- Козлов, советский барин, который любит сладко поесть и попить, и не любит заниматься делами - дал нелестную характеристику комфронта Мехлис. - Он ленив, не любит кропотливой и повседневной работы, не проверяет выполнение отданных им приказов и распоряжений. Оперативными вопросами не интересуется, руководит войсками исключительно из штаба, любая поездка в район передовой "для него наказание". По этой причине среди личного состава армий фронта он не пользуется авторитетом, войска не знают своего командующего. Я настойчиво прошу вас заменить Козлова, товарищ Сталин.

На том конце провода вождь терпеливо дал высказаться своей "левой руке", а затем заговорил.

- Товарищ Мехлис. Вы рисуете портрет командиров составляющих около сорока процента генералитета Красной Армии и это вам известнее не хуже чем мне. В настоящий момент у нас нет под рукой Гинденбурга, который сможет исправить все ошибки допущенные руководством фронта и разгромить противника в Крыму. Мы воюем тем, что есть в нашем распоряжении и смею вас заверить, воюем неплохо. Очень надеюсь, что вы сделаете надлежащие выводы и последуете нашему примеру. Как у представителя Ставки, полномочий для решения подобных проблем у вас хватает.

- Я не прошу прислать мне Гинденбурга, товарищ Сталин. Для исправления положения дел нужен толковый и решительный генерал. Месяц назад я просил прислать мне генерала Клыкова, но вы мне отказали. Теперь, как представитель Ставки, я очень прошу Вас прислать в Крым генерала Рокоссовского.

- Кого? - удивленно переспросил Сталин.

- Генерал-майора Рокоссовского, бывшего командующего 16-й армии - уверенно повторил Мехлис и в трубке, на несколько секунд повисла тишина. Память у вождя мирового пролетариата была отменная, и он вскоре продолжил разговор, не заглядывая в бумаги или блокнот.

- Насколько мне известно, генерал Рокоссовский ранен и сейчас находится на излечении в одном из госпиталей столицы. Или у вас другая информация? - неторопливо произнес Сталин.

- Нет, все верно. Но по утверждению врачей рана у генерала неопасная и к началу следующего месяца, они планируют его выписать.

- Это вам сказал сам Рокоссовский? Вы с ним разговаривали?

- Нет, я говорил с главным врачом госпиталя, а тот при мне по телефону, спрашивал лечащего врача генерала.

- Не будем торопиться, товарищ Мехлис. Человек ещё не отошел от ранения, а вы его уже на фронт гоните. Возможно, ему необходимо как следует подлечиться, перед возвращением в строй. Не будем торопиться - подвел черту в разговоре Сталин, но собеседник был с ним не согласен.

- По словам врачей, генерал настаивает на скорой выписке и просит это сделать к концу марта - продемонстрировал свою хорошую информированность заместитель наркома.

- Боюсь, что генерал Жуков не будет согласен с подобным решением. Он давно ждет возвращение генерала Рокоссовский на должность командарма - многозначительно намекнул вождь собеседнику, но тот остался глух к его намекам.

- Генерал Жуков действует исходя из своих фронтовых интересов, тогда как здесь в Крыму решается судьба целого направления. Если мы в ближайшее время не сможем переломить ход событий, то к лету мы можем потерять Севастополь, товарищ Сталин. Как коммунисту и представителю Ставки мне тяжело об этом говорить, но я должен сказать вам правду. Положение очень серьезное и если не мы сбросим Манштейна в Сиваш, то он сбросит нас в Черное море, третьего не дано.

После этих слов в трубке вновь повисла тишина, которая на это раз продержалась несколько дольше. Мехлис знал, на какие кнопки нужно давить и пользовался этим.

- Думаю, что не стоит излишне драматизировать результаты наших неудач в Крыму, товарищ Мехлис. Я и маршал Шапошников не склонен видеть все происходящее у вас в черном цвете. Возможно, все не так плохо как вам кажется.

- Я нисколько не сгущаю краски, товарищ Сталин, а стараюсь докладывать вам все, как есть. И то, что я вижу здесь, сейчас, очень во многом мне напоминает события августа прошлого года под Лугой. Нужно как можно скорее менять руководство фронта и лучшей кандидатуры на пост командующего Крымским фронтом, чем генерал Рокоссовский, я не вижу, говорю честно, как на духу - честно признался комиссар и Сталин услышал голос своего посланника.

