Главный инженер вытер пот со лба. Он, разумеется, уже кое о чем догадался, недаром же несколько дней подряд в городе толковали о том, что готовится отмена национализации, а он, проведя на заводе десять лет, прекрасно знал бьющую через край энергию Майра. Однако сейчас, когда, отворив дверь, он увидел за письменным столом производственного комиссара птичью головку шефа, а в кожаных креслах двух поручиков с сигарами в зубах, он был застигнут врасплох. Он чуть было не сделал движение, чтобы отпрянуть назад, и прошло несколько долгих секунд, пока он полностью овладел собой и черты его лица приобрели обычное выражение.

— Добрый день, — произнес он.

— Добрый день, господин главный инженер, — сдержанно отозвался шеф и, не поднимаясь с места, протянул инженеру руку; сесть он ему не предложил…

В кабинете стояла глубокая тишина.

«Чтоб тебе сдохнуть», — пронеслось в голове у главного инженера; он ждал, чтобы первым заговорил шеф.

«Этого я вышвырну», — в свою очередь думал Майр.

Самообладание, однако, не покинуло его, и он старался вести себя дипломатично. Главного инженера шеф пока что считал на заводе незаменимым этот человек был крупный специалист-чугунолитейщик, он знал тысячи тонкостей привередливого шихтования, все разновидности кокильного литья, все до единого трюки, применяемые при сыродутном и американском процессах производства хрупкого ковкого чугуна, и еще не родился на свет тот модельщик или конструктор, который смог бы его хоть на миг обмануть в проектировании подмодельных досок, комбинированных стержневых знаков и припусков. Кроме того, он был также специалист по литью стали! А господин Майр давно задумал ввести на своем предприятии стальное литье, для чего требовалось смонтировать небольшой конвертор, установить котлы с днищами, снабженными темпелями, и рядом с электротельфером поставить крановое устройство в форме ухвата. На территории завода места для этого было в избытке, а Римамураньский металлургический комбинат благодаря дяде Майра обещал свою помощь. Правда, все эти проекты возникли еще до революции, в период военной конъюнктуры.

С этим отвратительным специалистом следует быть осмотрительным… этот тип во время пролетарской диктатуры повысил производительность завода, что, по понятиям шефа, являлось пределом подлости и вероломства. Следует, правда, признать, что главный инженер никогда не выказывал приверженности красным, — у Майра был на заводе осведомитель, — но и против них не произносил ни слова. Следовательно, по существу он показал свое истинное лицо. И все-таки сейчас нужна предельная осторожность!

Хуго Майр был заводчиком, а не каким-нибудь крикливым политиканом, не нищим голодранцем из Союза пробуждающихся мадьяр. Он всеми силами остерегался как бы, не дай бог, опрометчиво не смешать национально-политические интересы с делами своего предприятия, хотя, само собой разумеется, был решительно убежден в том, что «в моральном кодексе общества трезвый деловой расчет патриотически настроенных предпринимателей должен неизменно являться важнейшим элементом подлинно национальной политики», — так он по крайней мере заявил в своей речи, произнесенной по случаю траурного дня, объявленного Всевенгерским объединением металлургических комбинатов и машиностроительных заводов в связи со смертью императора Франца Иосифа I.

Главного инженера выгонять нельзя! А раз так, то шеф предложил ему сесть. И даже пошел еще дальше: когда инженер вопросительно огляделся, он представил ему обоих поручиков.

Штерц пробормотал что-то нечленораздельное и снисходительно протянул руку, а Юрко попросту нагло рассматривал высокого, грузного человека. Но последнего, как видно, мало заботило это. Он сидел на неудобном маленьком стульчике, сложив на коленях руки, и безучастно глядел на шефа.

— Завод, — заговорил наконец Майр, — как вы, быть может, благоволите знать, — в его голосе послышалось легкая ирония, — с нынешнего дня снова является исключительно моей личной собственностью!

Теперь пришла очередь ждать Майру. Он откинулся назад и, высоко подняв свою птичью головку, ждал ответа.

Главный инженер утвердительно кивнул.

— Я читал декрет, — сказал он просто.

