– И сколько же, мистер Ховард? – подобное обращение было для Мэттью скорее поводом позаигрывать с Домиником одной только интонацией, и тот чутко отзывался на это, предсказуемо мыча от удовольствия.

Но на этот раз у него был и другой повод сделать подобное – под веками ярко вспыхивали образы, один неприличней и прекрасней другого, и от этого происходящее на большом экране перестало волновать его целиком и полностью, когда пальцы Мэттью опустились на его ремень, замирая.

– В мыслях – весьма много, – ответил он, боясь собственных фантазий.

Он не был подростком, исследующим собственную сексуальность, твёрдо зная о предпочтениях в подобном направлении. В постели Доминик был страстным и жаждущим захватить партнёра в безраздельное пользование – овладеть целиком и полностью, подчинить, но при этом оставаться нежным и желающим доставить исключительное удовольствие.

– Расскажите мне, хоть раз, – попросил Мэттью.

– Здесь? – Доминик позволил себе усмехнуться, накрывая руку Беллами своей.

Подростки в начале зала громко рассмеялись, и в этот момент Доминик прижался губами к уху Мэттью, жарко выдыхая:

– Я хотел бы поцеловать тебя. Везде.

Тот вздрогнул и сжал пальцы на ремне Ховарда.

– Раздеть перед этим, разглядеть твоё красивое и юное тело в деталях, а после… Достаточно ли ты смел, чтоб узнать об этом?

В ответ лишь судорожно кивнули.

– Целовать твои сладкие губы, кусать за тонкую шею, гладить языком соски, и когда ты будешь достаточно готов для подобного: ласкать тебя там, где даже сейчас горячо и упруго, и ты даже представить себе не можешь, как сильно я хочу попробовать тебя на вкус, Мэттью.

Беллами застонал и сжал колени, и Доминик, не выдержав, скользнул пальцами к его паху, ласково, но настойчиво сжимая ткань в области ширинки. Он даже и не думал делать что-либо ещё, попросту желая раздразнить подростка, хрипло дышащего ему в ухо.

– Сделайте что-нибудь, – попросил Мэттью. – Хоть что-нибудь. Пожалуйста.

Он никогда не просил так, и Доминик, давно решив для себя, что сделает что угодно, стоит Беллами только попросить, повёл пальцами ниже, сгребая возбуждение подростка пальцами. Тот всхлипнул и подался бёдрами на ласкающую руку.

– Что мне сделать? – на экране началась пальба, и это удачно замаскировало громкий вздох Мэттью.

– Коснитесь меня там, – прошептал он.

Доминик, досчитав до десяти, выдохнул, надеясь успокоиться, и потянулся к ширинке на брюках Мэттью, не забыв перед этим глянуть по сторонам. Они могли бы уйти из зала в любой момент, но определённый дискомфорт в области паха требовал разрешения «проблемы» сию же минуту. Под пальцами было твёрдо, и первое касание там взорвало в голове череду ярких и красивых образов, которые вполне могли стать реальностью уже в ближайшие дни. Доминик знал, насколько было удивительным тело Мэттью, ведь он видел его в ту ночь, пусть и не во всех подробностях; при этом тот оставался неприлично худым и даже нескладным, и всё это всё же придавало ему невероятную притягательность. Мэттью хотелось так сильно, что пальцы на ногах поджимались от предвкушения чего-то большего, пускай это и должно было случиться не слишком скоро.

Язычок молнии поддался не сразу, и Доминик не слишком торопился действовать дальше, проскальзывая под резинку плавок, ведя пальцами вниз. Горячая кожа сводила с ума, а дыхание грозило по уровню шума перерасти даже фильм, половина которого перевалила пару минут назад.

– Вот так? – спросил Ховард, обхватывая пальцами небольшой твёрдый и чуть влажный член, приникая губами к уху Беллами.

