- Думаешь, он позволил бы ресторану обанкротиться? Просто… ради рейтингов?

В окно резко и нетерпеливо постучали. Продрогший Андерсон с тяжелой сумкой на плече указывал на часы и выразительно смотрел на Салли.

- Просто… будь осторожен, - сказала она и направилась к выходу.

Снова прозвенел колокольчик, и Джон медленно заковылял запирать дверь. Нога болела, ныло плечо, и он настолько хотел спать, что, казалось, и сидя на унитазе, заснул бы.

Но вместо того, чтобы немедленно уйти домой и лечь спать, Джон понес на кухню грязные салфетки и мятые скатерти. К счастью, Молли уже не рыдала на полу. Она устало опиралась на стол и утирала слезы, а Мэри что-то тихо и серьезно говорила ей.

- Молли, ты в порядке? – позвал ее Джон.

- Да, - ответила она. - Просто… лучше бы завтра не наступало.

- Всё будет хорошо. Что бы там Шерлок не запланировал, уверен, он хочет сделать как лучше.

Мэри удивленно посмотрела на него:

- Джон, мы все знаем, что именно он запланировал: он будет давать Молли кулинарный мастер-класс.

Джон нахмурился:

- Что? Когда…

- Около часа назад, перед тем, как уйти. Ты разве не знал?

Джон пошатнулся, скатерти выскользнули у него из рук.

- Ааа… нет. Не знал. Он ушел?

- Ну да. С тобой всё нормально?

- Да. Конечно. Не глупи. Пойду, надо еще скатерти постирать.

Он направился к лестнице на второй этаж.

- Мэри, ты бы не могла пропылесосить сегодня?

Джон запихал скатерти в машину, насыпал порошка, пересыпал, можно сказать, но ему было абсолютно всё равно. Он прислонился к стене и протер глаза.

- Дурак, дурак, дурак! – бормотал он себе под нос. Это и вправду было так глупо – чувствовать себя брошенным только оттого, что Шерлок ушел, не попрощавшись. Хоть бы словечко сказал, или рукой помахал, что ли… Глупо. А чего, собственно, Джон ожидал? Ведь Холмс – гребаная звезда. Да он, наверно, всех управляющих клеит. Да и в зале было столько красоток. Он мог подцепить любую, и каждая бы с ним пошла. Как нелепо было полагать, что Шерлок хочет именно Джона – немолодого хромого управляющего, который не может самостоятельно наладить собственный бизнес.

Нет. Джон не будет распускать нюни и страдать по Шерлоку, мать его, Холмсу.

Он опустил руки и глубоко вздохнул. Нужно было ещё столько всего сделать, столько подготовить для завтрашнего дня. А потом он пойдет домой, выпьет хуеву тучу виски и ляжет спать. И, если ему повезет, он больше не будет думать о Шерлоке, мать его, Холмсе.

С этой мыслью он спустился вниз и принялся за работу.

***

[Кухня ресторана «Империя». Молли выглядит усталой, её глаза блестят. Арти явно не выспался, он похож на выжатый лимон. Мэри стоит, поджав губы и скрестив руки на груди. Она то и дело поглядывает то на Молли, то на дверь в зал. Шерлок опирается на стол для подогрева (который, по счастью, выключен) и говорит:]

Шерлок: Что ж, думаю, всем известен наш завтрашний курс?

Молли: Мне нужна помощь.

Шерлок: Хорошо. В восемь утра. Молли и Арти.

Арти: Я?

Шерлок: Полагаю, ты здесь единственный Арти. Поэтому да, ты. И принеси мне кофе.

Арти: А какой кофе вы любите?

Шерлок: Ты производишь впечатление смышленого парня. Включи дедукцию.

***

Открыв глаза, Шерлок обнаружил, что сидит на лавочке в парке. Мир был неподвижен, безмолвен и холоден. А над головой сияли звезды, словно кристаллики сахара на печенье из горького шоколада.

Он понял, где находится, только через пару минут. Холодно. В воздухе едва уловимый запах моря, значит, я где-то у побережья. Слышно пение птиц, и звезды непривычно яркие. Это не город. Небо темное, но на северо-западе горизонт светлее, значит, там какой-то город, но не такой крупный, как Лондон. И воздух значительно свежее. Кент. Лавочка, тропинка – я в парке. Ах, да.

