Рокоссовский говорил правду такой как она была без утайки и прикрас, но от того как он её говорил, в сердцах собравшихся людей преобладал не страх, а уверенность, что и в этот раз они смогут отразить наступление врага на город, правда очень высокой ценой.

- В сложившейся обстановке, думаю, что продолжительность нашей артиллерийской контрподготовки должна составлять сорок минут. Этого хватит, чтобы сократить численность изготовившейся к штурму пехоты в передовых окопах и нарушить управление войсками. Однако ограниченность наших огневых запасов не позволяет вести огонь такой интенсивности по всему периметру фронта. Нам хорошо известна боеспособность румынских частей, и потому, считаю, что обстрел их позиций можно сократить до двадцати минут как предлагает генерал Петров - Рокоссовский вопросительно посмотрел на оппонентов, но возражений с их стороны не последовало.

- Кроме этого, силу нашей контрподготовки можно усилить за счет привлечения к обстрелу немецких позиций, корабельную артиллерию находящихся сейчас в гавани крейсера 'Молотов' и сопровождающих его эсминцев. Учитывая время начала нашего контрудара и его продолжительность не вижу никакой серьезной опасности для кораблей. Их пушки, следует нацелить на поддержку северных секторов обороны, где, по моему мнению, враг будет наносить свой главный удар. Если вопросов нет, предлагаю приступить к подготовке нанесению артиллерийской контрподготовки. Господин Манштейн оставил нам мало времени.

Время до нанесения упреждающего удара было действительно очень мало для тех, кто его организовывал, но оно невыносимо долго тянулось, для тех, кто остался в штабе.

По предложенному генералом Казаковым варианту, пушки должны были заговорить за полчаса до предполагаемого наступления противника, но Рокоссовский внес небольшую коррекцию. Ещё больше подняв градус напряжения и ответственности, командующий сократил назначенный Казаковым срок упреждения на десять минут.

- За полчаса немцы ещё не достигнут своего максимального сосредоточение войск на переднем крае атаки и, следовательно, мы не сможем нанести противнику тот уровень ущерба, на который надеемся. Пусть как можно полнее влезут в процесс подготовки атаки, так плотно, чтобы уже нельзя было остановить запущенный механизм - предложил Рокоссовский, и начальник артиллерии фронта с тяжелым вздохом согласился. Ждать дополнительные десять минут, было для него серьезным испытанием.

Удар советской артиллерии оказался настоящим шоком для противника. Град снарядов, засыпавший немецкую передовую, в тот момент, когда там скопились готовые к наступлению штурмовые отряды пехоты и подразделения штурмовых орудий, можно с чистой совестью сравнить с апперкотом в солнечное сплетение.

Особую силу этому удару придавал огонь гаубиц, недавно прибывших в осажденную крепость. В отличие от настильного огня полевых и батарейных орудий, имевшего возможность громить в основном тылы и выявленные огневые позиции врага, гаубицы беспощадно били по пехоте противника укрывшейся в лощинах и за пригорками, коих в окрестности Макензевых гор было превеликое множество.

В полной уверенности в отсутствии у русских гаубиц среднего калибра, немцы безбоязненно накапливали пехоту для штурма русских позиций за всевозможными складками местности. Не каждый из снарядов летел точно в цель, но даже если каждый третий из выпущенных советскими гаубицами снарядов падал туда, куда было надо, игра стоила свеч.

Сразу после начала артобстрела немцы попытались начать контрбатарейную борьбу, но вскоре прекратили огонь. Уж слишком мощно и напористо грохотали батареи Макензевых гор и Сапун горя, пушки Инкермана и Херсонеса, орудия кораблей стоявших в севастопольской гавани.

Сорок минут извергали они по врагу шквал огня, который сокрушал все на своем пути, сея смерть и разрушение в рядах противника. Громко кричали раненые и с тихим стоном уходили умирающие солдаты, что-то с грохотом рвалось и горело, заставляя славных тевтонов хмуриться и потуже застегивать ремешки своих касок. Русские 'Иваны' опять применили против них какой-то хитрый ход, принесший солдатам вермахта новые горести.

