- А через сколько вы договаривались встретиться?

- Мы не оговаривали срок. Прибывший первым поселится на постоялом дворе и будет смиренно ждать.

- Ну-ну, - хитро прищурился капитан. - Тогда советую тебе посидеть пару дней у меня, а в провожатые взять тех двоих, что топают на родину. Им как раз через Смут идти. А пока можешь от скуки мои отчеты в порядок привести... Сам знаешь, не мое это - над циферками сидеть.

***

Развалины некогда стольного града Выжега производили удручающее впечатление. Я был здесь до разрухи и после всего по одному разу, но довольно долго смог оба раза здесь побыть, чтобы запомнить всю красоту и величие Выжега... и тягу к разрушению и мародерству орков, которых уже тогда подозревали в преднамеренном противостоянии Венцу Создателю. Я видел, как они разрушили главный храм Его и насколько непостижимо осквернили статую. Много моих братьев по вере полегло тогда...

Сколько в этих окрестностях живу и странствую - всегда наслаждался видом природы. Но город Выжег, превратившийся в печально известную Равнину, всегда выбивал из меня все положительные эмоции. Вряд ли найдется в этом мире еще одно такое место, в котором нельзя найти абсолютно ничего хорошего.

Орда стремилась к полному разрушению всего, что возвышалось над землей. И логики тут не было никакой. Как правило, орки грабили и тащили все, что могли, а тащить они могли много. Убивали только воинов, мирных жителей оставляли, дабы те могли снова накопить имущества, которое опять можно было бы пограбить. Но Выжег, тем не менее, в один из набегов был разрушен от первого этажа и выше. Храмы, как я уже и говорил, разрушались первыми. Летописцы единогласно высказывали версию о покровительстве оркам кого-то из старых демонов - это объясняло наличие в группе прикрытия нескольких десятков магов. Ничего глобального, вроде ядовитой саранчи, едкого тумана или жгущего пепла, простые разрушающие плетения, атакующие артефакты и левитируемые каменные глыбы. Мертвый лес правящего клана эльфов был мрачен, но там не было жизни. Здесь жизнь была, но в таком унылом состоянии, что настроение сразу падало аж до Сатанского хвоста.

Хатчет и Бол(среди своих также известный как Балабол), определенные мне в попутчики, угрюмо шли позади, одетые по последней моде путников - длинные плащи с капюшоном, длинные посохи, дорожные мешки и немного гражданского оружия. Зато сапоги им выдали новые, как прощальный подарок, вдобавок к денежному довольствию. Оба солдата достигли возраста тридцати лет, после которого служба по пограничному контракту была невозможна, и их откомандировали домой - 'улучшать генофонд', как со смехом комментировал Курт. Теперь ребята были желанными при дворе в качестве стражи, охранниками у купцов или даже частными учителями военной науки отпрыскам богатых семей. Примерно так и думали Хатчет и Бол, о чем я узнал из скупых разговоров на привалах.

Бол оправдал свое прозвище уже на втором привале, когда уговорил Хатчета поучить кроткого монаха бою на шестах. Уступив его уговорам(в самом деле, может пригодиться), я неожиданно оказался в роли тренировочного манекена, ибо палка из моих рук выбивалась часто и быстро. Попытавшись поменять позицию, я взмахнул шестом и зацепил за землю, отчего новые сапоги Хатчета были атакованы безобидной пылью. После этого нелепого урока отступился даже Бол. Парни хмуро молчали, а я чувствовал себя немного подавленно, хоть и знал, что монахам не положено уметь вести боевые действия хоть в каком-то качестве. На Пограничье и фронтирах были послабления, но они не заходили дальше метания ножей, стрельбы из лука и кидания арканов. Да и то, это было лишь для того, чтобы в случае чего защитить стены своего монастыря.

На следующем привале Бол вновь загорелся идеей обучить меня целенаправленно махать железкой, для чего выдал мне свой учебный меч - полоска подржавевшего металла с деревянной рукоятью.

- Святой отец, - с энтузиазмом бегал он вокруг меня, поправляя мою стойку. - Святой отец, держите меч обеими руками перед собой, из этой позиции отбиваться выгоднее всего. Перед тем, как парировать, делаешь шаг назад. Перед тем, как нанести удар - шаг вперед или вперед и в сторону. Меч держи крепко, а то выбьют. Следи за центром тяжести. Никогда не атакуй одним ударом, только двойкой или тройкой - два удара сверху или удар сверху и два посередине наотмашь. Да нет, ну не так!..

