— Что ж сразу не сдал, как ваши пришли? — осклабился Брутус. — Побоялся, что загребут вместе со мной?

Он почувствовал, как буквально на один миг рука, держащая его, дрогнула, и вновь ощутил себя на вершине.

— Мы теперь в одной лодке, Шштерн, как бы тебе ни хотелось обратного, — снисходительно улыбнулся Брутус. — Вы уже не отмоетесь, даже если приведёте меня лично Аспитису. Вам не простят. Не та организация.

— Мы и не собирались, — сохраняя лицо, Доминик отпустил его, но не отошёл. — Однако ты сам должен понимать, что твоей силы у тебя больше нет. Пока или вообще, я не в курсе, но меры принимать надо. Что предложишь?

— Искать союзников, — Брутус невозмутимо поправил рубашку. — Она так или иначе вернётся, и…

— Это из-за Ове, да?! — в порыве чувств Хас оттолкнул Доминика и сам оказался перед аурисом, сжимая кулаки и блестя мокрыми глазами. — Ты из-за него?! Он же не любил тебя, сам слышал! Зачем ты…

— Зачем я что? — холодно поинтересовался Брутус.

— Грызёшь себя?!

— Сам догадался или кто подсказал?

— Твои родители говорили… — тихо начал Хас, и Брутус за руку поддёрнул его к себе.

— Что говорили?

— Что вирус… что альмега, новая версия, тесно завязана на психическое состояние. И, даже если по человеку не видно, а внутри он переживает из-за чего-то, она тут же отреагирует! — выпалил Хас, и Доминик с Десмондом переглянулись.

— Почему же они не сказали этого мне? — вкрадчиво осведомился Брутус, ощущая, как его захлёстывает паника: он едва держался на ногах после их долгого перехода и сейчас последние силы покидали его — а ведь на нём не было ни одной серьёзной раны, лишь ушибы!

— Они не успели, нам уже нужно было уходить. Я думал… я думал, что на Адамасе ты выбрал неудачный угол, а устал сейчас из-за этих напряжённых суток… — Хас несчастно улыбнулся. — Но твои раны не затягиваются. Пожалуйста, забудь о нём! Он умер, он лгал тебе, он тебя предал! Из-за него сорвался наш план! И, если отец случайно напорется на нас, мы даже не сможем защититься! Приди в себя!

Собрав остатки сил, Брутус бросил его на пол и мельком посмотрел на терасов.

— Я выйду проветриться на пять минут, — известил он и, более не оглядываясь, пошёл к лестнице, ведущей наверх из подвала.

Как только шаги его стихли, Хас встал с пола, брезгливо отряхнулся и вынул из кармана телефон. Доминик поймал его за руку.

— Что ты собираешься делать?

— У меня есть человек, который нас не предаст, — прямо глядя ему в глаза, отозвался аурис. — Нам нужно пересидеть где-то, пока Брутус не станет опять собой.

— И кто же это? — сощурился Доминик.

— Моя гувернантка. Она проводила со мной больше времени, чем мать и отец вместе взятые. Она приведёт нам помощь. К тому же она очень не любит моего отца и сделает всё, чтобы мы ему не достались.

— А твой обожаемый Брутус не оторвёт тебе за это голову?

— Когда они приедут, будет уже поздно, — улыбнулся Хас.

— Это просто прекрасно, — Доминик отпустил его и поднял руки в знак капитуляции. — В группе один-единственный взрослый опытный солдат, а решения принимает пятнадцатилетний мальчишка. Недолго как пятнадцатилетний.

— Дверь открыта, Доминик, тебя никто здесь не держит, — елейным голосом напомнил ему Хас и ушёл с телефоном в самый дальний угол. Братья-терасы молча прослушали, как он сообщает своей гувернантке их координаты, и Десмонд одними губами спросил:

— Может, уйдём?

— Пораженец, — фыркнул Доминик и вернулся на своё место.

Когда обратно в подвал пришёл Брутус, никто из них троих не подал виду, что что-то не так. Сообщив всем, что с наступлением следующей ночи они пойдут дальше, а за день он придумает, к кому обращаться в первую очередь, аурис отправил Десмонда дежурить у входа в подвал, а сам, максимально далеко устроившись от побитой собакой смотрящего на него Хаса и подчёркнуто его игнорирующего Доминика, лёг спать.

