– Вы сделаете, – Беллами кивнул едва заметно и, сжав пальцы в плавках, содрогнулся всем телом, всхлипывая.

Несколько секунд он не шевелился, тяжело дыша, а после повернулся спиной к Доминику и вздохнул как-то облегчённо, будто он сделал то, чего хотел уже очень давно. Может быть, так оно и было, но Ховарду не стало легче, потому что его возбуждение было не так просто унять, поэтому оставалось только отвлечь себя чем-нибудь нейтральным, но его переживания прервал глухой голос Мэттью.

– Я знаю, что вы хотите уединиться в ванной, и мне будет… приятно знать, что вы сделаете это, думая обо мне.

Доминик зашипел от удовольствия и ринулся в коридор, закрывая за собой дверь, оставляя Беллами в одиночестве, чтобы тот мог привести себя в порядок. Это было чем-то новым в их отношениях, и Мэттью становился всё более откровенным в своих желаниях, что пугало и радовало – и эта смесь становилась чем-то привычным, когда дело касалось порывистого подростка. Откровенность фантазий Беллами стала для Доминика лучшим подарком на Рождество, а мысли об изнывающей совести он решил отложить до утра, когда Мэттью должен будет покинуть его.

========== Глава 11 ==========

Когда Доминик вернулся в спальню, Мэттью уже спал, неловко закутавшись в край одеяла. Не было даже намёка на то, что происходило десятью минутами ранее, и от этого на душе стало спокойней, особенно когда Ховард услышал, как тот вздохнул во сне – трогательно и одновременно излишне тяжко, словно ему было о чём переживать так сильно. Наблюдать за его спокойным лицом было невероятно приятно, и желание устроиться рядом заставило сделать неуверенный шаг в сторону кровати, оглядывая масштаб трагедии: оказаться под одеялом, не разбудив при этом подростка, вряд ли было возможно, и поэтому Доминик аккуратно стащил с себя одежду и положил её на то самое кресло, из которого он этой ночью наблюдал за самым волнующим действом в его весьма долгой жизни.

Ховард накрыл Мэттью пледом, чтобы не разбудить его, пытаясь достать одеяло, на котором тот лежал. До утра было ещё полно времени, но количество эмоций и впечатлений сморило Беллами в сон, и не оставалось ничего, кроме как устроиться рядом, обняв подростка, и уже через несколько минут тот завозился, прижимаясь ближе, укладывая голову на плечо Доминика. Ощущение позабытого счастья накрыло трепетной волной, обещающей столь многое в новом году, и Ховард позволил себе позабыть о волнениях хотя бы до утра, обнимая во сне человека, в которого он был уже безнадёжно влюблён.

***

Хейли была по-настоящему зла, снова отказываясь пускать Ховарда к себе домой, даже когда он жалко начал размахивать презентом на Рождество. Это было не слишком раннее утро, но он уже успел отвезти Мэттью домой, а сам направился чуть дальше по улице от собственного дома, чтобы поздравить лучшую подругу с наступившим праздником; та показала ему прямо в окно средний палец и скрылась в глубине дома, резко развернувшись. Доминик, переступив с ноги на ногу, достал телефон из кармана и набрал её номер, искренне надеясь, что она вообще возьмёт трубку.

– Зачем ты пришёл? Изволь вернуться к своему мальчишке, – зло ответила Хейли, но Ховард прекрасно знал, насколько быстро она отходит, поэтому оставалось только слушать. – Ты обещал зайти в канун Рождества! Но это ты делал вместо этого? Нарушал закон?

Ядовитый вопрос сбил с толку, и Доминик продолжил красноречиво молчать, разглядывая праздничный венок на двери, чувствуя, что пальцы на руках начинают замерзать. Но всё же он был готов выслушать любое обвинение в свой адрес, лишь бы она успокоилась и впустила в дом.

– А чем ты занималась? – попытался отвлечь её Ховард.

