– Это не моя оплошность, и я бы мог уладить всё, если бы захотел. В моих силах было насочинять столько неправдоподобных историй, что она бы даже не подумала продолжать подозревать меня в чём-либо.

– Но ты сам всё выложил?

– Можно сказать и так.

– Итак? – она сложила руки как примерная ученица.

– Вчера Мэттью пришёл ко мне и остался на ночь.

– Вот же чёрт, – Хейли нервно улыбнулась и, окинув помещение быстрым взглядом, прикурила сигарету, не обращая внимания на огромную вывеску о запрете курения, висевшую у них над головами. – Вы больные ублюдки.

– Ты думаешь? Разве мы не те, кто просто пытается насладиться вторым шансом?

– Будто бы ты не понимаешь, насколько ненормально то, что она приняла всё как должное.

Доминик не хотел спорить с ней, не зная, какую позицию в этом споре ему стоило занять.

– У неё было достаточно времени, чтобы решить, стоит ли предавать меня суду.

– Ты меня совсем не слышишь, – Хейли вздохнула и как следует затянулась, после чего затушила сигарету об тарелку и встала. – Попроси счёт, я подожду в машине.

Оставшись наедине с грязной посудой, Доминик тоже прикурил и даже с радостью бы заплатил штраф, только бы ему дали прикончить одну единственную сигарету, на которую он возложил слишком много: в голове вилось большое облако мыслей, плохих и хороших, предостерегающих и даже пытавшихся оскорбиться.

Хейли сидела на заднем сидении, держа в своих красивых пальцах уже другую сигарету – длинную и отдающую сладковатым дымом.

– Сегодня я выпытала из тебя такие подробности, какие не стала бы спрашивать даже изрядно выпившей, а теперь сжимаю зубы от злости, потому что у тебя столько проблем из-за этого глупого мальчишки. Я его почти ненавижу в эту секунду.

Встав рядом с приоткрытым окном, куда Хейли важно пускала дым, Доминик усмехнулся. Потратив едва ли не половину всех имеющихся нервных клеток за последние пару лет, ему отчего-то больше не хотелось этого делать, выискивая во всём повод для беспокойства.

– Зато ты очень нравишься Мэттью.

– Ты шутишь, – в её голосе мгновенно зашелестела привычная для неё манера говорить – мягкая и тихая, чуть удивлённая и высокомерная, несколькими буквами смешивающая собеседника с грязью.

– Не одна ты считаешь, что если бы не определённый момент, я должен был жениться на тебе и пополнить количество Ховардов на планете.

– Если бы не этот малолетний элемент, – она хмыкнула, – я бы посоветовала тебе задуматься о потомстве.

– У тебя тоже нет детей, – сев наконец в машину, Доминик завёл мотор и обернулся, – и они тебе не нужны, как и мне.

– Может и нужны, – Хейли пожала плечами и ловко перелезла на сидение слева от него, несмотря на неудобное платье, облегающее где нужно и где не нужно. – Только от кого и зачем?

– Мой генофонд по-прежнему в твоём распоряжении, – Доминик рассмеялся собственной шутке, в которую он порой вкладывал гораздо больше серьёзности, чем следовало. – А уж ради чего – только тебе решать. Должна же ты будешь оставить свой магазин в Лондоне хоть кому-нибудь.

– Пускай эти потенциальные маленькие нахлебники сами зарабатывают себе на жизнь, а не надеются вырасти и прийти на всё готовенькое.

– Так ты называешь своих не родившихся детей?

– Какой ужасный разговор, – поправив платье и усевшись удобнее, Хейли воззрилась в зеркало заднего вида. – Давай продолжим его, когда я буду чувствовать себя не так паршиво?

– Договорились.

