Утвердительно кивнув, лидер троицы представился:

— Кот, — затем последовал жест в сторону спутников. — Это Серый и Ахмет.

Бицепс сверху оценивающе осмотрел конкурентов:

— Короче, пацаны, как будем делиться?

Развить диалог не удалось. К крыльцу подкатил лимузин с представительскими номерами. Шофер остался сидеть на месте. С переднего сиденья вылез мужчина в длинном пальто. Размерами он походил на легендарного Кинг-Конга. Громила открыл заднюю дверцу. Оттуда появился еще один человек, куда более скромных размеров.

— Спец! — разом выдохнули Краб и Ахмет.

Бицепс поскрипел зубами и с ненавистью изрек:

— Мозго...йоги.

Очередные ранние гости вошли в приемное отделение, как к себе домой, продемонстрировав полное пренебрежение к братве и охране.

— Голубушка, глубоким басом пророкотал Спец, — будьте любезны...

— К Мананге О. П.? — ядовито перебила сестра, не дожидаясь поисков листка с именем.

Проигнорировав сарказм вопроса, представительный мужчина из лимузина продолжил, как будто его и не прерывали:

— Как вы, очевидно, догадались, мы представляем консульство Республики Нигерия в Петербурге...

На приблизившихся братков он реагировал не больше, чем на сквозняк от неплотно прикрытой входной двери.

Охранники поднялись со стульев. Один что-то шепнул другому, и оба заулыбались. Третий заход на негра отбрили ехидно:

— Уважаемый, ступайте от поста ногами, пока мы ОМОН не вызвали!

— На каком основании, любезный? — несколько опешив, поинтересовался Спец, вторично и грубо прерванный.

— Чтоб тебе объяснили, братан, что нигерийского консульства в Питере нет! А посольство, вообще, в Москве! — обозлившись, рявкнул охранник. — И чтоб устроить конценсус твоему дипломатическому мандалитету! Ясно?

Спутник Спеца демонстративно засучил рукава. Но тот остановил его небрежным взмахом руки:

— Обострять команды не было. Тем более красиво сказано. — Он развернулся на каблуках, подхватив громилу под локоть. — Ладно. Подождем.

Братки, стоя в сторонке, заулыбались.

— Не дождешься! — тихонько бросил в спину уходящим Кот.

Минут десять изо всех углов приемного отделения слышались оживленные переговоры и трели звонков. Конкуренты старательно прислушивались к выкрикам друг друга и враждебно косились по сторонам. Эскалацию напряга и дальнейший рост непоняток с запутками разрядило появление снеговиков. На хлопнувшую дверь среагировали все. По мере отряхивания, обколачивания и таяния причудливых комков снега обнаружилась их начинка. От входа к дверям, ведущим на лечебные отделения, деловито шествовала пожилая пара.

— ...Не я... буду — родители! — нервно прошептала медсестра.

Пока бандиты в больнице делили негра, в квартире профессора Файнберга выпили «на посошок». У подъезда стояла машина «скорой помощи», походившая на сугроб с грязными черными колесами. Перпендикулярно падающему густому снегу из выхлопной трубы толчками выползали серые клубы вонючего дыма. Димон колобком выкатился на улицу, залез в машину и плюхнулся на сиденье рядом с водителем.

— Очнись, Семеныч! К нам халява! — фельдшер улыбался. От него вкусно пахло водкой и лимоном. — Хочешь за большие деньги покатать стариков-разбойников?

Водитель — усатый, тощий и прокуренный дядька — приоткрыл правый глаз:

— Долго?

— Много!

На торпеду легла зеленая бумажка. Аргумент заслуживал внимания. Второй глаз открылся сам собой.

— Криминал, — полуутвердительно пошевелил усами шофер.

— Не ерзай, Семеныч. Все по теме. Любящая бабушка желает срочно переместить внучка из бесплатной больницы туда, где лечат. Просто старички немножко выпили и расщедрились.

Водила смахнул деньги в карман и сказал:

— Куда?

— Молодец! Узнаю своего старого друга Штирлица! — захохотал искуситель. — Старость надо уважать.