– Моё гордое одиночество сопровождал только крепкий виски, – смиренно ответила та.

– Ты знала, что я не пришёл бы в любом случае, – тихо проговорил он.

– Знала, но, сколько лет бы ни прошло, я всё равно буду обижаться на тебя, – ответила чуть хрипло Хейли. – Заходи, дверь открыта.

Доминик нашёл её на кухне за столом, с чашкой чего-то тёмного, и отчаянно хотелось предположить, что это был остывший крепкий чай.

– Знаешь, это уже не смешно, – она меланхолично закурила, когда Ховард принёс ей пепельницу.

– Знаю, – он кивнул.

– Я даже не буду спрашивать, как далеко ты посмел зайти, иначе окончательно потеряю сон, – Хейли выдохнула тонкую струю дыма и отвернулась, а Ховард позволил себе сесть на стул рядом, неловко пристраивая пакет с подарком, изредка кидая на него тоскливый взгляд.

– Не спрашивай, – кивнул он.

– Что ты подарил ему?

– Шарф, который я когда-то привёз из Франции, но так и не надел его ни разу, серебряную цепочку и пару билетов на поезд «Евростар», – было странно говорить об этом по-прежнему обиженной Хейли. – Миссис Беллами с сыном имеют все шансы провести неделю в Париже.

– Ты благородный мужчина, – усмехнулась она, прикуривая очередную сигарету. – Стало быть, девственность мальчишки ещё при нём?

– О, Господи, – Ховард закатил глаза. – Я даже не видел его обнажённым, что уж говорить об остальном, – он чуть приврал, но смысла это не меняло.

– Хорошие новости для миссис…Беллами, – Хейли игриво улыбнулась, и стало понятно, что она окончательно позабыла о своей обиде. – Давай уже сюда свой подарок.

***

Этот презент был в разы дороже всех вместе взятых подарков для Мэттью, и смотрелся он на шее Хейли восхитительно, переливаясь при свете бра всеми цветами и дополняя её домашний элегантный костюм весьма гармонично. Доминик провёл не один день в поисках именно этого колье, оббегав несколько ювелирных магазинов; когда-то у матери Хейли было подобное, но роковое стечение обстоятельств лишило её едва ли не всех наследуемых вещей.

– Что ж, ты окончательно прощён, – она рассмеялась, касаясь игриво переливающихся камней пальцами, когда увидела собственное отражение в зеркале. – Можешь забрать то, что полагалось тебе вчера, в гостиной.

Доминик кивнул, напоследок коснувшись её красивых и гладких волос, а после шагнул в сторону другой комнаты, присаживаясь уже там на диван и пододвигая к себе небольшую яркую упакованную коробочку. В ней он нашёл три небольших пакетика, и с нетерпением начал их распечатывать по одному (они были бережно пронумерованы – в этом была вся Хейли). В первом оказался стандартный для Рождества презент от неё – куча записок, которые та начинала писать ему ещё за два месяца до праздника, и их было довольно много, поэтому Доминик отложил это на потом, беря второй свёрток. Он удивлённо глянул на ладонь, на которую выпали крошечные часы с одной единственной стрелкой, которая не двигалась, но показывала двенадцать цифр. К подарку прилагалась записка.

«Это будильник, который звонит раз в месяц, вечером, и он будет напоминать тебе обо мне»

Доминик стыдливо опустил голову, и сзади послышались шаги, а после диван рядом прогнулся; на плечо опустилась рука, осторожно касаясь пальцами предплечья.

– Прости, – Ховард дотронулся её запястья.

– Каждый год одно и то же, но я не устаю устраивать скандалы, – она горько усмехнулась.

– Да, но я уже привык.

Помолчав с минуту, он ухватил третью часть подарка и потянул за связывающую его ленту.

– Я подумала, что тебе это пригодится, а сейчас и вовсе уверена, что актуальность весьма высокая.

– Мы могли бы сходить туда вместе, – предложил Доминик, осторожно оглаживая края одного из билетов.