– Мне иногда кажется, что каждый раз, когда вы молчите, в вашей голове вертятся мысли исключительно о том, насколько ужасно то, что мы делаем.

Исключительная наблюдательность Беллами даже умиляла.

– Что мне ещё остаётся? – рассмеялся Доминик.

– Расслабиться и получать удовольствие?

– Я пытаюсь. С тобой мне слишком хорошо, чтобы постоянно быть огладываемым трагичными перспективами.

– Их не будет, – твёрдо сказал Мэттью, приподнимаясь и глядя прямо в глаза. – Я могу обещать вам: что бы ни случилось, кто бы ни узнал, я буду говорить, что между нами ничего нет и не было, понимаете? У тех недоброжелателей, кто решит влезть в наши дела, не будет никаких доказательств, потому что, зная вас, сэр, мы будем даже излишне осторожными.

Пламенная речь Беллами и отрезвляла, и вселяла надежду, потому что Доминик и раньше был уверен, что случись что угодно, Мэттью никогда не выдаст его, не расскажет о том, что между ними происходило (хоть ничего пока и не случилось), и уж тем более не пойдёт в полицейский участок докладывать о потерянной чести (которая, меж тем, всё ещё была при нём).

– Надеюсь, вам стало хоть чуточку легче, – продолжил тот, не получив ответа. – Потому что мне – да; пока я знаю, что вы подумаете об этом, мне будет спокойней.

– Я подумаю об этом, – эхом отозвался Доминик и кивнул, всматриваясь в красивое лицо Мэттью.

***

Рождество пришло с небывалым морозом, и Доминик, стоя в пробке двадцать пятого числа, на подъезде к центральной площади, включил отопление в машине на максимум, надеясь прогреть озябшие руки. В его планы входило докупить продукты для ужина, а заодно и разыскать в предпраздничной суете ещё пару вещиц для Мэттью. Идея сделать комбинированный подарок пришла к нему утром, когда он проснулся, и первым желанием стало – прижаться к горячему боку Беллами, провести ладонью по его бедру и скользнуть ладонью к паху, утоляя естественную потребность организма с утра пораньше.

Доминик встряхнул головой, чувствуя себя конченым извращенцем, и этот жест помог; все пошлые мысли сменились перспективой покупки подарка – тоже своего рода щекотливого при разных обстоятельствах. Ховард не знал, удастся ли ему вообще сегодня увидеть Мэттью, потому что у миссис Беллами был выходной, и она со своим сыном наверняка была занята на кухне, корпя над праздничным ужином. Предвкушение второго одинокого рождества накатило удушливой демотивирующей волной, и Доминик нахмурился, всё же надеясь вырвать Мэттью из дома хотя бы на час, чтобы подарить ему подарок и пожелать весёлой ночи (которую тот должен был в кои-то веки провести со своей мамой).

Внезапный звонок на мобильный телефон заставил вздрогнуть, и пришлось съехать на удачно подвернувшуюся обочину, чтобы отыскать его во внутреннем кармане пальто.

– Я слушаю, – неопределённо ответил он, не успев разглядеть имени звонящего.

– Мистер Ховард, я не вовремя? – конечно же, это был Мэттью.

– Всё в порядке, я стою в пробке, – он соврал, чтобы не спугнуть и без того отчего-то робкого подростка.

– Сколько бы я ни откладывал это знакомство, оно может состояться сегодня, – начал тот, и Ховард напрягся.

– О чём ты?

– Мама приглашает вас на праздничный ужин.

Если бы Доминик сказал, что удивлён, то он промолчал бы – красноречиво и вызывающе. Подобный поворот событий он даже не рассматривал, да и знакомство с миссис Беллами не входило в его планы, на этот год уж точно. Поэтому он невнятно пробормотал что-то в трубку и снова замолчал.

– Откуда у неё вообще возникла подобная мысль, Мэттью? – он старался звучать спокойно, чтобы не выдать своей нервозности.

– Я иногда рассказывал о вас, но и о других учителях тоже, ведь она спрашивает. Но ма знает, что вы даёте мне дополнительные уроки пару раз в неделю, поэтому ей хотелось бы вас отблагодарить за это…

Это звучало вполне логично, и Доминик расслабился немного, подключая гарнитуру к телефону, чтобы продолжить разговор уже в дороге.

