До рождества оставалось два дня, и за это время Доминику предстояло не только купить что-нибудь интересное для Мэттью и Хейли, но и банальные знаки внимания для коллег, на чём настоял Беллами, мотивируя это тем, что это будет лишним поводом улучшить с ними отношения. Хоть это и не было первостепенным фактором в жизни Ховарда, он всё равно согласился на увещевания Мэттью, обещая наведаться в ближайший торговый центр.

***

Везде было полно народу, и Беллами вертелся рядом, то и дело с удивлённым возгласом кидаясь к очередной из витрин, чтобы восхищённо прильнуть к стеклянной поверхности, за которой были выставлены различные товары – яркие, празднично украшенные, привлекающие внимание не только детей, но и взрослых. Мэттью и был тем самым ребёнком, реагируя на всё в силу своего возраста, но через пару минут возвращался, чтобы продолжить чинно следовать за Домиником.

Они были в торговом центре в другой части города, и Ховард не рассматривал подобное как паранойю, – подобная предосторожность могла сэкономить им приличное количество нервных клеток, а Мэттью – помочь расслабиться, да и сам Доминик тоже чувствовал себя проще, когда их окружали исключительно незнакомые люди. Кто бы поехал в преддверии Рождества в отдалённую сторону города, если под боком всегда был какой-нибудь другой торговый центр, где всё было давно исследованным и понятным.

Между ними всё ещё продолжало иногда повисать сладкое напряжение, которое Доминик никогда не смел разбивать, демонстрируя свои истинные желания. Мэттью хотелось до дрожи, до повлажневших ладоней и сводящих скул, и каждый раз, когда он забирался к нему на колени, чтобы обнять невинно, в Ховарде что-то замирало, принимаясь настойчиво отчитывать за подобные мысли, ведь он обещал и Беллами, и себе, что не будет торопиться, позволит течению времени расставить приоритеты.

– Я хочу есть, – послышалось рядом, и Мэттью прижался боком к Доминику.

– Тогда нам сюда, – они завернули в ресторанный дворик торгового центра.

Пройдя вглубь предложенных кафе, они уселись за самый дальний столик, и к ним тут же подплыл официант, наряженный в смешную бордово-чёрную форму. Доминик сделал заказ, особенно не углубляясь в меню, и поспешил заказать излюбленное блюдо Беллами:

– А моему… – начал он, но его не слишком вежливо перебили.

– Вашему сыну я бы предложил вот это и это, – официант принялся демонстрировать яркие фотографии из меню, не замечая ничего вокруг, возбуждённо описывая деликатесы.

За неделю каникул Ховарда успели уже пару раз назвать «отцом», и Беллами тут же отворачивался, то ли стесняясь, то ли обижаясь, то ли расстраиваясь – он не позволял увидеть своего лица вплоть до того момента, пока инцидент себя не исчерпывал. Сам Доминик тоже пребывал в непонятных чувствах, кивая бездумно, соглашаясь с вопрошающим, и проходил быстрее мимо или вовсе делал вид, что ничего слышал.

– Его сын будет всё, что вы перечислили, – Мэттью нахмурился, а официант оживился ещё больше, растягивая улыбку почти до самых ушей. – И попить.

Мужчина испарился за долю секунды, оставив их наедине. Был полдень, и народу практически не было, посему создавалась иллюзия уединения, которая теперь угнетала свой внезапно накатившей тяжестью.

– Не обращай внимания на это, – попросил Доминик, скользя рукой по столу, останавливая её за пару сантиметров до ладони Мэттью, покоящейся рядом с его телефоном, который он перед этим выложил, чтобы не пропускать звонки от матери.

– Это ведь странно, да? – его голос дрогнул, и он снова отвернулся. – Все могут держаться за руки, обниматься и даже… – запнувшись, он прочистил горло, – и делать почти всё, что им захочется. А я всегда буду…

– Перестань, – Доминик всё же обхватил его пальцы на пару мгновений, сжимая ласково и успокаивающе. – Ты не должен думать об этом, Мэттью.

