– Почему? – он вновь перехватил инициативу, и моральную, и физическую, повалив Мэттью на постель, нависнув сверху.

– Я пока что не совсем представляю, как это… как… когда…

– Детка, – ласково рассмеявшись, Доминик поцеловал его в губы, с нескрываемым желанием проскальзывая языком ему в рот, обводя им кромку чуть неровных верхних зубов. – Когда-нибудь я покажу тебе всё, чего ты захочешь.

– Я даже не совсем представляю, как это происходит, – окончательно устыдившись собственных порывов, Мэттью прикрыл глаза.

– Не думай об этом.

Больше ничего не говоря, Ховард уложил его на спину и без каких-либо церемоний опустился между его раздвинутых бёдер, снова обхватывая губами член. Он знал, что Мэттью был на грани между небывалым удовольствием и открытием чего-то нового для себя. Именно этим моментом он будет восхищаться ближайшее время, об этом помнить годами, об этом думать, лаская себя в ванной комнате… Сосредоточившись на удовольствии Мэттью, Доминик стал старательно двигать головой, пуская в ход все свои умения, и уже через пару минут тот стиснул бёдрами его голову, выгибаясь всем телом и хватаясь пальцами за подушку. Проглотив всё до единой капли, Ховард выпустил его член с непристойным влажным звуком изо рта и поцеловал в головку, облизывая губы. Он зажмурился на секунду, переживая поток ощущений, нахлынувших на него. Казалось, что, даже не получив ответного оргазма, он чувствовал себя гораздо лучше, чем можно себе представить. Мэттью тяжело дышал под ним, не спеша менять положения, попросту раскинув руки и ноги в разные стороны, но при этом он не смотрелся глупо или смешно.

– Я хочу… – начал он, запинаясь. – Сделать то же самое.

– Нет, Мэттью, нет, – тут же запротестовал Доминик, прижимаясь сбоку. – Тебе не нужно этого делать.

– Но я…

– Просто будь собой, не торопи события.

– Мы поторопили их максимально возможно, – беззлобно отозвался он.

– Именно, – Ховард улыбнулся ему ласково, чувствуя как пальцы вновь начинают пробираться к его паху. – Поэтому мы не можем позволить себе всё и сразу.

– Двигаться размеренно, обдумывая каждый шаг… – кивнул сам себе Беллами.

Противореча этим словам, он осторожно обхватил член Доминика, глядя исключительно вниз и не отрывая взгляда от движений, которые совершали его пальцы. Набирая темп, он любовался тем, что творили его руки, и Ховард был готов поспорить, что ничто не могло оторвать его от этого, пока, спустя несколько минут, и сам Доминик не выгнулся, изливаясь в ладонь, нежно скользящую в едином темпе. Всё по-прежнему казалось нереальным, искусственно улучшенным, чтобы потешить самолюбие и изнывающее по прикосновениям тело. Но Мэттью был настоящим, смотрел влюблённо и улыбался осторожной, чуть смущённой улыбкой, не зная, куда девать испачканную ладонь. Ховард прижал его к себе, целуя благодарно, и выпустил его из объятий, вставая.

– Сейчас вернусь, – сказал он, исчезая в дверях ванной комнаты.

Там он намочил уголок белого махрового полотенца водой, попутно разглядывая себя в зеркале. На него смотрел неприлично довольный собой мужчина, который был мало чем похож на того Доминика, которого он видел на протяжении всего года. Он смотрел в собственные глаза, в которых плескалось нечто торжествующее и смиренное одновременно, а на губах застыла сытая улыбка, выдающая только что полученное удовольствие. Физический аспект был немаловажен, ведь Ховард был здоровым и самодостаточным мужчиной, предпочитающим регулярный секс и периодическое самоудовлетворение, но при этом всё это было чем-то незначительным, когда речь шла о душевном успокоении, который давал ему Мэттью, ловко при этом забирая его, стоило им оказаться наедине.

Он вернулся в комнату, застав Мэттью закутанным по грудь в одеяле; Доминик рассмеялся бы тому, как тот старательно пытался продолжать делать вид, что он приличный и вежливый мальчик, если бы не его излишне сосредоточенное лицо и взгляд, которым он старался не встречаться с Ховардом. Присев рядом, Доминик обхватил его правую руку пальцами и осторожно обтёр влажной тканью, делая из этого какой-то особенный для них двоих ритуал. Времени оставалось не так уж и много, но теперь торопиться было некуда, только необходимость облачиться в одежду или окончательно запереться в номере, отправив Мэттью в его комнату, которую он должен разделить с Полом.