Оказавшись на поверхности, Десмонд начал прохаживаться туда-сюда, по привычке совмещая обеспечение собственной незаметности и наблюдение за окрестностями. Он легко мог коротать время, ничего не делая, но на этот раз ему было о чём подумать, и он решил воспользоваться подвернувшейся возможностью, чтобы без лишних людей в окружении обмозговать их и лично его положение. Однако, как он ни старался, мысли крутились вокруг лишь одного — их предательства. Изначально они планировали всего-то узнать планы Брутуса и, через него, Азата, а потом эффектно взять его — настоящая, профессиональная работа под прикрытием, точно как у Стиана Шшварцзее. Как так вышло, что отныне они на стороне своего злейшего врага? И возможно ли вообще исправить то, что они натворили, или Брутус прав: что бы они ни сделали, их уже не простят? Если бы только напороться на что-то поважнее Брутуса…

Дом, в подвале которого они прятались, стоял на окраине небольшого городка, не имеющего ни одной правительственной ставки, и был под снос, потому людей здесь и близко не появлялось. На какие-то часы Десмонд даже расслабился, поверив, что они так и уйдут отсюда, никем не замеченные четыре всеобщих врага (вот это достижение для них с Домиником, в семнадцать-то лет), — но, не успело на его наручных часах выстроиться 11:00, как где-то неподалёку зашуршали шины сразу двух машин. Нырнув за ближайшую груду мусора, терас стал следить за дорогой.

Машины появились у их подъезда сразу с двух сторон — и остановились, полностью перекрыв собой отходные пути. Только завидев неспешно выходящих из них молодчиков в гражданской одежде, каждый достающий из багажника по автомату, Десмонд понял, что сопротивляться бесполезно. Заложив руки за голову, он вышел из своего укрытия и покорно дал себя сковать и первым затолкать в машину.

Интересно, а на такой поворот событий у Хаса найдётся план?..

Сквозь рвущую голову боль, отзывающуюся раскалёнными иглами чуть ли не в каждой клетке его тела, Брутус услышал, что солдаты Азата наконец уходят из подаренной ему самим командиром камеры пыток. Они оставили его подвешенным за руки на тонких цепях к низкому потолку, которые ранее он мог порвать одним лишь движением, — такие же сковывали его щиколотки и были закреплены на кольце в полу. Азат, похоже, специально приготовил эту комнату для своего в очередной раз проштрафившегося слуги и явно успел за то недолгое время, что их четверых везли в нынешнюю его резиденцию, потому что ранее он не мог знать, что Брутус более не представляет для него опасности.

Или мог?

Как они вообще их выследили? Брутус точно знал, что ни у него, ни у Хаса не было следящих устройств в телефоне или где-либо ещё, неужели он не учёл чего-то? Или кого-то? Могли ли, например, Шштерны на самом деле работать на Азата? Вероятно. МД так легко не предают, особенно будущие гвардейцы по происхождению. Кто бы мог подумать. А он сам пока только и может что огрызаться. Потому что, как ни старайся, Ове, мёртвый и изувеченный, Ове, всё время их любви ненавидящий его, продолжал стоять перед его глазами, стоило только закрыть их.

Удержать мысли в нужном русле Брутус тоже не мог. Больше всего ему сейчас хотелось отключиться: палачи Азата не оставили на нём ни единого живого места, а он уже отвык чувствовать настоящую боль — но нельзя было доставлять Азату подобного удовольствия. Рано или поздно он заявится — и должен будет увидеть, что пусть Брутус и схвачен, но — не побеждён.

Спустя какое-то время, не разбиваемое на отрезки и полное то затухающей, то вновь вспыхивающей болью, и в самом деле за тяжёлой железной дверью раздались шаги. Брутус с усилием вскинул голову: её замок уже щёлкал, отпираясь. И, когда в его камеру вошли с ухмылкой разглядывающий его Азат и едва-едва сохраняющий холодное выражение на лице Хас, он всё так же продолжал держать её поднятой.

— Как приятно наконец видеть тебя в подобающем месте, — с удовольствием в голосе отметил Азат, подходя к панели с кнопками на противоположной стене. — И положении. Осталась самая малость…