– Я думаю об этом, потому что мне хочется представить то, что мы могли бы сделать, если бы всё было немного иначе.

– Ничего не изменить, – Ховард убрал руку. Ему не хотелось этого делать, а ещё было невероятно неловко, потому что он не находил слов, которые могли бы успокоить Мэттью, поэтому оставалось только… – Пойдём, лучше закажем что-нибудь на дом.

Беллами соскочил на ноги, не скрывая своей радости, и они покинули поспешно кафе, надеясь, что их уход не будет замечен предприимчивым официантом, заканчивающим сервировку подноса с едой. Доминик так ничего и не купил в торговом центре, не считая небольшого сюрприза для Мэттью, который он успел приобрести, пока тот пропадал в уборной комнате; теперь презент покоился во внутреннем кармане пальто и ждал своего часа.

Всю дорогу Мэттью молчал, не надоедая своими разговорами, не пытаясь разговорить самого Доминика. Беллами просто следил за уплывающим вдаль видом за окном, отвернувшись, и никак не демонстрировал присутствия, думая о чём-то своём, и в эти мысли он не спешил никого посвящать. И, стоило им подъехать к дому, он ловко выскользнул из машины и поспешил скрыться на крыльце, терпеливо ожидая Доминика. Его молчаливость удивляла и настораживала, потому что можно было ждать чего угодно, и Ховард дождался, стоило ему закрыть за собой дверь.

Беллами прижался к нему прямо в прихожей, обнимая крепко и не желая отпускать, и Доминик обвил его худые, чуть подрагивающие плечи руками, поглаживая по лопаткам и чувствуя себя просто ужасно. Был ли он виноват в том, что с ними произошло в итоге? Имел ли Доминик ещё тогда шансы прервать их общение, что дало бы стопроцентную гарантию тому, что сейчас он бы не вслушивался в сбивчивое дыхание Беллами, надеясь, что это только минутный порыв, и что через несколько минут он как ни в чём не бывало пройдёт на кухню и примется вертеться на стуле. Но Мэттью не спешил отстраняться, только сильнее зарылся носом в пальто Доминика, вздыхая судорожно и всхлипывая, зажмуриваясь.

Даже зная, как будет непросто, Ховард всё равно бы не смог осознанно отказаться от того, что получил. Мэттью оставался ребёнком, которого могла расстроить любая мелочь, но также ему было достаточно столько же, чтобы радоваться жизни. У него была заботливая мать, которая делала ради него столь многое, друзья, с которыми он начинал ладить лучше, неплохие баллы в школе и перспектива поступить в колледж, если бы он только захотел. А ещё у него был Доминик – безусловно любящий и пытающийся понять его изо всех сил. Он знал, что будет не так легко, как хотелось бы, но это не останавливало, потому что самое страшное в его жизни было уже позади.

Ухватив Мэттью на руки, Доминик, не разуваясь и в верхней одежде, понёс его в гостиную, поражаясь тому, насколько тот лёгкий – Беллами весил едва ли больше ста двадцати фунтов. Его хотелось держать и не отпускать, прижимая к себе, успокаивая и обещая одними только жестами, что всё будет в порядке. И если разрешения сегодняшней проблемы не было, то они обязательно могли бы компенсировать всё это чем-нибудь другим, и поэтому Доминик не слишком твёрдо ступил на лестницу, ведущую на второй этаж. Он уложил Мэттью на постель, стаскивая с него пальто и ботинки, бросил всё это на стоящее рядом кресло и сделал то же самое, опускаясь рядом, прижимаясь сзади и обнимая того за живот. Дыхание Беллами выравнивалось медленно, но уже через пару минут он вздохнул судорожно и окончательно успокоился, разворачиваясь к Доминику лицом. Им не нужны были слова, чтобы разрешить этот маленький казус, но и молчать Ховард не хотел, боясь, что Беллами расстроится, не получив от него пару слов ободрения.