Ховард не был одарён излишним романтизмом, предпочитая изредка позволять себе нечто особенное для любимого человека. Та неделя в Париже, которую он провёл с Джимом, не ознаменовалась приливом вдохновения, они не сновали бесконечно по выставкам и людным площадям. Откровенно говоря, этот город и вовсе не впечатлил Доминика – в народе его называли «серой розой», что оправдывалось в полной мере, стоило только заприметить количество мусора в не таких презентабельных местах, как Площадь Согласия или же то-самое-непревзойдённое Марсово поле. Количество желающих прибирать центральные достопримечательности города превышало необходимое количество, но на деле же, стоило двинуться куда-нибудь на окраину, становилось понятно, насколько всё создано для разового посещения. Ховард не обладал завышенными требованиями, попросту не имея возможности восхищаться чем-то, что практически не отличалось от любого другого города, и при этом переплачивать немалые деньги за отвратительную дорогую еду, которую по какой-то причине называли изысканной и невероятно неповторимой. Но также требовалось помнить о том, что Франция не заканчивается на Париже.

Это не могло помешать насладиться поездкой, потому что всё было организовано не для того, чтобы посетить десятки мест поклонения туристов, а только для Мэттью. И, если бы миссис Беллами соизволила убавить свои трудоголизм и альтруизм в крови, то это стало бы подарком и для неё – великой и сильной женщины, которая не только воспитала чудесного и честного сына, но и продолжала делать это, отдавая себя другим людям. Она по-прежнему – как будто бы прошло много времени для того, чтобы что-то изменилось – работала в больнице, отдыхая, если повезёт, раз в неделю, уходя то на сутки, то на двое. По словам Мэттью, Мэрилин удавалось подремать в такие дни максимум часов пять, потому что больным требовалось постоянное внимание.

Не так давно Мэттью говорил о том, что, помимо музыки, которой он вполне успешно занимался, наигрывая свои собственные мелодии на гитаре, хотел бы путешествовать. У Доминика есть шанс подарить ему нечто, что тот будет помнить всю жизнь. Это была первая поездка подростка за границу, и она должна стать особенной, но у Ховарда до сих пор нет никаких планов на то, что они должны всенепременно сделать, чтобы это стало так. Но почему-то казалось, что решение находится где-то совсем на поверхности, рядом, и готово в любую секунду всплыть если не в голове, то во внешней обстановке.

Из размышлений Доминика выдернула вибрация телефона. На экране мигало сообщение, внутри которого значилось многозначительное:

«Пол пьян!»

Подумав с десяток секунд, Ховард так же быстро набрал ответ.

«Ты не должен удивляться, вдруг он впервые в жизни так хорошо повеселился?»

«В буклете, который он где-то раздобыл, пока заказывал такси, значилась всего половина бутылки шампанского в компанию к билету»

«Что, если у него такая же стойкость к алкоголю, как и у тебя?»

В ответ последовало только сообщение с кривой ухмыляющейся рожицей, и Доминик отложил телефон, счастливо вздыхая. Сон забрал его в свои объятья мгновенно, не отпуская до самого утра.

***

– Зимний Париж не так хорош, как летний, но я буду рад показать вам всё то, что особенно красиво в это время года, – Сильвио деловито взмахнул рукой, удаляясь, напоследок добавив: – Встретимся через час внизу.

Троица, оставшись наконец наедине друг с другом, как по команде глянула в окно, за которым сыпал мерзкий даже на вид мокрый снег, сгибая деревья напором впечатляющего по своей силе ветра. Мэттью тяжко вздохнул, продолжив искать в своём рюкзаке кофту потеплей, а Доминик, сидя на постели, улыбнулся Полу, который, подперев лицо ладонями, сидел за столом в углу и тяжко вздыхал. Его первый вечер в Париже выдался на славу, и, кажется, он был бы рад залечь спать дальше, пытаясь побороть похмельный синдром таким простым способом.

– Он такой странный, – нарушил тишину младший Беллами, с особой сосредоточенностью запихивая все разбросанные по кровати вещи обратно. – А сегодня, между прочим, Новый Год.

Пол сосредоточенно кивнул и пробормотал:

– Мало того, что он не дал нам выспаться, так ещё и хочет потащить гулять в такую погоду.

– Вполне возможно, что он позволит нам выбирать места, которые мы захотим посетить, – предположил осторожно Доминик, смахивая невидимые пылинки с идеально выглаженных брюк.

Воспоминание о том, как он стаскивал их вчера вечером, придало больше воодушевления, а ещё удивило – как при подобном отношении к предмету гардероба они ни то что не помялись, а остались в том виде, в каком их впервые надели днём ранее.

– Пол всю ночь бормотал что-то о красной мельнице и повторял имя Шарлота, – ввернул Мэттью между делом, приглушённо хихикая. – И не давал мне спать. Так что я тоже не выспался.

Повисла неловкая пауза, и Доминик прикрыл глаза, чувствуя странное смущение, словно он влез в чью-то грязную тайну. Что ж, это было правом Пола – делать так, как он считал нужным, тем более что сложно, наверное, было сдерживаться после такого количества выпитого. Пол ничего не ответил, прочистив горло, и встал, удалившись в комнату, которую они делили с Мэттью, напоследок буркнув что-то о том, что он пойдёт и поспит пару часов.

– «Маленькая заноза в заднице», примерно так думает сейчас Пол, – прошептал почти неслышно Доминик, картинно приложив ладонь к губам.

– Он сам виноват. Как будто я не понимаю, почему он полночи стонал её имя, ёрзая на постели, – Мэттью капризно надул губы, услышав, как хлопнула дверь в соседней комнате.

– Он забудет об этом, что и ты должен сделать как можно скорей. Каждый выбирает сам, под каким углом рассматривать понятие «верность».

– А под каким углом рассматриваете его вы, сэр? – он снова стал учеником Доминика, вежливым и любопытным, но всё же немного дерзким. Возбуждение, медленно растекающееся по всему телу, скользнуло жаркой волной по позвоночнику, стремительно исчезая за тесным воротом рубашки.

Субординация и мнимое подчинение никогда не числились в списке сексуальных девиаций Ховарда, но он также не мог раньше себя назвать любителем юных мальчиков, поэтому он вежливо заткнул собственное эго и подсел к Мэттью ближе.

– Под самым обычным, которое включает в себя вечерние скучные посиделки перед телевизором и ожидание любимого допоздна… – он скользнул руками к Беллами, начиная его щекотать, а тот начал вертеться, хихикая.

– Могу поспорить, через полчаса, как мы покинем номер, Пол отправится куда-нибудь один.

– Пусть действует, как хочет.

– Это не первый раз, когда он делает подобное. Его жена часто звонит маме и жалуется на него, а я слышу всё это, потому что Сара кричит слишком громко в трубку.

– Мэттью…

– Аннабелла тоже вырастет без отца, – отрезал он, отворачиваясь.

– У тебя нет никаких гарантий, что он зайдёт так далеко, – Доминик подобрался к нему ближе и обнял сзади за плечи, касаясь щеки Мэттью своей. – Ты не знаешь истинной причины, почему твои родители не живут вместе. И, зачастую, неверные мужья возвращаются к своим жёнам.

– Хотите сказать, папа может вернуться? – Беллами горько усмехнулся. – Он не звонил и не писал два месяца, и я уже начинаю забывать, как он выглядит.

– В твоём телефоне есть его фото? – любопытство охватило Доминика врасплох, и подросток просто кивнул, потянувшись к карману джинсов.