– Всё хорошо? – спросил он для верности, наперёд зная ответ, а точнее, что его не последует.

Мэттью кивнул, улыбаясь, и обхватил ладонь Доминика пальцами, притягивая к губам и целуя благодарно, в одном только жесте он выражал всё то, что чувствовал. Эта гамма эмоций и чувств пронеслась перед глазами, вынуждая прикрыть их, счастливо вздыхая; рядом с Мэттью грудь всегда наполняло трепетом, осторожно напоминая о том, что в жизни оставалось достаточно вещей, которым можно было радоваться, не задумываясь о преступности того, что они совершали.

– Мне нравится, что ты носишь цепочку, – Доминик повёл пальцами по его шее и скользнул ими во впадинку между ключиц.

– Я не снимаю её.

– Я очень рад это слышать.

За окном сгущался сумрак, заглядывая причудливыми тенями в окна и оповещая о наступающей ночи, под покровом которой могло происходить всё, что угодно.

– Ты снова думаешь об этом, – произнёс Беллами, поворачиваясь боком, чтобы оказаться лицом к Доминику.

– Ничего не могу с собой поделать, – не было смысла искать какие-либо оправдания.

– Ты просил меня побыть этим вечером не с мистером Ховардом, а с Домиником, – начал он. – И я хотел бы, чтобы ты не думал о тех страшных вещах, которые иногда появляются в твоей голове, – придвинувшись ближе, он коснулся губами шеи Доминика.

– Некоторые мысли невозможно контролировать, Мэттью.

– Может быть, и так. Но то, что происходит, – неизбежно, и ты сам понимаешь это.

– Кажется, это должны были быть мои слова, – усмехнулся Ховард, поглаживая подростка по волосам, чувствуя под пальцами их мягкость.

– Я не слишком образован во многих вопросах, но я читал кое-что об этом.

– О чём же?

– Это называется «статусное доверие».

– Верно, – Доминик кивнул, чувствуя напряжение, охватывающее шею где-то сзади. – Которым я… хмм, грязно воспользовался, – всё же пошутил он, пытаясь разрядить обстановку. Мэттью смотрел в ответ абсолютно серьёзно, чуть нахмурив брови.

– Мне неприятно говорить об этом, но… я хотел бы обсудить это, чтобы ты понял, что я знаю, чем грозит нам обоим то, что происходит сейчас и будет происходить.

– Тюремным сроком и штрафом, – делано беззаботно произнёс Ховард, и Мэттью заметно напрягся.

– Всё это издержки законодательства, не так ли? Кому какое дело, как я провожу своё время.

– Как правило, юноши твоего возраста заняты исследованием каких-нибудь древних цивилизаций в онлайн-играх, но никак не подобным времяпрепровождением с учителем.

– У меня нет сомнений, и я хотел бы, чтобы у тебя их тоже не было.

– Я попытаюсь принять твою точку зрения, Мэттью, – ласково произнёс Доминик, оглаживая его по волосам, ведя рукой по его шее и опускаясь на плечи, чтобы обнять, – мне нужно время. Если бы не твоё нетерпение, вряд ли бы я позволил себе подобное.

– Мы квиты, – выдохнул совершенно серьёзно тот. – Мне нужно одеться.

***

Через час, когда Доминик открыл все двери и навёл максимальный порядок в номере, а Мэттью был уже в своей комнате, послышался шум в замке. На часах, висящих над кроватью, застыло одиннадцать вечера, и было самое время притвориться спящим – уморённым долгим днём, состоящим, в основном, из разъездов на различных видах транспорта, от поездов до такси. Перебирая в уме всё произошедшее, Ховард переживал всё будто бы вновь, возвращаясь на час назад и вспоминая, как смело Мэттью делал то, о чём только читал или смотрел видео. Его желание попробовать всё и сразу было и похвальным, и опасно торопящим события, но самобичеванием заниматься не было никакого желания, И Доминик, растянувшись на мягкой и удобной постели, начал дремать, убаюканный мыслями о том, что их ждало ещё шесть дней в столице Франции, которую называют городом влюблённых.