– Ты снова дразнишь меня, – Доминик скользнул, уже привычно, ему на спину и сжал талию пальцами, удерживая в таком положении.

– Мы дразним друг друга, – кивнул Мэттью будто бы сам себе, прикрыв глаза. – До моего дня рождения ещё больше полугода – достаточно ли у нас обоих терпения, мистер Ховард, чтобы не сделать что-нибудь?

Это «что-нибудь» в понимании Беллами могло значить что угодно, но в голове Ховарда – только одно, после чего он вряд ли уже смог бы себя остановить, отказываясь от того, чего они оба так долго ждали.

– Я надеюсь, что достаточно, – кого Ховард обманывал?

– А я надеюсь, что недостаточно, – нахально ответил Беллами, слезая с колен Доминика и исчезая в проёме двери.

Если Мэттью мог себе позволить действовать так, как того хотело его тело и не слишком замороченный моральными устоями мозг, то Ховард не мог себе так просто позволить отдаться процессу, позабыв обо всех условностях, которые сопровождали каждое их движение – шаги навстречу чему-то более интимному и тому, что могло перевернуть всё с ног на голову в один момент. И это приближалось настойчиво и неотвратимо, и Доминик вздохнул, прикрывая глаза, потому что желания бороться с этим не хотелось, а было лишь желание отдаться процессу, раствориться в нём и получить заслуженное удовольствие. Он имел право быть счастливым, но правильно ли провиденье выбрало для него источник этого самого счастья?

Ряд парадоксов не укладывался в голове, но упорядочивать их совершенно не хотелось, особенно в тот момент, когда голова Беллами показалась в проёме, а на его лице появилось недоумённое выражение.

– Сейчас я приду, – Доминик кивнул, косясь на холодильник, в котором он припас бутылочку пива, которое он позволял себе пить довольно редко, но сегодня был особенный вечер. Что уж там, рядом с Мэттью каждый вечер становился таковым.

Тот кивнул радостно и снова исчез, оставив Ховарда один на один с мыслями о том, чтобы вместо сборов вечером заняться распитием холодного пива. Он встал и вытащил из холодильника бутылку, направляясь в гостиную, заодно кидая взгляд на часы, которые демонстрировали всего лишь два часа дня, а это значило, что у них была ещё, как минимум, пара часов на то, чтобы удовлетворить перед поездкой жажду в поцелуях и касаниях, которые они вряд ли смогут себе позволить уже в Париже. Рядом будет, пусть и не слишком внимательный, Пол, и вряд ли можно будет кинуть на Мэттью хотя бы один лишний взгляд, чтобы у того не возникло никаких подозрений. Излишняя осторожность должна была сопровождать теперь каждое движение Ховарда, и от этого не становилось легче.

Вздохнув, Доминик прошёл в гостиную, но Мэттью там не обнаружив, справедливо решив, что тот был либо в туалете, либо в зимнем саду – ему нравилось поливать орхидеи, которые, кажется, цвели круглый год, не уставая радовать своими цветами пастельных тонов. Посидев немного, он всё же потянулся к бутылке и ловко её открыл, делая первый глоток, прикрывая глаза, и в этот момент послышались тихие шаги, а после ловкие пальцы выхватили пиво из рук, и Ховард удивлённо глянул на нахального подростка.

– Я хочу попробовать, – заявил тот.

– Тебе нельзя, – твёрдо произнёс Доминик.

– Думаете, это самое ужасное из того, что я мог бы сделать? Или мы могли бы.

– Думаю, что из всех зол нужно выбирать меньшее, поэтому…

Доминик ловко выхватил из пальцев Мэттью бутылку, поставил её на пол и накрыл его губы горячим поцелуем, и тот подался навстречу, тут же закрывая глаза и обхватывая плечи учителя руками, требовательно притягивая к себе ещё ближе. Он отстранился и глянул Ховарду в лицо, облизываясь демонстративно, опуская взгляд ниже, и от этого где-то в районе живота сладко потянуло.

– Я всё равно хочу попробовать, – Беллами коснулся раскрытой ладонью груди Доминика.