- Спасибо за откровенность, товарищ Мехлис. Ставка постарается в самое короткое время дать ответ на вашу просьбу.

Верховный никогда не бросал слов на ветер и по прошествию нескольких дней Рокоссовский, в новенькой форме генерал-лейтенанта был доставлен на прием к Сталину.

Столь быстрое изменение звания Константина Константиновича, было обусловлено двумя фактами. Во-первых, он хорошо воевал в битве за Москву, был ранен, а раненых командиров, перед отправкой на фронт Сталин всегда повышал в звании. Со стороны вождя это был хитрый ход, который с одной стороны воздавал должное за пролитую кровь, а с другой стороны обязывал оправдать оказанное ему доверие. Во-вторых, Сталин ознакомился с учетной карточкой генерала и был вынужден согласиться с мнением Мехлиса. Генерал действительно подавал большие надежды. Его можно было попробовать на посту командующего фронтом, а звание генерал-майор никак не соответствовало этой высокой должности.

Как правило, окончательное решение по вопросам назначения командующего фронтом Сталин принимал только после личной встречи с кандидатом и потому, Рокоссовский был доставлен в Кремль.

- Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Рад видеть вас в добром здравии. Как ваше самочувствие после ранения? Врачи говорят, что вы грозитесь сбежать из госпиталя и вернуться на фронт - лукаво улыбнулся вождь, дружески пожимая руку, опешившему генералу. От столь неожиданного вопроса Рокоссовский замешкался, чем вызвал улыбку у Сталина.

Солдаты и командиры бегут на фронт - это я ещё понимаю. Но если и генералы начнут самовольно покидать госпиталя - это простите, черт знает что. Непорядок - пожурил Верховный генерала и тут же указал ему на один из стульев за длинным столом совещания. - Садитесь на место Ворошилова. Его сейчас нет в Москве, так, что смело, можете располагаться.

Ему понравилось, что генерал не стушевался, попав в кабинет к Верховному Главнокомандующему и с определенным достоинством сел на указанный стул.

- Так, как вы себя чувствуете, товарищ Рокоссовский, только честно скажите. Сдается мне, что вам ещё рано возвращаться на фронт?

- Нет, товарищ Сталин. Чувствую себя хорошо, и если врачи разрешат, готов отправиться к себе в армию немедленно - заверил вождя Рокоссовский, но тот в ответ только покачал головой.

- Не стоит так торопиться. Война от вас никуда не уйдет, а нам вы нужны крепким и здоровым. А что касается вашей армии, то она согласно последним сообщениям, поступившим из штаба Западного фронта, воюет. Не так хорошо как нам всем того хотелось. Взяла Поповку, собирается силами наступать на Киров и Жиздру. Как думаете, возьмут их ваши товарищи?

- Если получат людское пополнение, гаубичные дивизионы и хотя бы танковый полк, обязательно возьмут, товарищ Сталин.

- А без гаубиц и танков, смогут овладеть этими городами? Ведь главные силы противника разбиты, и он отчаянно держится за каждый населенный пункт из страха оказаться посреди чистого поля и замерзнуть. Надо только умело наносит удары во фланги противника и гнать его к Смоленску, как это делал великий русский полководец Кутузов - вождь кивнул головой на портрет фельдмаршала украшавший стену его кабинета.

- Все верно, товарищ Сталин - согласился Рокоссовский, - только немец уже не тот, что был в декабре. С прибытием генерала Моделя прошел у них страх, поверили они в себя, от того и дерутся, так упорно несмотря на то, что силы у нас с ними пока равные. Единственное их преимущество в количестве снарядов, не испытывают они той нехватки, что терпят наши артиллеристы. Да и авиации нам по-прежнему не хватает в боях с противником.

- Будут, обязательно будут и снаряды, и танки и самолеты. Все уже сейчас поступает в войска, но не в том количестве как нам того хотелось. Думаю, что ко второй половине этого года мы сможет на 65-70 процентов закрыть потребности фронта, а к концу года повысим эту цифру до 90 процентов. А пока нужно обходиться тем, что есть и обязательно продолжить наступление.