Теперь вспомнил. Он решил прогуляться, шел наугад. Голова раскалывалась, скрутило желудок, наблюдения, мысли, выводы – всё смешалось. В конце второго съемочного дня всегда происходило одно и то же: слишком много информации, слишком много шло не так, слишком часто он хотел сорваться, наорать на людей, которые превращали блюда, которые могли бы стать поистине великолепными, ну или хотя бы съедобными, в несусветную дрянь. А он обязан был сидеть в углу и наблюдать. Ничего не говорить, ничего не предпринимать, быть ничем.

Шерлок ненавидел такие дни. Какой смысл в наблюдениях, если он не мог использовать то, что знал. Конечно, он понимал, что в следующие два дня он эти знания всё равно применит, но по телу всё равно бежали мурашки, пальцы зудели, и он просто сгорал от желания сделать хоть что-нибудь здесь и сейчас.

Первое время он пытался унять этот зуд кокаином. Нельзя сказать, что это особенно помогало: кокаин его, конечно, успокаивал, но в оставшиеся съемочные дни Шерлоку вообще было абсолютно на всё насрать. И как только Лестрейд понял, что происходит, он немедленно положил этому конец.

Шерлок смутно помнил, что говорил сотрудникам «Империи» перед тем, как уйти. Какие-то банальности, рекомендации касательно окончания вечернего обслуживания, просьбы быть во всеоружии завтра утром… Он просмотрит это позже. Вообще, толку от Андерсона было мало: ему никогда не удавалось оказаться в нужном месте в нужное время, он никогда не снимал с того ракурса, который предпочел бы Шерлок, чтобы максимально выигрышно показать еду, не мог подобрать правильное освещение. Но в его работе был один огромный плюс: в конце дня в гостиничном номере Холмса всегда был отснятый за день материал, готовый для просмотра.

Как бы то ни было, сидя на скамейке в парке и досконально анализируя всю полученную в ходе наблюдений информацию, Шерлок предельно ясно понял, что на данный момент у «Империи» нет ни единого шанса продержаться хотя бы месяц. Деньги утекали сквозь пальцы, кухня была ужасной, шеф-повар некомпетентен, а владелец – слеп.

Владелец. Джон.

Шерлок нахмурился. Джон не был слеп. Кем бы ни был Уотсон, идиотом он точно не был. Ему хватило смелости пригласить Шерлока и просить о помощи. Мало у кого из рестораторов было столько же мужества.

Но было еще кое-что: то, что отличало Джона от всех остальных владельцев, кто нуждался в помощи Шерлока. Потому что к концу первого съемочного дня у всех, кто просил его о помощи, оставалась хоть капля мужества. Но Джон… Это была не безысходность, Уотсон не производил впечатления отчаявшегося человека. И не страх неминуемого банкротства. Это было что-то совершенно другое, Джону чего-то не хватало, и Шерлок хотел выяснить, чего именно.

- Ночная прогулка?

Шерлок остановился. Говоривший был сзади. Этот узнаваемый бархатистый вкрадчивый голос… Холмс напряженно ждал.

- Я бы сказал, они продержатся… пожалуй, месяц в лучшем случае, как считаете? – продолжил незнакомец. Шерлок прислушался: шаги приближались.

- Я предпочитаю не делать прогнозов относительно шансов того или иного ресторана, - сухо ответил Холмс. - Весьма сомнительное занятие.

- И, несомненно, бессмысленное времяпрепровождение, особенно когда никто не слушает твоих советов, - проговорил мужчина и подошел ближе. Он вздохнул, и этот вздох скорее напоминал шипение. – Не понимаю, почему эти Уотсоны до сих пор не закрыли ресторан и не сбежали. Болваны. Но нельзя же быть и красивым и умным одновременно. Хотя, бывают исключения.

Шерлок старался казаться спокойным, а незнакомец буквально пожирал его глазами – с головы до ног.

- С кого начнете? С малышки-повара? Или с хозяина? – небрежно спросил мужчина.

Шерлок повернулся к нему: он хотел как следует рассмотреть незнакомца в этом неверном тусклом свете уличных фонарей.

- Почему вы… А… понимаю. У вас профессиональный интерес, не так ли? Костюм, но складки на брюках заметнее, чем на пиджаке. В течение дня вы то затягивали, то ослабляли галстук. Эти ботинки вы носите уже несколько месяцев, но они до сих поскрипывают, значит, вы мало ходите. Всё это указывает на то, что вы много времени проводите в кабинете, сидя за столом. Сотрудник банка, например. Господин Мориарти, я полагаю?