– Тогда скажи мне, кто отец её будущего ребёнка, – прошептал Мэттью. – Сейчас же.

Начав судорожно соображать, в надежде выцепить относительно знакомое для Беллами имя, Доминик упустил момент.

– Ты весь заврался, – Хейли оперлась ладонью о подлокотник дивана и встала. – Каким-то чудом тебе удалось избавиться от того количества лжи, вертевшейся вокруг тебя целый год, но теперь ты снова начинаешь это делать.

– Хейли, – Доминик повысил голос и ступил к ней ближе. Сейчас было важно помешать ей испортить всё окончательно, а с Мэттью можно было разобраться чуть позже. – Ты с ума сошла? Что ты творишь?

– Что я творю? – она тоже стала говорить громче. – Я живу одна в грёбаном Лондоне, каждый день только и надеясь, что ты удосужишься приехать ко мне, но ты слишком занят, чтобы посетить свою беременную подругу. Беременную твоим ребёнком, которого она носит под сердцем и любит даже не родившегося больше, чем когда-либо любила тебя!

Не веря своим ушам, Доминик на автомате обернулся в поисках Мэттью, и тот обнаружился на том же самом месте. Беллами опирался на стенку, сложив руки на груди, и никак не реагировал на происходящее. Наверное, потому что понял всё, что хотел понять, и больше подробностей ему не требовалось. В следующее мгновение он сорвался с места и, ухватив в прихожей куртку и сумку, ринулся на улицу, навстречу на редкость холодному февралю. Не раздумывая ни секунды, Ховард помчался следом, на ходу натягивая пальто. Напоследок он развернулся и увидел Хейли – раскрасневшуюся и растерянную. Должно быть, до неё только теперь дошло, какую непоправимую глупость она совершила.

***

Трубку Беллами, конечно же, не брал. Зато Хейли продолжала трезвонить, но ни на один звонок Доминик так и не ответил, до сих пор не уверенный, как именно следовало себя вести с ней. Об этом было решено подумать по возвращению домой, куда необходимо было направиться сразу же, как только отыщется Мэттью.

Оббегав всю округу, Ховард так и не нашёл его. Под конец он совсем отчаялся и начал заглядывать во все подряд кафе и пабы, работавшие в столь поздний час. Район, приближённый к центру, всегда привлекал толпы туристов и кучки молодёжи, и к этому было легко привыкнуть, если бы не необходимость искать одного единственного подростка среди этого человеческого многообразия.

За полгода поездок сюда Мэттью начал неплохо ориентироваться на местности, но стоило ему выйти за пределы района, он становился беззащитным и потерянным, цеплялся за руку Доминика и, не обращая ни на кого внимания, так и шёл с ним до самой подземки, если им случалось путешествовать по столице на общественном транспорте.

Нельзя сказать, что за шесть месяцев многое изменилось.

Все недомолвки между Домиником и Мэрилин испарились, точно их и не было. Возможно, она знала куда больше, чем казалось, но ни разу она ни в чём не упрекала его, даже если узнавала, что её сын не ночевал дома, оставшись у Доминика. Иногда она даже позволяла себе посплетничать с ним, хорошо зная, что все её секреты не покинут той комнаты, где были произнесены. Например, про Пола и Сару, с коварной улыбкой напомнив про тот случай за обедом, она всегда говорила только хорошее, не забывая напомнить про фразу «К счастью, мы не встречались», смущая этим Ховарда. Она продолжала жить с Робертом под одной крышей и однажды даже намекнула, что в течение следующего года Доминик обязательно получит приглашение на свадьбу. И он с нетерпением ждал его, зная, что этот день сделает Мэрилин по-настоящему счастливой.

Пол, окончательно рассорившийся с братом в тот самый день, потерял всякое доверие с его стороны и был не таким уж и желанным гостем в крохотной квартирке, где продолжал жить Мэттью. Братья пересекались разве что в доме Мэрилин и Роберта на больших торжествах, которые устраивала первая в надежде помирить своих сыновей. Она была уверена, что время обязательно расставит всё на свои места.