– Если твоя мама почувствует запах, то вряд ли вообще позволит тебе выйти из дома в течение недели.

– Не почувствует, – уверенно произнёс Мэттью, делая первый пробный глоток, и не оставалось ничего, кроме как наблюдать за ним. Тот облизнул губы и повёл рукой с груди Ховарда выше, останавливаясь на ключицах. – Мне уже доводилось пить кое-что, не думайте, что вы какой-то монстр, который меня развращает во всех направлениях, – он хохотнул, сдвигая руку ещё выше, останавливая кончиками пальцев на пульсе Доминика.

А тот чуть ли не перестал дышать – и от слов, и от этого прикосновения. Мэттью умел быть дерзким, понимающим и в то же время ужасно нетактичным, высказывая подобное вслух, не заботясь о том, что совесть Ховарда и без того надрывно страдала по вечерам.

– Тогда пей, – произнёс Доминик, обхватывая ладонь подростка пальцами, – хоть всё, вперёд.

Беллами, сбитый с толку, моргнул пару раз, а после вновь обхватил тонкое горлышко бутылка губами, делая несколько ощутимых глотков.

– Что ты выбираешь? – начал Ховард, прижимаясь ближе, – горьковатое вредное пиво или же… поцелуи? – неимоверно хотелось проучить Мэттью, но его разгорячённость было видно невооружённым глазом, поэтому язык не повернулся бы сказать что-либо дерзкое. – Учитывая то, что в течение недели нам придётся вести себя так, словно мы почти не знакомы.

Глаза Беллами округлились, и ответ на вопрос читался прямо так, и не было нужды произносить что-либо, потому что бутылка сама по себе выпала из его безвольных пальцев, падая на ковёр и проливаясь тёмной жидкостью на мягкую поверхность. Вряд ли это было важным, особенно когда пальцы Мэттью скользнули Доминику за уши, касаясь ласково подушечками чувствительной кожи, массируя её и перебирая светлые волосы. Мурашки поползли по спине, а из груди вырвался первый довольный стон, и приободрённый Беллами принялся целовать его настойчивей. Он был неопытен до очарования в этом вопросе, но уже делал успехи – ласкал своим ртом губы учителя настойчиво, проскальзывая изредка языком, и стонал при этом тихо и сдержанно, словно его могли услышать.

– Вы лучше любой вредной привычки, – выдохнул Мэттью, устраиваясь на спине, и Доминик невольно навис над ним, позаботившись о том, чтобы им обоим было удобно лежать на диване. – С вами час пролетает быстрее минуты, – он облизал губы, запрокидывая голову, и Ховард приник к его шее губами, вдыхая едва уловимый аромат. – С вами всё всегда лучше, сэр, – он выдохнул прерывисто и сжал пальцы на спине Доминика.

– Я люблю тебя, – прошептал Ховард ему в самые губы, а тот кивнул и закрыл глаза.

– Я никогда не чувствовал ничего подобного, – признался Мэттью. – Иногда я не понимаю того, что происходит у меня в голове, чего требует моё тело, а особенно – чего я хочу от вас, потому что я боюсь казаться глупым. Я слишком мало знаю, по сравнению с вами.

– Мэттью, – Доминик старался звучать ласково и осторожно, – не думай об этом, потому что ты такой, какой есть. Особенный для меня, смелый, умный и сообразительный для своих лет, иногда даже слишком, – он тихо и беззлобно рассмеялся, целуя Беллами в щёку, а тот открыл наконец глаза и посмотрел с нескрываемым обожанием.

Доминик чуть сменил положение, чтобы не давить всем своим весом на юношу, и устроился рядом, прижимая к себе Мэттью.

– Никогда не сомневайся в себе, потому что ты невероятный.

– Кажется, это моя фраза, сэр, – рассмеялся тихо Беллами, прижимаясь спиной к груди Ховарда. – Вы лучше, чем думаете. Помните?

– Ещё бы, – улыбнувшись, Доминик уткнулся носом в сладко пахнущие волосы Мэттью, вдыхая их запах и наслаждаясь этим почти так же сильно, как и его близостью. – Если бы не твоя смелость, вряд ли бы что-то подобное случилось.