– Да… – выдохнул тот, распахивая рот, и этот жест был отчего-то столь откровенным, что Доминик застонал бы сам, если они были в его спальне – подальше от посторонних глаз.

– Горячий, влажный, сладкий, – он оставил лёгкий поцелуй в уголок губ Беллами, проскальзывая рукой ниже, чтобы сжать и потянуть, и реакция не заставила себя долго ждать.

– Боже мой, – всхлипнув, Беллами раздвинул ноги и чуть съехал на сидении, запрокидывая голову.

– Я так хочу попробовать тебя, Мэттью.

– Сэр… – Беллами облизал губы быстрым жестом, – когда?..

– Совсем скоро, детка, – пообещал Доминик и сжал пальцы, наперёд зная, что тому многого не потребуется, и он оказался прав.

На пальцы брызнуло горячими вязкими каплями, оседающими медленно, а на ухо дышали взволнованно и часто; Мэттью прикрыл глаза, пытаясь успокоить дыхание. Ховард с невозмутимым видом достал из кармана пальто платок и вытер руку, задержав пальцы в воздухе, борясь с желанием попробовать эти липкие капли на вкус. Беллами дышал тяжело рядом, всё ещё вцепившись в ремень Доминика пальцами, и ничего не говорил, попросту, скорей всего, не зная, что именно можно произнести в подобной ситуации. Чем дальше они заходили, тем меньше душевных терзаний приносили эти действа, и Ховард провёл языком по своим зубам, будто бы чувствуя терпкий вкус Мэттью – он сходил с ума от близости подростка, но не мог сделать ничего больше того, что случилось минутой ранее.

– Кажется, нам всё же придётся купить этот фильм на диске, – невозмутимо произнёс Доминик, убирая платок в карман, следя за тем, как Беллами смущённо поправил брюки и застегнул ширинку, отвернувшись.

Ответа Ховард так и не дождался, не слишком об этом переживая, и принялся с деланым интересом наблюдать за развитием событий на экране, которые его не интересовали настолько, что робкое предложение Беллами покинуть зал тут же подорвало его с места. Подростки на первом ряду продолжали шуршать обёртками чипсов, шумно открывать бутылки с газировками и громко переговариваться, и под этот гам удалось выйти незамеченными, тут же скрываясь в стороне уборной комнаты.

Уже внутри Ховард зашёл в кабинку и закрыл дверь, опускаясь устало, чтобы прикрыть глаза и тихо рассмеяться, вдыхая запах с ладони. Он одновременно чувствовал себя конченым извращенцем и самым счастливым человеком в Англии, но радость перевешивала позывы разума, и отчаянно хотелось наплевать на них раз и навсегда, потому что назад пути уже не существовало. В туалете никого, кроме них двоих, не было замечено, и Доминик расслабленно опустил ладонь на собственный пах, прекрасно зная, что пара минут отстранённых мыслей дадут ему нужный покой, что и случилось, и он вышел к Беллами, стоящему возле раковин, подпирая их своим не слишком внушительным весом.

– Сколько у нас есть времени? – спросил Доминик, вставая рядом; невыносимо хотелось курить, как после самого настоящего и бурного секса, и эта ассоциации снова заставила вспомнить о горячей плоти под пальцами, дрожащих гладких бёдрах, влажной и липкой коже…

– Мама просыпается в пять, так что мы могли бы… поехать к вам? – робко спросил Мэттью, не поднимая глаз. Несмотря на то, что Доминик уже видел, несмотря на то, что он успел ощутить под пальцами, Беллами всё ещё продолжал отчаянно смущаться, и это было столь очаровательно, что Ховард улыбнулся ему ободряюще, сжимая плечо осторожным жестом и поддевая пальцами подбородок подростка.

– Мы могли бы, – кивнув, Доминик убрал пальцы, опасаясь, что в уборной могли стоять камеры, мысль о которых изредка преследовала его, как какого-то маниакально-депрессивного параноика.