Пол продолжал делать вид, что если и знаком с ним и Мэттью, то почти неощутимо, следуя за Домиником и постоянно держа брата в поле зрения, попутно отвлекаясь на что-нибудь по дороге – то засовывая наушник от плеера в ухо, то покупая какую-нибудь мелочь в киоске, громко перебирая мелкие монетки, залежавшиеся в карманах. Ховард терпеливо останавливался на каждом повороте, дожидаясь его, то и дело успевая ловить насмешливые взгляды Мэттью, которого ситуация, кажется, забавляла. Вряд ли в его голове так же отчаянно бились беспокойные предположения, поэтому он вёл себя весьма привычно. Отирался вокруг Доминика, стрелял пронзительными взглядами, когда Пол исчезал по очередному дурацкому делу, пытался отобрать свой рюкзак у учителя, который тот забрал себе на плечи, гордо неся эту не слишком тяжёлую ношу.

– Я и сам могу нести, – канючил он, прижимаясь сбоку, чтобы сделать очередную попытку забрать предмет, принадлежащий ему.

– Побереги силы, – снисходительно улыбаясь, отвечал Ховард.

– Думаете, они понадобятся мне сегодня? – выгнув одну бровь, Мэттью замер.

– Кто знает.

– Единственное, что мне грозит сегодня, – это быть затисканным до смерти собственной мамой, – он весело рассмеялся.

– Скучаешь по ней? – Доминик чувствовал дикое желание закурить, но всё утро возможности никак не выдавалось, да и к обеду – тоже. От пережитых волнений желание втянуть себя порцию вредного никотина возросло в десяток раз.

– Очень, – признался Мэттью. – Я никогда не расставался с ней на такой долгий срок, даже несмотря на то, что я вижу её раз в пару дней.

– Она работает сегодня? – внезапно Доминик созрел на один из поступков, о которых думал довольно часто.

– У неё выходной, она написала мне сегодня сообщение.

– Может быть… я мог бы заскочить к вам на ужин?

Мэттью удивлённо распахнул рот, не найдя, что сказать.

– Я подумал, что мы могли бы неплохо провести время втроём.

– Мне казалось, что после Рождества вы больше не захотите приходить к нам домой, – он улыбнулся чуть смущённо, пряча руки в карманах куртки.

– Твоя мама чудесная, я очень уважаю её внутреннюю силу.

В этот момент из-за угла появился Пол, таща с собой целый ворох прессы, которую он, по всей видимости, собирался читать всю дорогу домой. Поезд должен был отправиться через полчаса, и наверняка уже подошёл на нужную им платформу, поэтому Доминик, удобнее устроив приятную тяжесть на плечах и крепче ухватившись за ручку чемодана, бодро зашагал вперёд.

***

Англия встретила их проливным дождём, не вызывая при этом абсолютно никаких эмоций из-за привычности к подобным погодным условиям. Мэттью всю дорогу молчал, вчитываясь в какую-то крохотную книжку, которую он пару раз пытался дочитать в Париже, но каждый раз отбрасывал её со смесью пренебрежения и отвращения в сторону. Под конец поездки он отложил её, по всей видимости, дочитав, и удовлетворённо вздохнул, воззрившись на Ховарда. Тот ответил рассеянным взглядом, выражающим что угодно, кроме беспечности, и поспешил отвернуться, хмуря брови. В груди продолжала нарастать тёмная пустота, грозящая захватить всё тело в своё безраздельное пользование – тяжёлое, мрачное и до глубины пессимистичное, каким и был Ховард последнее время, пока в его жизни не появился кто-то, кого хотелось любить безответно и трепетно.

Они ехали на поезде из Лондона, периодически останавливаясь на десяток минут. Он выскочил из вагона, дрожащими руками доставая пачку сигарет, и с трудом изъял оттуда одну длинную белую палочку, наполненную дозой зловредного спасительного никотина. С наслаждением затянувшись, он увидел, что Мэттью наблюдает за ним из окна поезда, а отсюда следовало предположить, что тот заметил то состояние, в котором пребывал Доминик. Не спеша докурив, он постоял пару минут, пока возможность опоздать на уходящий состав не достигла критического значения. Пол сидел рядом с братом, шумно перебирал газету пальцами, спрятав за ней лицо, и всячески пытался слиться с сидением, чтобы его и вовсе не замечали.

