– Ты должен отнести их в библиотеку, – едва завидев Беллами с находкой, выдал Доминик.

– Но мы уже отдали им точно такие же книги! – запротестовал тот, будучи, в общем-то, достаточно правым.

– Та почтенная миссис точит зуб даже на тех, кто заломил уголок одной единственной на всю книгу страницы, ты уверен, что тебе не нужен союзник в её лице?

– А если мы с ма в самом деле переедем? Вдруг эта библиотека будет от меня так далеко, что мне не будет до этого дела?

– Если вы переедете, ты перестанешь ходить ко мне в гости?

– Ты шутишь? – Мэттью улыбнулся и полез обниматься. Они сидели на заднем дворе, устроившись прямо на траве.

– Тогда перестань упрямиться и сделай так, как тебе говорит твой не слишком молодой наставник.

– Звучит ещё ужаснее, чем угроза стать невидимым врагом почтенной миссис из библиотеки. В мире существуют десятки и сотни рассказов, пьес и песен о таких странных парах, как наша, а ты по-прежнему чувствуешь себя не таким, – Беллами провёл раскрытой ладонью по лбу Доминика и переместил её на губы, запрещая говорить до тех пор, пока он сам не скажет всё, что надумал. – Морган прислал мне целую подборку.

Он кивнул и убрал ладонь. Доминик, недолго думая, утянул подростка на землю и, повалив на траву, навис сверху.

– Спой мне хотя бы одну, иначе я ни за что не поверю, что такие есть.

– Я не умею петь, – Беллами смешно сморщился и показал язык.

– Ни за что не поверю. И не выпущу тебя из объятий до тех пор, пока ты мне не споёшь минимум три.

– Это ужасно, вот так эксплуатировать ни в чём не повинных… ой!

Доминик знал, что Мэттью боится щекотки, чем нахально пользовался время от времени, желая разрешить неразрешимый на первый взгляд спор таким нетривиальным способом. Как правило, за то время, которое они тратили на шутливую возню, все проблемы улетучивались сами по себе, оставляя после себя тяжёлое дыхание и, что не должно сильно удивлять, некоторое возбуждение.

– Хорошо, хорошо! – вскинув руки, прохрипел Беллами; его волосы растрепались, а футболка оказалась запачканной зелёными пятнами от травы, но всё это не имело значения для обоих. Доминик знал, что Мэттью хорошо управляется со своим голосом, умея сочетать приятное с полезным – играть на гитаре и петь что-нибудь для себя. – Первая песня немного… странная.

Он сел, поправил одежду, заправил мешающие пряди за уши и прочистил горло. Закрыл глаза и почти неслышно начал напевать:

Я должен завоевать тебя до того,

Как до них дойдёт, что они уже опоздали.

Это лишь вопрос времени –

Когда они до тебя доберутся

И сделают тебя таким же, как все.

Поэтому я должен спасти тебя от них,

Это лишь вопрос времени…

Ну да, тебе всего пятнадцать лет,

Но ты такой милый,

Я буду заботиться о тебе,

Потому что кто-то должен это сделать.

А они могут убедить тебя доверять им

И заставить тебя им верить…

Он прервался и посмел открыть глаза, украдкой глянув на Доминика, пока тот внимательно следил за тем, как двигались губы Мэттью, слушая то, что он произносил, и чувствуя то, о чём именно он пел.

Это лишь вопрос времени,

И оно на исходе.

Ведь это для тебя

Не займёт много времени,

А «это» – именно то, что они от тебя хотят…

Я вижу, как они

Виснут на тебе, стремясь

Затащить тебя в постель,

Совратить

И порезвиться

С моей деткой.

Иногда я понимаю, почему

Они тебя хотят –

Ты так хорош,

И им нужно срочно что-то делать,

А до того, как я посмотрю на них

И начну их осуждать,

Я осознаю, что

Хочу от тебя того же, что и они…

Это лишь вопрос времени

Чем быстрее, тем лучше

Это лишь вопрос времени

Для тебя чем быстрее, тем лучше

Это лишь вопрос времени…

Закончив, Мэттью сделал шутливый поклон и вновь рухнул на траву, воззрившись на небо.