– У меня есть выбор? – спросил он шутливо.

– Нет, сэр, – так же ответил ему Мэттью, игриво протянув обращение. – Мы ждём вас к шести вечера, – после паузы добавил он, – не опаздывайте, иначе мама будет подшучивать над вами весь оставшийся день.

– Хорошо. Её, я так понимаю, ещё нет дома?

– Она вышла в магазин, но у неё сегодня выходной день. И завтра, представляете?

– Это здорово, – Доминик улыбнулся искренне, паркуясь на стоянке перед торговым центром. – Тогда до вечера, Мэттью.

– Только Мэттью? – выдохнули в трубку, и Ховард облизал губы от предвкушения чего-то особенного.

– Детка, – добавил он, прикрывая глаза, смакуя это слово на языке.

– До вечера, сэр, – ответили ему самодовольно и бросили трубку.

Хотелось забыть про все дела и направиться к Мэттью прямо сейчас, обнять его и прошептать это ласковое прозвище на ухо, чтобы оно досталось только ему одному. Но с минуты на минуту должна была вернуться миссис Беллами, а до шести вечера было ещё семь часов. Побродив по торговому центру, то и дело уступая толпам людей дорогу, обходя их, не желая касаться в этот день никого, кроме Мэттью, Доминик завершил сбор своего подарка, жадно всматриваясь в пакет с покупками и предвкушая реакцию Мэттью. Оставалось только выкроить момент, чтобы иметь возможность подарить презент.

Уже дома он принялся перебирать вещи в шкафу, надеясь отыскать там новую рубашку, а заодно и костюм, который он не надевал больше года. И, стоило ему только разыскать всё необходимое для ужина, на телефон пришло сообщение.

«Мама пригласила Пола и свою коллегу, вас это не слишком смутит?

P.S. Не одевайтесь официально, все будут в обычной одежде»

Доминик нахмурился, пытаясь вспомнить, где лежит его свитер, который вполне можно было счесть «обычной» одеждой, в которой было не стыдно заявиться на подобное мероприятие.

«Я люблю ваш серый пуловер!», – пришло через несколько минут, и Доминик счастливо улыбнулся.

***

Волнуясь больше, чем можно было себе представить, Ховард нервно сжал пальцами руль и выдохнул, паркуясь недалеко от дома семьи Беллами; там уже наверняка собрались все гости, ожидая последнего. Подумав с секунд десять, он решил оставить подарок для Мэттью в машине, и захватил другой пакет – с сувенирами и на скорую руку приготовленной закуской. За дверью слышались голоса, и Доминик, неловко посмотрев по сторонам, постучался, дожидаясь ответа. Открыл ему, конечно же, Мэттью, глядя внимательно своими голубыми глазами и улыбаясь при этом.

– Сэр, – он кивнул, хитро сощурившись, и отступил в сторону, жестом приглашая зайти внутрь.

– Счастливого Рождества, Мэттью, – прошептал Ховард, чуть склонившись. – Твой презент ждёт в машине, и я подарю его, если миссис Беллами позволит мне украсть тебя на десять минут.

– Я весь в нетерпении, – так же тихо отозвался тот и кивнул в сторону гостиной, где кто-то тихо переговаривался.

Было откровенно неловко смотреть в глаза этой женщине и к тому же врать о том, что он занимался с Мэттью уроками в своё свободное время. Но куда более странно и до ужаса стыдно, как он и предполагал, было получать благодарность за «всё, что он сделал для их семьи», в том числе и следил за Мэттью во время занятий, а ещё «иногда по вечерам, когда у мистера Ховарда не бывало времени днём». Кивая, сидя за столом перед пустой тарелкой, куда то и дело пытался подложить тушёной курицы Пол, Доминик не знал, куда деть себя, ощущая полнейшее смущение. Ему казалось, что он справился с позывами совести – так оно и было, – но теперь ему приходилось сталкиваться с враньём Мэттью, о котором он даже не знал.