Была ли это договоренность или случайность, но главную скрипку в увертюре 'избиения младенцев' играл Мехлис. Вначале он попросил адмирала доложить о гибели транспорта, а затем задал убийственный вопрос, на чьих минах подорвался транспорт.

Услышав его, Октябрьский пошел красными пятнами, но собравшись духом, признался, что транспорт погиб на своих минах.

- К сожалению, товарищ заместитель наркома обороны подобные факты имеют место. Хотя мы снабжаем капитанов кораблей подробными картами минных полей и проходов в них, они умудряются наскочить на минные поля и погубить груз и корабль. Я уже отдал приказ провести тщательное расследование по поводу гибели транспорта и выяснить, кто виноват. Капитан судна, погодные условия или что-нибудь ещё. На море часто возникают непредвиденные ситуации, но можете не сомневаться - виновные понесут наказание - заверил адмирал, глядя честнейшими глазами в лицо представителя Ставки.

- В том, что понесут наказание, можете не сомневаться, - незамедлительно заверил его Мехлис. - Меня сейчас интересует совершенно другое, почему там установлены мины?

- Не совсем понимаю вас, товарищ Мехлис, - с обидой в голосе сказал Октябрьский, - что это значит почему?! Они установлены по приказу наркома военно-морских дел товарища Кузнецова с согласия Ставки с самого начала войны!

Адмирал гордо вскинул голову, но его слова и вид не произвели на собеседников никакого эффекта. Рокоссовский только пристально прищурил глаза как бы пытаясь оценить, что это за фрукт, сидящий перед ним адмирал, а Мехлис, словно заправский следователь сокрушенно вздохнул и принялся за моряка.

- Вы нас извините товарищ вице-адмирал, мы с генералом Рокоссовским сугубо сухопутные люди и нам не совсем понятно, зачем нужно было устанавливать мины перед Севастополем? - Мехлис говорил совершенно не свойственным ему мягким голосом, что пробуждало в душе у Филиппа Сергеевича сильную дрожь в ожидании нехороших предчувствий.

- Чтобы не дать возможность флоту противника внезапно атаковать Севастополь и нанести урон стоящему на рейде флоту. Ведь это так просто, товарищи! - голос адмирала взывал к разуму и логике допрашивавших его людей, но они оказались глухи к нему.

- Не дать возможность вражескому флоту атаковать Севастополь - это ясно. Не ясно, какому флоту? - задал вопрос Мехлис, который не был таким наивным и простым, как могло показаться.

- Я вас совершенно не понимаю, что значит, какому флоту. Вражескому, вражескому флоту! - с чувством обреченного на смерть человека упорствовал адмирал.

- Нам с товарищем Мехлисом непонятно о флоте, какого государства идет речь - вступил в беседу командующий.

- Немецкий флот находится в Бресте, Гамбурге и Киркенесе и вход в Средиземное море ему блокирует английский флот в Атлантике. Итальянский флот полностью блокирован в своих портах кораблями александрийской эскадрой англичан и его прорыв в Черное море вряд ли возможен. К тому же Турция, согласно договору о проливах обязана закрыть их для всех военных кораблей на время военных действий. Из воюющих с нами государств остаются Болгария и Румыния, но у них нет большого количества кораблей, без которых нападение на Севастополь откровенной воды авантюра.

Чисто теоретически остаются флота самой Турции, Франции и Великобритании, но и тут маленькая неувязка. Турция нейтральная страна и в боевых действиях участия принять не может. Французский флот большей частью уничтожен англичанами, либо захвачен немцами и как боевая единица равен нулю. Остаются англичане, но они наши союзники и их нынешнее положение вряд ли позволит им вести активные боевые действия в Черном море. Вот нам и не понятна государственная принадлежность вражеского флота - проявил убийственную осведомленность Рокоссовский, наводя адмирала на неприятные размышления 'кто?'.

- Мины были установлены перед Севастополем на случай внезапного прорыва через проливы кораблей итальянского флота - выдавил из себя Октябрьский.

- Хорошо, - согласился с ним Рокоссовский, - в сорок первом году была одна обстановка, сейчас совершенно другая. Максимум что могут перебросить немцы и итальянцы в Черное море это торпедные катера, быстроходные баржи и прочую мелочь, а это совсем другое, согласитесь.