Доминик встретился с обеспокоенными глазами Мэттью, стоило ему только подойти к их местам, и поспешил ретироваться, усаживаясь в кресло. У него не было ответов на ещё незаданные вопросы, он и сам не понимал, отчего так потряхивало, не давая вздохнуть полной грудью, сковывая её ощущением насыпанных в лёгкие иголок. Казалось, что всё разрешится вот-вот – либо с минуты на минуты, либо в течение сегодняшнего дня. Возможность посетить дом семьи Беллами также будоражила, и сложно было разобраться в собственных чувствах – будоражащее беспокойство лихо сменялось странной эйфорией, ведь с Мэттью хотелось быть двадцать четыре часа рядом, сдувая с него пылинки и оберегая от всяческих бед.

С поезда они сошли ближе к пяти, едва уставшие, но всё же желание побыстрее оказаться где-нибудь в тепле и уюте преобладало над остальными. Доминик снова почувствовал отчаянное желание курить, но в этот раз его удалось подавить, когда в машине Мэттью прижался сбоку, устраивая на своих коленях честно отвоёванный рюкзак. Пол, вопреки ожиданиям, не спешил называть адрес своего проживания, по всей видимости, согласный следовать туда, куда и все. Он вообще продолжал вести себя, как классическое привидение, передвигаясь за тем, за кем было удобнее всего. Но при этом его случайно обронённая фраза вывела Ховарда из душевного равновесия на весь день, наполняя голову предположениями.

Миссис Беллами открыла дверь так быстро, словно стояла рядом, не дав времени отсчитать и пяти секунд. Заобнимав Мэттью и расцеловав его в обе щеки, она облегчённо вздохнула, а после уже обратила внимание на остальных, кто скромно стоял позади.

– Здравствуйте, мальчики, – доброжелательно поздоровалась она, отходя в сторону, чтобы пропустить всех.

Кажется, она нисколько не была удивлена тем, что Ховард заявился к ним вместе с её сыновьями, тут же начиная суетливо рассказывать о том, чем она занималась до того, как они приехали. Весь дом блистал ослепительной чистотой, а с кухни сладко тянуло выпечкой, разбавляя этот запах чем-то более существенным. Доминик, скинув обувь и повесив пальто в коридоре, прошёл в гостиную и уселся на тот самый диван, где он совсем недавно впервые поцеловал Мэттью. Прошло так мало времени, но казалось, что за такой короткий срок произошло неописуемо много событий, намекая на то, что пора замедлиться в некоторых вещах. Он клятвенно обещал себе сделать это.

***

Спустя пару часов, накормленный до отвала и подаривший всё, что хотел, Ховард расслабленно устроился на своём уже, кажется, законном месте, лениво попивая из высокого бокала сок. Мэрилин заботливо кружила вокруг него, предлагая то добавку еды, то чего-нибудь покрепче, но он вежливо отказывался, мотивируя это тем, что после недели во Франции, он набрал килограмма два в весе, что его не очень расстраивало, но давало повод уйти от навязчивого закармливания. Он не блистал развитой мускулатурой, да и вес оставлял желать лучшего, но это устраивало Доминика, посему потеря или набор веса для него были незначимым явлением.

Мэттью был где-то на периферии, рассказывал матери об их приключениях в городе его мечты, не забывая эмоционально демонстрировать всё сказанное руками, и от этого его рассказ становился более пылким и красочным. Невооружённым глазом было заметно, сколько радости ему принесли эти дни, и хотелось подарить ему их ещё больше, наполняя каждый час его жизни позитивными моментами и воспоминаниями, которые остались бы с ним надолго. Миссис Беллами слушала внимательно, кивала и улыбалась, изредка одаривая Ховарда благодарным взглядом, выражающим гораздо больше каких-либо слов. Это было минимумом, который Доминик мог сделать, чтобы загладить свою вину перед этой женщиной – так уж получалось, что первый же день их знакомства оброс паутиной недосказанности и лжи, и от этого не становилось легче. Ведь он не мог сказать так просто о том, что происходило между ним и Мэттью, насколько бы взаимными бы ни были их чувства друг к другу.