Мэттью стал ездить к отцу чаще, тратя по целому выходному дню, потому что до безумия любил играть с маленькой Дженной. Водил сестру за ручку по парку и играл с ней в салочки, покупал леденцы и устраивал целые представления с помощью одних только кукол. А на день рождения, когда ей исполнилось шесть, подарил огромного плюшевого слона, из-за чего даже Доминику пришлось ехать в Стокпорт, чтобы сперва довезти это набитое синтепоном нечто, а потом и донести до дома, где жила очередная семья Беллами. Новая жена Джорджа не то чтобы не любила Мэттью, но относилась к нему со странным опасением, из раза в раз ругаясь с мужем из-за того, что подросток кормил её дочь сладким и учил чем-нибудь по её мнению неподобающему.

Том, который оказался носителем фамилии Кирк, по крайней мере так было написано на его новой визитной карточке, где он значился старшим помощником юриста, пару раз в месяц приглашал Доминика выпить и, как он это называл, «погудеть». Как большой любитель поболтать, он беспрестанно травил байки, рассказывал о работе, много шутил и крепко ругался, не забывая делать всё это одновременно, добавляя иногда глоток-другой чего-нибудь покрепче. В его компании Ховард чувствовал себя хорошо и безопасно, потому как Том ещё в тот день, предприняв последнюю попытку соблазнения, оставил всяческие надежды. Между ними были только слова, которыми они щедро обменивались в дни встречи, а ещё их третий приятель-завсегдатай – самый крепкий виски.

Ну а что касалось Хейли, в один миг разрушившей хрупкий баланс, наконец воцарившийся в жизни Доминика, можно было сказать, что она обрела всё, что хотела. Только самого Доминика ей не хватало рядом для полного умиротворения, но этого он ей, как и всегда, дать не мог – ни много лет назад, ни сейчас.

Хоть Ховард и злился на неё, понятия не имея, сумеет ли когда-нибудь простить, в данный момент ему было совсем не до неё. Подгоняемый всеми ветрами, он носился по округе, выспрашивал у пешеходов, видел ли кто из них вот такого низкого и с такими волосами подростка, и каждый раз получал неуверенные пожимания плечами и невнятные мычания; учитывая время, место и контингент, это не слишком удивляло.

Завидев яркие огни, Доминик двинул к какому-то клубу и уже там кто-то из разномастной толпы представителей с выкрашенными в разные цвета волосами на вопрос о Мэттью крикнул:

– Таким место только в песочнице!

Даже не задумавшись, Доминик вскинул руку и показал наглецу средний палец, чем вызвал заинтересованное улюлюканье у сопровождавшей того идиота толпы. Решив убраться куда подальше, чтобы ненароком не стать участником пересчёта собственных зубов, Ховард перешёл дорогу и, только надумав свернуть за угол, был кем-то окликнут. Обернувшись, Доминик обнаружил бегущую за ним молоденькую девушку, годами явно не обошедшую даже Мэттью.

– Сэр, я видела его.

– Где? – он поборол желание ухватить её за плечи и начать трясти, пока она всё не выложила бы.

– Он нырнул в проулок, – она указала на соседний дом и широкий проход между ними, – и вошёл вон в то кафе.

Девушка ловко махала руками, изо всех сил стараясь помочь.

– Спасибо, эм…

– Меня зовут Пегги.

– Спасибо, Пегги. Я – Доминик.

– Простите моих друзей-идиотов, они уже порядком набрались. В обычной жизни им даже в голову не пришлось бы так себя вести.

– Ничего, выходные могут превратить кого угодно в безумцев. Ещё раз благодарю, я пойду.

– Удачи, Доминик, сэр! – крикнула Пегги напоследок.