- Что вы хотите этим сказать? - насторожился, адмирал, хотя в глубине души уже все прекрасно понял.

- В связи с отсутствием прямой угрозы Севастополю и наличие угрозы подрыва наших транспортных кораблей на минах, нужно очистить от мин подступы к городу. Не полностью конечно, но существенно расширить зону свободного плавания.

- Это невозможно, товарищ командующий! Это откроет дорогу вражескому флоту в Севастополь - начал, было, адмирал, но Мехлис решительно оборвал его.

- В отношении вражеского флота мы уже все выяснили, и возвращаться к нему не будем. Мины следует убрать как можно скорее, чтобы не затруднять время прохождения в гавань Севастополя кораблей и не делать их легкой добычей вражеской авиации.

- Без согласия с наркомом Кузнецовым я не могу сделать этого!

- Согласно распоряжению Ставки Черноморский флот подчинен Крымскому фронту и значит, обязан выполнять приказы Военного совета фронта. Мы с генерал-лейтенантом Рокоссовским считаем необходимым убрать мины, чтобы впредь на них не подрывались наши корабли с грузом для Севастополя. Вам все ясно, товарищ Октябрьский.

- Вы превышаете делегированные вам Ставкой полномочия. Минные поля нельзя убирать!

- Товарищ Октябрьский, ни я, ни армейский комиссар 1-го ранга товарищ Мехлис не услышали от вас убедительных аргументов, согласно которым минные поля нужно оставить в их прежнем положении. То, что вы не согласны с нашим решением это ваше право. Согласно воинскому уставу вы вправе обжаловать приказ перед вышестоящим командованием, но перед этим должны его выполнить, - отчеканил Рокоссовский, - сейчас его отпечатают, мы подпишем и вручим вам к исполнению.

- Ясно - угрюмо бросил адмирал, но его мучители не собирались прекращать экзекуцию.

- Военный совет фронта совершенно не устраивает то количество зенитных пулеметов, что вы устанавливаете на транспортах. Нужно не менее четырех установок вместе тех двух, что устанавливаете вы сейчас на них - высказал свои претензии Мехлис.

- У нас нет больше пулеметов. Нет их, поймите.

- Нет, есть. Сколько времени необходимо на переустановку зенитного пулемета с одного корабля на другой? От нескольких часов до одного дня, не так ли? - говорил посланец Сталина, заглядывая в свой походный блокнот.

- Да, в зависимости от установки - признал Октябрьский.

- Все верно, - радостно подтвердил Мехлис. - На одном только крейсере 'Красный Кавказ', что сейчас проходит ремонт не меньше сорока четырех зенитных пушек и пулеметов, а если к этому присовокупить находящиеся в ремонте эсминцы и прочие корабли, то их число перевалит за сто. Военный совет фронта приказывает временно изъять их с кораблей и установить на транспорты и сопровождающие их корабли. На это вы получите соответствующий приказ отдельно. Подождите в приемной.

Униженный и оскорбленный адмирал, понуро повесив голову, покинул кабинет, а невольный дуумвират принялся обсуждать иные цели и задачи. После Октябрьского, Рокоссовский затребовал к себе майора Зиньковича, давно сидящего в приемной. К нему были свои претензии и предложения.

- Что с разведывательно-диверсионным отрядом, подготовили? - напомнил майору Мехлис недавний разговор.

- Да, товарищ заместитель наркома. Двенадцать человек все морские пехотинцы с боевым опытом, командир старший лейтенант Ножин. Сейчас занимаются изучением основам подрывного дела и проведению диверсий

- Диверсии это хорошо, но нам гораздо важнее иметь свои глаза и уши по ту сторону фронта, в тылу у немцев. В первую очередь нам нужно знать месторасположение аэродромов и топливных складов противника.

- А как же осадные орудия крупного калибра или задача отряду меняется? - удивился майор.

- В первую очередь аэродромы и их топливные склады, склады в особенности, - пояснил Рокоссовский, - а потом уже осадные гаубицы, мортиры и артиллерийские склады их обслуживающие. Может случиться так, что топливные склады будут важнее, чем эти орудия.