– Он ничего не сказал? Может быть, это его предположение, или он перепутал нас с кем-то, ведь мы с Мэттью почти никуда не выбираемся, только и делаем, что читаем и готовимся к новому учебному году…
Он бы и дальше продолжил нести бессвязную чепуху, если бы не рука Мэрилин, взвившаяся в воздух и замершая в полуметре от его лица.
– Перестань, Доминик. Это может быть фантазией Пола, а может ею и не быть. Должна ли я беспокоиться, что он знает или нет, я решу сама.
– Не должна, – всё же посоветовал он, делая последнюю попытку отговорить её от серьёзного разговора со старшим сыном, в результате которого она могла узнать много нового, в том числе и такого, что ей не сильно понравится.
– Хорошо, – быстро кивнув, она зашагала прочь.
Оставляя после себя, как это часто бывало в последнее время, подвешенную ситуацию.
***
Доминик знал, что рано или поздно подобный день настанет, и с волнением ждал этого последние две недели, совершив то, что не делал уже… лет пятнадцать. Вспоминать те два раза, когда он и Хейли напились до такой степени, что наутро обнаружили себя в объятьях друг друга, он не то чтобы не любил. Ему было откровенно стыдно даже по прошествии такого количества времени, и он подумать не мог, что когда-нибудь случится и третий. Но он случился, сопровождаемый кристальной трезвостью и повышенной нервозностью. Позабыв наутро всё то, что произошло вечером, Доминик даже не пытался вспоминать, полагая, что так будет спокойно не только ему, но и самой Хейли, которая до сих пор не могла смотреть ему в глаза дольше десяти секунд.
Был полдень, и он занимался самым благороднейшим из всех занятий – крепко спал, видя странный сон. Его разбудил вибрирующий где-то под кроватью телефон, а после и звонок в дверь, и было несложно предположить, что это был один и тот же человек, имя которому всегда было одно – Хейли.
– Почему в такую рань… – он приоткрыл дверь и выглянул на улицу, обнаружив там светящееся от счастья лицо.
– Многие честные труженики сейчас обедают, а ты, готова поспорить, даже не завтракал.
– Наверное, в холодильнике пусто, – он поскрёб пальцами щетинистый подбородок.
Последние три дня он провёл у Мэттью дома, наслаждаясь не только его приятной компанией, но и уютом маленькой квартирки, которую подросток вместе с Мэрилин обустроил на своё усмотрение, оставив минимум мебели, ко всему прочему выпросив новый мобильный телефон, и Роберт с радостью сделал ему такой щедрый подарок. Не забыв взять обещание хорошо учиться и не расстраивать маму, при этом кинув хитрый взгляд на Доминика, стоявшего рядом.
Они стали много времени проводить вчетвером, что радовало не только Мэрилин, но даже Роберта, и за всё время он ни разу не удосужился спросить, а что, собственно, Доминик делает в их доме, ходит с ними на прогулки и зачем возится с младшим Беллами, выделив его из всех бывших учеников. К счастью, большинство людей не хотело даже задумываться над странным поведением других, и это счастливое неведение играло Ховарду на руку, позволяя чувствовать себя в своей тарелке большинство времени.
– Я беременна! – завопила Хейли, вырвав Доминика из воспоминаний, которые он успел насобирать всего-то за пару недель.
Он успел поймать её как раз вовремя, раскрыв объятья прежде, чем она в буквальном смысле запрыгнула на него. Проходящая мимо миссис Худ посмотрела на него не просто недоумённо, даже несколько шокировано, но тут же сменив интерес безразличием, потащила сына Алекса следом с удвоенной скоростью, резво свернув за угол следующего дома.
– Хей, с ума сойти, – прошептал Доминик ей в волосы, по-прежнему не зная, что сказать.
Хейли была не просто беременная, она носила под сердцем его ребёнка, пускай и настолько крошечного пока, что и говорить было не о чем.
– Больше не пью, не курю и не смотрю плохое порно, – выдала она, стоило им оказаться в прихожей. Доминик поспешил закрыть дверь, чтобы другой сосед, имени которого он не знал и не спешил узнавать, не услышал куда более интересные детали жизни Ховарда.
