– Рад, что ты не забыла меня, – он похлопал её по спине и осторожно опустил на пол.

– Теперь мы будем видеться очень часто, так часто, как только возможно, – заявила девочка и начала носиться вокруг него.

Подошла Эмма, неловко поздоровалась, приняла цветы и уже через секунду повисла на шее брата точно так же, как и её дочь только что висела на шее своего дяди.

– Выглядишь так, будто развелась, – не удержался он, изменив привычной тактичности.

– Выглядишь так, будто вышел замуж.

Доминик засмеялся и выпустил сестру из объятий.

– Когда Мэттью исполнится восемнадцать, я подумаю над этим.

Эмма посмотрела на него с укором.

– Шучу, – поспешил заверить он.

– Ты обязательно расскажешь мне всё, когда Кэти не будет слышать.

– Конечно.

– Надеюсь, что у тебя найдётся одна свободная комната для нас на неопределённый срок.

Тут-то и пришлось рассказать о том, что ни в какой Лидс они не поедут, и что от аэропорта до квартиры езды на полчаса. Не забыв упомянуть о том, что лишняя комната, конечно же, найдётся.

В итоге Эмма так и осталась в Лондоне, однажды совсем непрозрачно намекнув, что не собирается говорить о развалившемся браке, бывшем муже и Америке, особенно о штате Нью-Йорк. Доминик принял её решение как должное и уже через пару месяцев совместного проживания всё-таки решился показать ей дом, на который он однажды обратил внимание, когда возвращался домой из школы. Кэтрин сунула любопытный нос в распечатанный план дома, схватила листок и унеслась в гостиную с радостными криками, и никакой возможности остановить её не было. Мэттью явился через пару минут, сел напротив Эммы и Доминика и сложил руки на груди.

– Хотел сделать сюрприз, – почти виновато пробормотал Ховард, вскинув руку и начав неловко тереть затылок.

Кэтрин с победоносным воплем влетела обратно в комнату и с разбегу рухнула Беллами на колени.

– Дядя Мэтт, – начала она шёпотом, будто только он мог слышать её, – ты же не откажешься?

И он, конечно же, не отказался, сразу смекнув, что всё давно и безвозвратно решено. Через месяц Кэтрин бегала по просторной гостиной, то и дело налетая на винтовую лестницу, ведущую на второй этаж; ей запрещалось подниматься наверх по многим причинам, поэтому она часто кружила вокруг лестницы и разбрасывала по её ступенькам свои вещи. Спускаясь, Мэттью часто запинался, роняя вещи Кэтрин вниз, но, несмотря на все прегрешения маленькой племянницы Доминика, он каждый будний день отводил её в школу и отправлялся в колледж. Сам же Доминик просыпался чуть позже, долго бродил по дому и, разбудив Эмму на работу, уезжал в школу. Хейли и Джим гостили пару раз в месяц, в иное время сам Ховард ездил к подруге и уже там возился с малышом, хорошо подросшим за год.

На восемнадцатый день рождения Мэттью в Лондон приехали все, кто даже не собирался.

Мэрилин и Роберт явились первыми за день до торжества и тактично поселились на ночь в гостинице неподалёку. Они долго мялись на пороге прихожей, улыбались Доминику и ждали, когда к ним выйдет Мэттью, который пропадал где-то наверху, а если уж быть совсем честным, то и вовсе спал в неположенные для буднего дня одиннадцать часов утра. Спустившись к матери и Роберту, он первым делом обнял её, шёпотом сообщил о том, как скучал, и уже после принял подарок из его рук. Извиняющимся тоном Роберт сообщил, что Кайли и Саймон оказались слишком заняты на работе, но пообещали, что в следующий раз обязательно захватит их с собой.

Пол приехал один и всё девятое июня пробыл в дурном настроении; он усиленно изображал на своём лице незамысловатое выражение, но под конец всё равно умудрился расслабиться и даже пропустить стаканчик с уже совершеннолетним братом. Под конец не такой уж и шумной вечеринки он явился в кабинет, где Ховард пропадал по делам, и зачем-то долго и с чувством извинялся за прошлые прегрешения. Пол звучал искренне и немного жалко, и дать второй шанс оказалось не таким уж и сложным мероприятием, хотя бы по причине того, что он и Доминик вряд ли увидятся в ближайшем будущем. Но весть об этом своеобразном пакте о ненападении порадовала Мэттью, и это значило, что Доминик всё сделал правильно.

Нагрянувшие Джордж и Дженна удивили Мэттью больше всех. Он долго носился с маленькими сестрой и Кэтрин по дому, в конце оставив девочек играть в детской, и весь оставшийся день светился от счастья, хорошо зная, что на этом сюрпризы не закончатся. Хейли приехала одна и к вечеру, быстро вручила свой презент и так же скоро попрощалась с именинником, пообещав освободить от неприятной работы в магазине на месяц вперёд; она взяла к себе ещё одного продавца, ровесницу Мэттью, и уже ей доверила всё то, что Беллами терпеть не мог делать.

Крис и Морган, не без помощи Доминика, передали своему другу целый ворох вещей – и старых, и новых. Там были и книги, и диски с музыкой, и даже автограф какого-то музыканта, приведший Беллами в особый восторг. Волстенхолм и Николлз пообещались приехать в середине лета и выкрасить Мэттью для поездки на один из летних фестивалей, чтобы уже там как следует повеселиться.

Восемнадцатилетний Мэттью мало чем отличался от того пятнадцатилетнего мальчишки, с которым Доминик познакомился в школе три года назад. Он порой был таким же взбалмошным, как и тогда, и столь же добрым и чувственным, проявляя заботу обо всех и о каждом, просили его об этом или же нет. За три года он разве что подрос на десяток сантиметров, навёл на и в голове порядок и стал грезить другой страной – Испанией. Почему-то именно это путешествие Мэттью хотел совершить один, прихватив с собой разве что гитару, и не оставалось ничего другого, кроме как подарить ему на день рождения возможность осуществить очередную маленькую мечту. Из Испании он вернулся чуть загорелым, с россыпью веснушек на носу и с великим множеством идей для песен, которые он продолжал писать, чтобы в один из вечеров исполнить для одного единственного слушателя. За неделю скитаний по пяти испанским городам он успел познакомиться с большим количеством людей, потратить все заработанные в магазине Хейли деньги и даже остаться должным какому-то местному парнишке.

Не раз и не два Ховарду доводилось слышать, что ещё немного – и Беллами уйдёт. Отправится искать разнообразие, грубые удовольствия и свободу; покажет зубы и начнёт брыкаться, точно запертый в клетке дикий зверёк; или того хуже – пустится во все тяжкие, пытаясь наверстать упущенное за годы, проведённые рядом с немолодым учителем английского языка. Но этого не происходило ни через год, ни через два, потому что Мэттью не был взаперти. Доминик не смел указывать Беллами, предпочитая идти на попятную в девяти из десяти случаев, и в вознаграждение в десяти из десяти случаев получал под вечер извиняющийся поцелуй в щёку и тёплое дыхание на шее. Мэттью прижимался сбоку, обвивал руками и ногами и сидел так, пока не получал заветное: «Детка».

Мэттью не любил секреты и не держал оных за душой. Он часто говорил, что то временное расставание послужило ему хорошим уроком, и что вряд ли бы ему хотелось пережить подобное ещё раз. Всё было хорошо, потому что они оба хотели, чтобы всё было именно так.

Новинки и продолжение читайте на https://www.litmir.club/