Майр сдвинул брови.

Главный инженер помедлил немного, затем едва слышно все же добавил:

— Я к вашим услугам.

Но он не пожелал шефу успеха. Он даже не улыбнулся.

«Мерзавец!» — подумал Майр.

— Помочь устранить подстрекателей, — вдруг вмешался поручик Штерц, багровея от бешенства, — долг каждого честного венгра!

Главный инженер почесал затылок, скользнул взглядом по лицу шефа и сделал вид, будто вообще ничего не слышал.

Майр бросил на своего малость туповатого шурина предостерегающий взгляд и кашлянул.

Воцарилась гнетущая тишина.

— Оборудование? Материальное снабжение? Топливо? — поспешно спросил Майр, опасаясь очередного выпада шурина.

— Больших затруднений не ощущаем, — сказал главный инженер. — Оборудование… вы же знаете, — он загадочно улыбнулся, — на третьей вагранке надо менять обмуровку, иначе она скоро выйдет из строя. Ну а с материалом, учитывая нынешний объем производства, дотянем примерно до конца октября! Немного недостает зеркального чугуна, но марганец я могу заменить.

— Н-да-а, — глубокомысленно изрек поручик Штерц.

Главный инженер задумался.

— Кокса хватит всего на месяц! — сказал он. — К сожалению, шестьдесят процентов шихты нам надо собрать из литейного лома и собственного скрапа, в противном случае мы и трех месяцев не проработаем. С серой тоже будут небольшие затруднения. В общем… — Он махнул рукой. — Большой кран на ремонте…

— Благодарю вас, довольно, — остановил его Майр. — Позднее я пройду по цехам, и тогда вы сообщите мне детали.

Из того, что говорилось, поручик Штерц не понял ни единого слова.

«Два кретина! — мысленно обозвал он зятя и главного инженера. — Зеркальный чугун! Сера! Объем производства! Идиоты! В такие дни, когда кругом бушует пламя, взрослые люди заполняют драгоценное время подобными глупостями!»

Юрко не думал ни о чем и зевал от скуки.

— Кстати, — вновь заговорил Майр, — когда мы вздохнем свободнее, я попрошу вас составить письменный отчет. Об общем состоянии завода.

Эти последние слова имели целью осторожно нащупать почву.

Главный инженер кивнул в знак согласия.

— Вы включите в него поведение рабочих! — с внезапной твердостью добавил Майр, пристально глядя в лицо собеседнику.

Главный инженер пожал плечами.

— Мне кажется, это не мое дело, — сказал он. — Персональные дела…

Тогда Майр пошел в лобовую атаку.

— Если подстрекатели не будут устранены немедленно, завод не сможет спокойно работать! — отрезал он. — А работу ведете вы.

Главного инженера прошиб пот.

— Виноват… — проговорил он. — Моя работа — это… производство. Что касается его, тут я несу полную ответственность. Политическая оценка… и все прочее не моя профессия. Это, извините, компетенция отдела личного состава… Моя политика — литье чугуна, — заключил он и вытер лоб.

— Изменник! — шепнул Штерц позевывающему Юрко.

Юрко встрепенулся и с удивлением взглянул на Штерца: что это на него накатило?

Майр покосился на своих родственников. Штерц предостерегающе позванивал шпорами. Главный инженер взглянул на часы. Раздался заводской гудок. Майр чуть побледнел и сдвинул брови.

— Семь часов, — сказал главный инженер.

В кабинете воцарилось молчание.

— Отливки для подшипников мы хотим делать из чугуна первой вагранки, — вновь заговорил главный инженер, пряча часы, — но с нашей шихтовкой они немного хрупки! Из-за примеси ферросплавов я, может быть…

Все продолжали хранить молчание.

— Я вас больше не задерживаю, — сказал наконец Майр. — Мы еще встретимся внизу.

Главный инженер встал, слегка поклонился и вышел.

Поручик Штерц вновь залился краской.

— Каков негодяй! — воскликнул он. — Мерзкий плут, он явно на стороне большевиков! — Тут поручик вскочил. — Я изрублю его на куски! Я сейчас выйду и скажу…