Изготовившиеся к штурму ветераны, хмуро говорили: - Слава богу, что сейчас весна, а не зима и нам сейчас не нужны шинели.

Этим самым они напоминали своему командующему, что помнят его людоедский приказ, отданный им в декабре 1941 года. Тогда разгневанный неудачами штурма форта 'Сталин' и форта 'Максим Горький', Манштейн приказал отобрать у идущих в бой солдат теплые шинели.

- Их отсутствие не позволит этим бездельникам долго лежать на снегу и принудит к атакам русских траншей - изрек лучший ум Германии и его приказ был выполнен в точности. Лишенные шинелей солдаты дошли до самых передних траншей обоих советских батарей, но так не сумели выполнить приказ своего генерала. Защитники 'фортов' стояли насмерть. Их решимость умереть была выше стремления врага одержать победу, и противник был отброшен от стен крепости с большими потерями.

Советская артиллерийская контрподготовка нанесла ощутимые потери для полков вермахта, но остановить эту огромную машину была не в силах. Задержка немецкого наступления составила один час двадцать минут, из которых сорок минут заняла артиллерийская подготовка. За это время немцы успели эвакуировать с передовой раненых и убитых, убрать поврежденные орудия и машины, подтянуть необходимые резервы и пополнить ими штурмовые отряды.

Теперь настал час артиллерийского бога Третьего рейха, который должен был доломать и уничтожить то, что не успели и не смогли орудия Круппа и Шкоды за предыдущие дни. Весь передний край советской обороны был объят огнем от разрывов мин, снарядов и ракет реактивных минометов, выпущенных врагом в свои сорок минут. Советский артиллерийский контрудар не сильно ослабил ударную силу противника, которая принялась нещадно терзать оборонительные рубежи севастопольцев.

Свою лепту в это дело попытались внести и оседлавшие небо над городом асы Люфтваффе, но на этот раз не совсем удачно. Все дело заключалось в том, что обнаружив присутствие в бухте Севастополя советских кораблей, немецкие пилоты обрушили свои бомбы именно на них, стремясь существенно сократить численность Черноморского флота.

Не обращая никакого внимания на зенитное прикрытие, как со стороны наземных батарей, так и зенитных установок крейсера и эсминцев, немцы яростно атаковали советские корабли. Бомбы на акваторию бухты сыпались как горох, но серьезных повреждений кораблям не нанесли.

Предвидя возможность атаки с воздуха, с появлением первых самолетов противника моряки поставили дымовые завесы. Под их прикрытием корабли благополучно покинули бухту крепости и взяли курс на Туапсе.

При прохождении района Ялты, 'Молотов' и эсминцы подверглись новой атаке, как с воздуха, так и с моря. С воздуха корабли были атакованы звеном торпедоносцев, а со стороны моря на них напали итальянские торпедные катера, недавно прибывшие в Крым через румынские порты.

Воздушное сопровождение 'Молотова' в лице четыре истребителей, вместе с зенитными установками помогли советским кораблям сорвать планы врага. Один из торпедоносцев получил серьезные повреждения и ушел с боевого курса, а остальные не смогли произвести прицельный сброс торпед по кораблям.

Что касается итальянских моряков, то у них не было существенного боевого опыта. Полностью сосредоточив внимание на защите собственных портов, прикрытии военных конвоев в Тунис и борьбе с британской эскадрой стоящей в Александрии, дуче отправил своему другу не лучших представителей королевского флота.

Натолкнувшись на заградительный огонь корабельной артиллерии, итальянцы предпочли скорее имитировать торпедную атаку, чем её осуществить. Благодаря чему советские корабли благополучно вернулись на свою базу.

Свой главный удар, как и предполагал генерал Рокоссовский, враг нанес на северном участке обороны Севастополя, на стыке сектора 3 и 4, силами трех полков. Благодаря разрушительным действиям артиллерии и саперам, немецкие солдаты быстро преодолели минные поля и заградительные построения советской обороны.