– Иногда я включаю её, чтобы… не знаю зачем.

– Я бы слушал её хотя бы ради того, чтобы узнать, каким голосом нужно петь о подобных вещах, – устроившись рядом, Доминик устроил руки под головой, – и с какими мыслями в голове. Эта песня будто бы про нас.

– Каждый раз мурашки, – повернувшись к бывшему учителю лицом, Беллами улыбнулся. – Есть ещё песня под названием «Всего пятнадцать», но она тоже немного грустная.

– Есть ли в твоём арсенале что-нибудь позитивное?

– Есть. Эта песня о нас, и она ещё не написана.

– Кто же её напишет?

– Я. Закончу ту, которую начал так давно, или мы вместе напишем что-нибудь другое.

– Я, честно признаться, неважный поэт.

– И я, – Беллами улыбнулся и придвинулся ближе, – но какая разница? Мы сделаем это для себя.

– А потом ты наложишь эти слова на гитарные аккорды.

– Может быть.

– И споёшь мне.

– Я мог бы петь тебе иногда, если хочешь.

– Подобные песни?

– В том числе, – Мэттью улыбнулся, тут же напевать что-то.

– Мне нравится, как ты поёшь.

Они продолжили лежать на траве, в тени развесистого кустарника, название которого Доминик так и не запомнил за столько лет. Хотя это было не так уж и важно, пока тонкие запястья касались его талии, а небесно-голубые глаза улыбались так, как не могли этого сделать губы.

«Это лишь вопрос времени…» – пронеслось в голове глухим эхом, после чего где-то неподалёку завибрировал телефон, лёжа на столике зимнего сада.

Доминик завозился в траве, как червяк, выброшенный на голую землю, и, прежде чем встать, крепко поцеловал Мэттью, а тот вцепился в ответ в него руками и ногами, не желая отпускать.

– Вдруг это по поводу работы? – между поцелуями прошептал Ховард, не слишком-то переживая о сказанном.

– Позвонят ещё раз, – продолжив своё дело, хихикнул Мэттью, – или ты сам перезвонишь.

– Я мигом.

Всё же оторвавшись от него, Доминик ринулся в сторону прозрачной двери. Хейли всегда звонила настойчиво и до тех пор, пока её потенциальный собеседник не поднимал трубку.

– Дорогая? – он сел, шумно подвинув стул с кованными ножками к точно такому же столику.

– Я прокрутила в голове тот наш разговор, состоявшийся в день похорон, раз сто.

– Про Глорию?

– Ты шутишь? На кой чёрт она мне сдалась.

– Тогда о чём? Мы столько всего обсудили в один день.

– Ты говорил о… – она запнулась и замолчала, эта беседа ей давалось явно непросто, – ты говорил о том, что ты не был бы против, если бы я вдруг захотела завести ребёнка. В условиях полной конфиденциальности, конечно же…

Прикрыв глаза, Доминик устроился удобнее. Его обещанию мигом вернуться к Мэттью явно было не суждено сбыться.

– Если эта идея не кажется тебе слишком вопиющей, что бы ты сказал?

– Я бы сказал, что подобные вещи нужно обсуждать лично.

– Тогда… может быть, ты придёшь вечером? Мы бы поговорили об этом. Я могла бы принять отказ, если ты не решишься. Есть множество способов зачать ребёнка, ты и сам знаешь.

– Я заскочу к тебе сегодня, ближе к девяти.

– Тогда до встречи, мой дорогой.

Сбросив звонок, Доминик так и остался сидеть на стуле, подперев подбородок кулаком. Хейли волновалась, запинаясь на каждом слове, и была явно удивлена, не услышав от него резкого отказа. Как он мог сделать это, несколько раз за многие годы произнеся сокровенную фразу о том, что он всегда будет готов подарить ей возможность стать матерью? Чувствуя себя откровенно не в своей тарелке, он не хотел идти к Мэттью, потому что был уверен, что на его лице застыло каменное выражение, не выражающее ровным счётом ничего.