– Чем тебе не угодило порно? – на автомате спросил он, принимая её сумочку и пиджак, надетый по погоде, разразившейся сильным ливнями и мерзкими ветрами.
– Оно мешает мне духовно насыщаться, – Хейли поморщила нос и рассмеялась. – Знаешь, никогда не думала, что такой день настанет.
– Никогда не думал, что хотя бы попытаюсь обзавестись потомством, – поддержав разговор, сознался Доминик.
– Как насчёт небольшой вечеринки? – она уже хозяйничала у него на кухне, выискивая на полупустых полках что-нибудь, что можно было приготовить на обед. – Ты, я и Мэтти.
– Ему жутко не нравится, когда его так называют.
– Что такого? Это звучит почти так же ласково, как и любимое тобой прозвище, которым ты одариваешь его по сто раз на дню.
– Это другое, – Доминик отвернулся и улыбнулся так, чтобы Хейли этого не видела.
Он попытался вспомнить, когда впервые назвал Мэттью «деткой», и что из этого вышло. Может быть, когда Мэттью впервые неловко пытался его соблазнить, пользуясь растерянностью учителя; или же немногим ранее, когда они остались наедине в прихожей дома Ховарда, и Беллами, неловко прижавшись сбоку, охрипшим голосом сообщил, что он никому и никогда не был так нужен, как в тот момент.
– Так что насчёт вечеринки? – Хейли повернулась к Доминику, сидевшему на стуле и мечтательно улыбавшемуся, и потрясла пустой банкой из-под кофе, намекая на скорейший поход в магазин.
– Что мы скажем ему? – так и не ответив на вопрос, заданный уже дважды, спросил он.
– О чём?
– Об отце ребёнка.
– Придумаем что-нибудь, какая разница?
– Он не настолько глуп, чтобы не сопоставить очевидные факты: ты не замужем, не имеешь постоянного партнёра и вдруг оказываешься беременной. Может быть, нам вовсе не стоит ничего ему говорить. Когда он заметит твой живот, вряд ли станет задавать какие-либо вопросы, посчитав, что это не его дело.
– Ненавижу тебя и твою логику, – Хейли села напротив него и вздохнула. – Хотела как лучше, потому что знаю: ты переберёшь с алкоголем и пустишь новообразовавшуюся лишнюю энергию на то, чтобы взять его на руки и утащить наверх, а я бы не отказалась в это время в последний раз заснуть на диване у тебя в гостиной. В начале сентября я уезжаю в Лондон.
Доминик, слушая её внимательно и не забывая улыбаться как идиот, вскинул голову и удивлённо уставился на подругу.
– Уже?
– Я же говорила тебе. Не хочу откладывать на поздние сроки, когда стану большой и неуклюжей, тогда переезжать будет тяжело.
– Ты будешь приезжать?
– Буду. И ты тоже будешь ко мне наведываться хотя бы раз в пару недель – это даже не чаще, чем мы видимся здесь.
– Что правда то правда, – он стыдливо покосился на календарь. Был конец августа, стремительно заканчивавшийся и невежливо напоминавший о том, что Доминик Ховард так и не удосужился найти работу.
– Я уже уладила все дела здесь, пускай их оказалось не так уж и много. До седьмого ты свободен?
– А что будет седьмого?
– Первый учебный день Мэттью, глупый, – она покачала головой и потащила Доминика за собой в сторону лестницы, ведущей наверх. – У тебя десять минут на сборы, а потом мы идём в магазин.
– До седьмого я свободен, – уже с лестницы крикнул он.
– Тогда поможешь мне с переездом!
***
Впервые за несколько лет Доминик видел Хейли такой счастливой. Она носилась по торговому центру, как сумасшедшая, и постоянно ныряла то в один магазин, то в другой, отдавая предпочтение не продуктовым лавкам, а тем, где продавалась детская одежда. Решившись на столь отважный шаг, она обрела надежду на какое-никакое, но светлое будущее, к тому же будучи уверенной на сто процентов в том, что Доминик никогда не оставит её. Что было чистейшей правдой. Но вся эта излишняя радость не просто смущала его, а даже немного угнетала, и искать причины странному настроению он не собирался, отчаянно пытаясь отдаться ситуации и получить удовольствие от того, какой жизнерадостной была его подруга.