Большой любитель преподносить противнику каверзные сюрпризы Эрих Левински и на этот раз не изменил своим принципам. В тылах 11-й армии ждали своего часа моторные лодки, которые должны были высадить немецких десантников в тылу III и II сектора обороны. Руководил этим отрядом майор Арним, получивший от Манштейна прозвище 'первый головорез 11-й армии'. Уроженец Восточной Пруссии, он видел смысл своего существования в войне и был готов выполнить любой приказ командования, любой ценой.

Позвонив по телефону Арниму, Манштейн приказал быть ему в полной боевой готовности, так как в самое ближайшее время, его оркестр сможет дать концерт. После чего отправился поспать, приказав адъютанту разбудить к двум часам ночи.

Лишившись некоторого преимущества в артиллерии и авиации, лучший мозг Германии решил изменить тактику боя и вернуться к ночным атакам. Посчитав, что противник в дневных боях выложил все свои силы без остатка и у него уже нет свежих резервов, Манштейн решил атаковать Бартеньевку в три часа утра. Благо к этому моменту позиции врага уже были различимы, и можно было задействовать штурмовые орудия.

В решающем бою за Северную сторону, немцы смогли выставить всего семь машин, остальные САУ были либо подбиты, либо нуждались в ремонте. Также не все благополучно обстояло и с пехотными соединениями.

Стремясь создать многократное превосходство над силами противника, оборонявшими Бартеньевку, Манштейн пошел на замену немецких батальонов румынскими. Так произошла ротация гессенцев атаковавших форт 'Сталина' на румынских горных стрелков полковника Симонеску.

- Год назад мы преподнесли русским хороший сюрприз, от которого они смогли прийти в себя только под Москвой. Сегодня мы вновь напомним им, что германская армия самая сильная армия в мире и наше зимнее отступление это только временная неудача и не более того - подбадривал генерал своих соратников перед ночным наступление, но не у него одного была хорошая память на даты и события.

Константин Рокоссовский также не был обижен природой ни памятью, ни талантом, ни организаторскими способностями. Полностью просчитав намерения и возможности противника, генерал-лейтенант приготовил ему свой сюрприз, и если Манштейну удалось поспать несколько часов, то командующий Крымским фронтом проспал не более получаса. Большего он себе позволить не мог.

Вместе с полковником Шадриным и генералом Казаковым он готовился нанести мощный контрудар во фланг атакующего клина противника. Пока Манштейн пытался расширить ширину своего прорыва советской обороны, Рокоссовский воздерживался от контрудара, терпеливо копя силы и снаряды для его нанесения.

Когда же противник вышел к Бартеньевке, он моментально прочувствовал намерения врага нанести удар на ограниченном участке обороны и решил действовать незамедлительно. Началось скрытое перемещение сил и средств, и в Керчь полетела телеграмма с требованием прислать корабли.

Какую осторожность не проявляли немцы, сосредотачивая свои силы для атаки под Бартеньевкой, и проводя ротацию своих войск на румын, их действия не остались незамечены для фронтовой разведки СОР.

Уже в начале первого ночи, генерал Рокоссовский знал о начале передвижения войск в тылу противника, а через час располагал достоверной информацией о намерениях врага. Вблизи форта 'Сталин' разведчики взяли в плен румынского офицера, который дал исчерпывающие сведения о планах немцев.

В два часа ночи в Севастополь пришли крейсера 'Молотов' и 'Красный Кавказ' в сопровождении эсминцев. Привезенное ими пополнение в лице бойцов 127 стрелковой бригады было немедленно отправлено на передовую, а поднявшиеся на палубу кораблей артиллерийские офицеры дали комендорам кораблей вводные по предстоящей стрельбе.

Зная место и время наступления противника, комфронтом решил упредить врага, проведя мощную артиллерийскую контрподготовку. Для этой цели он привлек корабельную артиллерию, благо условия местности хорошо подходили для ведения настильного огня.