Дверца салона медленно, с тягучим скрипом открылась. В ореоле ворвавшегося снега профессор Файнберг, согнувшись практически пополам, торжественно вполз внутрь. Но даже в такой позе ему удавалось излучать достоинство. Он аккуратно водрузил себя на сиденье и заглянул в кабину. Обнаружив там водителя, Виктор Робертович вежливо приподнялся, ударившись макушкой в жестяной потолок. Раздался глухой стук, похожий на отдаленный раскат грома. Сев на место, он церемонно кивнул:

— Добрый вечер, молодой человек. Рад встрече... — в конце кивка его челюсть врезалась в нижний край перегородки между салоном и кабиной, и профессор добавил, не меняя интонации:

— Ой!

Пока он, опершись руками о край окошка, пытался выпрямиться, рядом на откидном сиденье устроилась Виктория Борисовна. Ее крепкая рука властно разогнула соратника. Тут же в освободившийся проем полетела команда:

— Вперед, мародеры. В атаку!

Жесткая черная щетка шоферских усов дернулась вверх, обнажив желтые прокуренные зубы. Из глубины души тщедушного водилы вырвалось по слогам:

— Ма-ма!

Димон ободряюще оскалился и повторил, подняв вверх указательный палец:

— Семеныч, халява!

Универсальный код, запускающий в действие любые отечественные процессы, вернул шоферу способность к движениям.

— Трогай! — рявкнул из салона властный женский голос.

Потрогали все трое: профессор — ушибленную челюсть; фельдшер — карман с деньгами; водитель — педали сцепления и газа. Это прикосновение, единственное, напрямую относящееся к команде, оказалось и самым продуктивным. «Скорая помощь» вздрогнула дребезжащим корпусом и, стряхивая снег, рывком выскочила на середину дороги.

Между белоснежными тротуарами пролегала черно-коричневая река из грязи, снега, песка и воды. Она никуда не текла, омывая поребрики и беспорядочно припаркованные транспортные средства. Темные силуэты домов далекими берегами угадывались в белой крутящейся пелене. Но потом и они пропали. Начались бесконечные глухие заборы. Виктор Робертович посмотрел на свою спутницу. Та дремала, убаюканная гулом мотора. Словно солдат, коротающий минуты перед боем. Оберегая покой спящей, он положил руки на злополучную перегородку, а голову на руки. Высвеченный фарами огромный заснеженный пустырь промзоны простирался справа, уходя в бесконечность. Файнберг вздохнул и вдруг грустно затянул:

— Степь, да степь кругом, путь далек лежит...

Машина резко вильнула в бок и остановилась как вкопанная. Прервав песнь одинокой души, исполненную дребезжащим голосом, профессор печально спросил:

— Не понравилось? Извините, я не буду.

Семеныч сглотнул слюну и ответил:

— Не надо. Уже приехали.

Димон хохотнул, вытаскивая из кармана пачку «Парламента»:

— Не горюй, лихач. Мы с профессором на обратном пути еще «Голубой вагон» сбацаем! Правильно я говорю?

— Прекратить! — скомандовала Виктория Борисовна, из спящей пожилой женщины вновь превращаясь в руководителя операции. — Развели «Угадай мелодию»... пельдшеры!

Въехав на территорию больницы, «скорая» неуверенно замерла, потушив фары. Перед ярко освещенным приемным покоем стояли три шикарные иномарки. Хана пригляделась и уверенно скомандовала:

— К черному ходу!

Боковой фасад больничного корпуса украшала мрачная табличка: «Выдача тел родственникам с 14 до 18». Виктория Борисовна толкнула створки и в сердцах сплюнула:

— На засове. Придется входить через «приемное».

— Могут не пустить, — покачал головой профессор. — Понимаешь, посещение больных...

— Прорвемся, Витя, не бойся. — Она подошла к машине. — Сверим часы. На моих — шесть ноль две. Выйду в шесть тридцать. Ждите.

На прощание Хана многозначительно помахала перед Димоном сотней долларов и спрятала ее в карман.

Оставив машину «скорой помощи» за углом, Виктория Борисовна и профессор вступили в борьбу со стихией. Очередной снежный заряд обрушивал на город месячную норму осадков. Путь по заснеженной тропке изобиловал замаскированными ледяными выпуклостями и впуклостями, что в сочетании с некоторой шаткостью походки привело к нескольким незабываемым полетам. Но в конце концов им удалось-таки выбраться под козырек приемного отделения.