Мэттью рассмеялся, к нему присоединилась Хейли, и уже через пару секунд они хохотали втроём, наконец разрешив все нависшие над ними проблемы. Впереди их было ровно столько же или даже чуть больше, но это было совершенно неважно в этот момент.

– Я люблю тебя, – прошептал Доминик Мэттью на ухо. – Моя радость.

Всё наконец стало хорошо.

========== Эпилог ==========

Окончательно распрощаться с прошлым оказалось гораздо проще предполагаемого. Подписав последние бумаги, Доминик кивнул мистеру и миссис Фостер и вполне искренне улыбнулся. На каждом из бланков хорошо читаемым шрифтом было подробно описан акт передачи недвижимого объекта от одного лица двум другим. Все были удовлетворены исходом встречи – кое-кто распрощался с кругленькой суммой, а кто-то получил оную на свой банковский счёт, став совершенно свободным в плане выбора будущего места жительства.

Оставив ответственных за сделку людей разбираться со всем остальным, Доминик доехал до своего бывшего дома, последний раз прошёлся вокруг него и счастливо вздохнул. Это место подарило ему так много хорошего, что плохое даже и не думало всплывать в голове. Он мог бы долго и с чувством перечислять лучшие за десять с лишним лет моменты, но теперь хотел ограничиться лишь двумя. Один из них – тридцать четвёртый день рождения Джима, ничем особым не отличившийся, но отчего-то так сильно запомнившийся, учитывая, что это было последнее торжество, которое произошло в этом доме. Второй – их первый с Мэттью поцелуй, что стало важным событием не только для подростка, но и для самого Доминика.

Доминик вновь сел в машину, напоследок сделав крюк вокруг бывшего владения. В окне дома напротив он увидел престарелую миссис. Оставаясь всегда приветливой по отношению к нему, она и в этот раз махнула ему рукой, а после, немного подумав, помахала ещё раз, будто прознав про то, что это было его последнее посещение этого района.

– Всё хорошо? – раздалось с заднего сидения.

Доминик обернулся и, неуверенно улыбнувшись, кивнул.

– Наверное. Но отступать уже поздно.

– Нужно ли отступать? – Мэттью нагнулся ближе и ухватил из его рук кипу документов, чтобы посмотреть.

– Не нужно, – чувствовать уверенность в собственных словах оказалось приятно. – Семья Фостер большая и, кажется, дружная, им будет хорошо в этом доме. Вот уж не думал, что когда-нибудь переберусь в квартиру и буду чувствовать себя не менее счастливым.

– Как будто дело в том, где живёшь, – фыркнул Мэттью.

– Дело в том, с кем живёшь, – оставалось только поддержать его.

Доминик не был так уж уверен, от кого именно они убегали, переезжая спустя три месяца в уютное и тесное нутро съёмной квартирки, – от Хейли или от Глории. Сёстры быстро нашли общий язык и стали общаться столь тесно, что тихие вечера втроём превратились в шумные посиделки впятером, вдобавок к Глории шёл её текущий возлюбленный. Доминик, привыкший к тишине, воспротивился такому повороту событий почти сразу, но терпел, пока Мэттью нравились эти странные ежевечерние беседы. Как только подросток потерял к ним всякий интерес, они собрали вещи и, с согласия и благословения Хейли, переехали. Всё вновь пошло по-старому, только в список выходных дел добавилось обязательное посещение Джима, к которому он наконец начал испытывать весьма определённые отцовские чувства. Мэттью только посмеивался над ним, но тоже не забывал возиться с малышом, тем самым, наверное, компенсируя тоску по Аннабелле и Дженне. Он часто вспоминал племянницу и сестру, но понимал, что видеться с ними теперь ему придётся либо редко, либо вовсе никогда.

Новая работа нашла Доминика сама, целенаправленно шагая к нему с лицом Глена Роу – стародавнего знакомого со времён университета. Ранним утром они столкнулись лицом к лицу прямо на улице, и эта своего рода судьбоносная встреча, конечно же, породила разговор за чашечкой кофе.

– Ты ведь говорил, что не любишь Лондон, – в шутку поддел Ховард, на что Глен только пожал плечами.

– Зато его любит моя жена. Чего только не сделаешь ради любимых, не так ли?

– Да, – на губах сама по себе образовалась улыбка, – чего только не сделаешь.

Далее произошёл стандартный обмен контактами и последними новостями, и под конец Глен рассказал о нынешнем месте работы, сообщив, что его хороший друг не так давно занял пост директора одной из недавно построенных школ, и также он будет рад, если все учителя будут проверенными людьми с хорошими рекомендациями.

Глен оказывал Доминику неоценимую услугу, сам не зная, настолько Доминик нуждался в хотя бы одном единственном знакомом в одной из лондонских школ.

Явившись на урок в свой первый рабочий день, Ховард представился и принялся внимательно разглядывать учеников двенадцатого года обучения. Все, как один, были облачены в строгую школьную форму и отвечали новому учителю точно такими же сосредоточенными взглядами. На своё удивление, спустя пару минут изучения класса, Доминик обнаружил за последней партой среднего ряда пронзительно знакомую личность. Это была Пегги – та самая девушка, которая помогла отыскать Мэттью в злополучный вечер февраля. За соседней от неё партой ютился ещё один знакомый персонаж – крикливый и нетрезвый юноша всё из того же неприятного вечера. Пегги улыбалась, узнав Доминика, а парень явно получил дружественное напоминание от неё, потому как сидел согнувшись в три погибели в попытке слиться с интерьером классной комнаты.

Не терпя панибратство в школьных стенах, Доминик мысленно сделал в голове пометку-исключение, заранее выделив Пегги из других учеников. На проверку она оказалась весёлой и бесхитростной, но большой любительницей поздних прогулок в компании Кэлвина – того самого юноши.

***

Новоселье запустило новый механизм – всё завертелось с немыслимой скоростью, каждый день принося разные сюрпризы, хорошие и иногда не очень.

Родственные связи начали восстанавливаться и множиться: Мэттью простил брата, дав тому последний шанс; Мэрилин и Роберт, конечно же, поженились; а Пол, не выдержав бремени семейной жизни, развёлся с Сарой и куда-то уехал, не сообщив никому, кроме Мэттью, нового адреса. Доминик же, наконец обнаружив себя довольным жизнью, окончательно прекратил оглядываться назад и в подарок к тридцать восьмому дню рождения получил письмо с одним единственным предложением: «Встречай меня в Хитроу восьмого декабря в десять утра, братец». Бумажное письмо шло две недели и совсем не давало Доминику времени подумать над тем, как именно изменить свои планы на восьмое число. Решив не будить Мэттью в такую рань и позволить отправиться в колледж без каких-либо раздумий, он тихо собрался, по дороге в аэропорт отзвонился на работу, отпросился на один день и в прекрасном расположении духа явился в аэропорт, не забыв прикупить для Эммы зимних цветов.

Вопреки ожиданиям, Эмма явилась не одна, а в компании кучи чемоданов и маленькой Кэтрин – своей единственной дочери. В последний раз Доминик видел сестру четыре с половиной года назад, не считая нечастые межконтинентальные видео-звонки. Вдруг он ощутил странное волнение, какое не чувствовал уже давно, поняв, что Эмма приехала без мужа и насовсем.

– Дядя Дом! – закричала Кэтрин, едва завидев его, и ринулась навстречу, сразу повисая на шее. Она смешно болтала ногами, держалась за его шею и бормотала что-то с исключительно американским произношением.