах и их строении, пользуясь методом дедукции и строя предположения и гипотезы на основании незначительного числа фактов» [38, с. 243]. На способность мозга оперировать с нечетко очерченными понятиями указывал «отец кибернетики» Норберт Винер [23, с. 82].

Но звезды — они далеко, а... опечатки близко. Помогают ли абстрактные теоретические рассуждения и лабораторные опыты навести порядок в суматошной обители печатных знаков? Безусловно! Надо только постоянно считаться с особенностями зрительного восприятия, обнаруженными исследователями, но недостаточно известными большинству тех, для кого чтение — их «хлеб насущный». Эти ныне «рассекреченные» явления не только удовлетворительно объясняют причины различных «отказов» в работе глаза, но и учат, как плодотворнее использовать поистине великое благо зрения. Трудно не согласиться с Г. Гельмгольцем: для того чтобы правильно видеть вещи, необходимо учиться.

«Глаза человека, — читаем мы в книге советского ученого А.Л. Ярбуса, — произвольно и непроизвольно фиксируют те элементы объекта, которые несут или могут нести нужные и полезные сведения. Чем больше нужных сведений содержится в элементе, тем дольше на нем останавливаются глаза... Последовательность и продолжительность фиксаций элементов объекта определяются процессом мышления, которым сопровождается усвоение получаемых сведений. При этом люди, по-разному мыслящие, в какой-то мере по-разному и смотрят» [142, с. 159].