Пытаясь следовать его советам, я отмахнулся от невидимого противника и сделал шаг вперед, изображая атаку. Первым взмахом чуть не зацепил самого Бола, вторым срезал низкорастущую ветку, третьим вогнал 'меч' в кору дерева, где он и застрял.

- Безнадежный случай, - вздохнул Хатчет, рывком извлекая меч. - Давайте, что ли, в путь... Через пару часов начнет смеркаться.

Мы вошли в разрушенный город ближе к вечеру. Хатчет и Бол, переглянувшись, достали короткие мечи - стандартные армейские гладиусы, - и пристроились у меня за плечами. Я даже не шел, а брел, подавленно и грустно. Развалины не сверкали глазами хищников, поджидающих нас, в небе не возникали внезапно грозовые тучи, в кустах не хрустели ветки под сапогами подкрадывающихся татей... Но одного взгляда на эти руины хватало, чтобы почувствовать: здесь была смерть.

Сосредоточившись, я усилием мысли создал святой огонек - татуировка на ладони вспыхнула и потекла голубоватым светом, образуя шар. Грусть не отступила, мои телохранители придвинулись ко мне поближе, настороженно озираясь. Мы шли по некогда знаменитой Улице Западных Ворот - сюда прибывали караваны длиной иногда с саму улицу, загонялись и осматривались бдительной стражей. Я помню, что дома здесь были исключительно с плоской крышей, чтобы маги могли патрулировать взад-вперед всю улицу и, при необходимости, атаковать лазутчиков, прибывших под видом мирных купцов.

А теперь вместо Улицы Западных Ворот была широкая мостовая, поросшая редкой травой, да груды камней вдоль нее.

Я водил святым огоньком перед собой, иногда направляя руку на развалины - если бы там был кто-то живой, зверь или человек, шар поменял бы цвет со светло-голубого на красный или розовый. Тихо. Безлюдно. И никаких следов магии.

Дойдя до первого разветвления улиц, мы остановились.

- Куда дальше, святой отец? - почти шепотом спросил Бол.

- Влево, - так же тихо ответил я.

- Почему влево? - в свою очередь спросил Хатчет.

- Там кварталы богачей. Большие дома, богатая добыча... Орки скорее всего обитали там. Но мы обойдем и остальные улицы потом. Мало ли что.

Хатчет согласно хмыкнул и пошел вперед, я последовал за ним, Бол был замыкающим. Мне бросилась в глаза их выправка, почти одинаковая - посох просунут под рюкзаком наискось, и нижний его конец у обоих находился примерно в пяди от земли, меч каждый держал в расслабленной руке у бедра острием вниз. Я же свой посох использовал по назначению, нарушая мертвую тишину стуком и шорохом.

Первым не выдержал Бол.

- Может, песню споем, - предложил он неуверенно.

- Про веселую вдову и её дырявые юбки, - ехидно ответил Хатчет. - Тут же слетится вся нечисть на свежатинку.

Бол заткнулся, но ненадолго.

- Святой отец, - взмолился он. - Ну хоть вы молитву какую затянули бы! Невозможно в этой тишине!

Я согласно кивнул и полез в рюкзак за книгой. Открыв главу 'Об истине пути', стал читать негромко, но твердо, как на проповеди.

- Господь истинный мой, пребудь светочем мне и звездой путеводной, охрани меня от тьмы колючей, от морд злючих, от людей лихих, от затрат чужих. Разгони напасти, освети перекрестья дорог, хранителем мне будь. Кровь дорожную соберу для тебя, на ногах своих принесу, на руках сто дел будет добрых, на устах сотня слов святых, и да услышится каждое...

Парни расправили плечи, шли уже не так напряженно, а, можно сказать, даже бесстрашно. Стремительно темнело. Из развалин домов торчали высохшие деревья - казалось, словно неведомые звери из тени тянут свои лапы. Свет в моей ладони стал боле ярким, но так и оставался синим. Я подумал и погасил его, силы все-таки уходят, а на ночлег неизвестно когда устроимся.