За пятнадцать минут до начала наступления, немецкие позиции на подступах к Бартеньевке заволокло огнем. По изготовившимся к атаке штурмовым группам и САУ ударили корабельные и полевые орудия, гаубицы и минометы. По врагу ударили пушки севастопольского бронепоезда, который немцы несколько раз хоронили, но он каждый раз воскресал подобно Фениксу из пепла.

Не имея точных данных, советские артиллеристы били по площадям, но и тогда они наносили врагу серьезный ущерб. У немцев не было взвода, который не имел своих убитых или раненых от обрушившегося на них огня.

Одно из штурмовых орудий было разбито прямым попаданием снаряда, другое получило повреждение, и было срочно эвакуировано в тыл. Также от огня противника погибло несколько минометных расчетов и одна орудийная батарея.

Стремясь спасти своих солдат от уничтожения, Манштейн приказал поднять в воздух авиацию и потопить вражеские корабли. Приказание генерала было исполнено, но появление немецких самолетов не внесло серьезных изменений в расклад боя. На защиту крейсеров встали зенитчики и истребители, которые помогли морякам мужественно продержаться до конца назначенного им срока. Их артобстрел противника продолжался ровно тридцать минут, после чего корабли покину Севастополь.

Их уход прикрывала дымовая завеса, что на время скрыла черноморцев от глаз врага, но едва они вышли в открытое море бой возобновился.

Обозленные тем, что не смогли потопить советские корабли в гавани Севастополя, немцы приложили все усилия, чтобы уничтожить их на обратном пути. Почти сорок машин атаковали отряд капитана первого ранга Романова, большей частью из них были истребители. Сказывалась нехватка топлива.

Немцы атаковали в течение часа и смогли нанести черноморцам существенный урон. Оба крейсера получили многочисленные малые повреждения в результате непрерывной бомбежки, но благополучно смогли достичь Новороссийска.

Гораздо хуже обстояло дело с эсминцами. Лидер 'Харьков' получил пробоину из-за падения бомбы рядом с бортом корабля, в результате чего было затоплено румпельное отделение. С большим трудом экипаж сумел исправить повреждение, и корабль продолжил движение.

Также немецкая авиация нанесла серьезные повреждения эсминцу 'Сообразительный'. От взрыва вражеской бомбы кораблем была получена пробоина в районе первого котельного отделения. Проникшая внутрь вода затопила всю котельную, а также центральный артиллерийский пост. Скорость корабля упала до 22 узлов, положение стало угрожающим, но экипаж с честью выдержал этот суровый экзамен. Пробоина были заделана, вода из отсеков была откачена и эсминец смог достичь родных берегов в отличие от эсминца 'Способного'.

Действуя в паре с эсминцем 'Совершенный' он прикрывал своим зенитным огнем крейсера. Две первые атаки вражеской авиации 'Способный' отбил успешно, но во время третьей, получил прямое попадание бомбы в корму и затонул.

Сопровождавший его 'Совершенный', несмотря на смертельную угрозу, смело двинулся на помощь товарищу и принял активное участие в спасение его экипажа.

Практически стоявший на одном месте корабль был лакомой добычей для немецких летчиков. Казалось, что участь эсминца предрешена, и он вскоре разделит трагическую участь своего товарища, но капризная мадам Судьба распорядилась по-своему.

Сколько бы бомб и пуль не обрушилось на 'Совершенный', он не получил ни одного серьезного повреждения и не только благополучно поднял на борт спасенных моряков со 'Способного', но и вернулся в Новороссийск без единой пробоины.

Такова была одиссея группы капитана первого ранга Романова, но это было лишь небольшой прелюдией к тому, что произошло на сухопутном фронте под Севастополем.

Пока корабли находились в бухтах крепости, артиллерия IV сектора вела контрбатарейную борьбу стремясь свести к минимуму вражеский огонь, направленный против них. Когда же крейсера и эсминцы ушли, оттянув на себя большую часть самолетов противника, артиллеристы сосредоточили свой огонь на подступах к Бартеньевке, продлив начатую артподготовку на пятнадцать минут.