В самом-то деле разговор не был таким уж ужасным. Хейли сама не раз заводила беседу на эту тему, в шутку выспрашивая у Доминика его мнение на этот счёт. Его ответ всегда был схож с тем, который он давал ранее: что бы ни произошло – он всегда будет рядом. Единственное, что он никогда не дал бы ей, – это страсть, которую он не мог к ней испытывать хотя бы по причине того, что их связь была сродни родственной. Если бы в один прекрасный день Хейли пришла и велела дать ей шанс стать матерью его ребёнка, он бы не стал противиться. Сделал бы всё, что требовалось, и наконец стал отцом, пускай проблема продолжения рода заботила его не слишком сильно. Но этого не случалось последние пятнадцать лет, и вряд ли должно было когда-либо случиться. Но теория вероятности иногда подшучивала таким образом, что любая ситуация могла разыграться перед кем угодно, вне зависимости от того, подготовлен человек к подобному или нет.

***

Доминик сидел за столом в некоем подобии кабинета – переделанной гостевой спальней для того, чтобы поставить здесь компьютер и парочку сопутствующих ему приспособлений – и изо всех сил пытался вспомнить, как составить резюме, чтобы уже через сутки раздался звонок с предложением прийти на собеседование. Хотя это слово и было лишь громогласностью, на деле же являясь простым разговором тет-а-тет и дальнейшими инструкциями относительно того, где что находится и кого как зовут. Что же касалось самого предмета, директора, как правило, оставляли нового учителя один на один со старыми материалами его предшественника, что составляло около двадцати толстых тетрадей формата А4, и с доброжелательной улыбкой удалялись, обещая заглянуть через пару дней.

Резюме получалось слишком сухим, хоть и содержало некоторые исключительные детали, которыми не каждый мог похвастать, но в целом не отражало никакой индивидуальности. В двадцать три Доминик закончил своё обучение и был в отдан своим методистом в буквальном смысле на растерзание младшим классам, а через пару лет был назначен в среднюю школу. Проработав в школе неподалёку от дома ещё пять лет, он решился на большой для себя эксперимент – опробовать роль преподавателя в колледже. Всё это не оправдало должных ожиданий, в результате чего он уволился через пару лет и позволил себе импровизированный отпуск сроком почти в два года, занимаясь репетиторством и случайными подработками. Все эти годы рядом с ним был Джим, оказывающий поддержку, когда это необходимо и оставляющий в покое, если это требовалось; за всё это Доминик был безмерно благодарен ему.

Теперь же Доминик Ховард вновь находился в пассивном поиске работы, хорошо понимая, что он может не спешить ещё как минимум год, но в то же время чётко осознавая, что сидение на одном месте никому и никогда не приносило большой пользы. Но в то же время он не хотел торопить события, надеясь, что удачная вакансия сама отыщет его спустя какое-то время. Он даже не отказался бы ездить в один из близлежащих городов, если бы это стоило того. Пока же ему не поступало таких предложений, ради которых он бы согласился даже встать утром с постели.

Август явился в город с липкой жарой и неутешительным прогнозом погоды для горожан, желавших провести грядущие выходные на природе. На лужайке перед домом были аккуратно высажены все имеющиеся в запасе саженцы, которые принесла Дебора и обещала вернуться через пару дней, чтобы распределить их как нужно, сдержав, конечно же, своё обещание. В саду сладко благоухали поздние цветы, возвышающиеся над сочной зелёной травой, растущей плотным и аккуратным ковром по всему огороженному участку. Доминик любил это место не только за то, что оно было полностью скрыто от любопытных взглядов соседей, сколько за всегдашнюю тишину, в уютных объятьях которой читалось с особенным удовольствием.

Мэттью присоединялся к нему через день, принося с собой несколько книг и в итоге оставляя их на столике во дворе, а после безвозвратно теряя их через неделю. Доминик только посмеивался над ним и пытался развеселить, пока подросток сидел, надувшись и бормоча что-то о том, что в ту или иную библиотеку ему путь заказан. На следующий день Ховард брал небольшой список наименований и отправлялся в книжный магазин, чтобы купить вместо утерянных экземпляров новые, и уже их даровать в библиотеки, надеясь на милость её работников. Всё потерянное рано или поздно всегда отыскивалось там, где его никто не ожидал застать; так случилось и с Мэттью, который, виня во всём Доминика, обнаружил все книги, считавшиеся без вести пропавшими, аккуратной стопочкой сложенные под столом в кабинете дома Ховарда. Что ярче всяких слов говорило о том, что он не наведывался туда уже две недели, позабыв о том, что он вроде как был в поисках вакансии мечты.