Уделив последним приготовлениям особое внимание, Ховард вслепую нашарил бутылочку смазки, выдавил побольше и в последний раз скользнул пальцами в Мэттью, пытаясь расслабить его. Другой рукой он снова полез под подушку, нащупал шелестящую упаковку и вынул её, надрывая зубами и выплёвывая кусок обёртки в сторону, педантично обещая самому себе всё потом убрать.

– Тебе будет немного…

– Плевать, – Мэттью лягнул его пяткой в плечо.

– Ты переоцениваешь себя, – Доминик ухватил его за ногу чуть повыше икры и коснулся губами щиколотки, прикрывая глаза.

Под его руками замерли, стали дышать тише; оба наслаждались кратким перерывом, предвещающим нечто большее, что навсегда изменит отношения между ними.

– Тебе должно быть только хорошо, мой мальчик, – оставив лёгкий поцелуй, Ховард убрал руку, и Мэттью тут же обвил его бёдра ногами, привлекая к себе.

– Мне уже хорошо, – отозвался он, шумно выдыхая, – уже хорошо, только потому, что ты рядом, мы вместе, как и обещали друг другу, что…

Он запнулся, когда Доминик прижался плотнее, касаясь уже влажным членом между его ягодиц.

– …потому что так должно быть.

Доминик не спешил, гладил подростка ладонями по рёбрам, груди и животу, уделяя особое внимание распахнутому в молчаливой просьбе рту. Целовать эти губы было приятным настолько, что можно было бы насытиться только ими, если бы не несколько иные планы на эту ночь. За всё время Мэттью научился отвечать на ласку, давать её в ответ и изо всех сил старался не смущаться, пытаясь казаться опытнее, чем был на самом деле. Но он мог воображать из себя кого угодно и перед кем угодно, но только не перед Ховардом, который знал его от макушки до пяток, всего, целиком и полностью, и мог предугадать каждое его движение, только услышав стон определённого оттенка.

У его стонов была целая гамма, полный спектр которой он демонстрировал именно сегодня, то захлёбываясь эмоциями и ощущениями, то просяще поскуливая, ожидая чего-то, что должно было случиться с секунды на секунду.

Резко перевернув подростка на бок, Доминик прижался к его спине грудью. Провёл влажной ладонью по его животу, коснулся кончиками пальцев головки члена и переместил руку ниже, обхватывая свой собственный член. Мэттью закинул одну руку назад, огладил учителя по боку и поднял одну ногу выше, запрокидывая голову. Они дышали почти в унисон, каждую долю секунды деля воздух на двоих.

– Детка… – начал шептать Доминик, целуя его в шею, пытаясь успокоить и отвлечь, пока он медленно проникал в Мэттью; тот перестал дышать и больно ухватился пальцами за запястье Ховарда. – Расслабься немного, ещё чуть-чуть, вот так…

Вряд ли ожидания Мэттью относительно безболезненности первого проникновения оправдались, если они, конечно же, вообще были. Ховард боялся сделать лишнее движение, проталкивался так медленно, как мог, не прекращая целовать солёную от пота шею, прихватывать губами цепочку и удерживать ладонью живот подростка, чтобы тот не подавался вперёд, пытаясь уйти от неприятных ощущений. Всё пошло так, как надо, уже через несколько минут – Беллами издал один единственный звук, никак не схожий с болезненным, подался назад и громко, ни в чём себе не отказывая, застонал.

– Так странно, – прошептал он, будто бы в противовес только что издаваемым звукам, – так необычно… Так влажно, горячо… хорошо.

– Да, – Доминик обхватил его член пальцами, начиная медленно ими двигать; хотелось доставить удовольствие во что бы то ни стало, а заодно и уменьшить ту боль, которая, каких бы масштабов она ни была, но всё же присутствовала.

Беллами поднял ногу выше, подался назад и теснее прижался мокрой спиной к учителю, не прерывая череды стонов. Доминик внимательно прислушивался к ним, медленно двигаясь, и начинал понимать, что Мэттью хорошо. Не нужно было об этом шептать с надрывом, произносить обрывочно и тихо, и уж тем более никто не требовал от Беллами подтверждения того, что ему доставляет это удовольствие.

Через короткий промежуток времени он и сам начал подаваться навстречу, сам не понимая, что происходит. Инстинктивные движения, разбавленные желанием и жаждой продолжать. Горячее дыхание, грубый шёпот Доминика и соприкасающаяся с неповторимым звуком кожа. Потеряв голову, он начал двигаться быстрее, скользя членом внутри Мэттью, даже не пытаясь осознать этот факт, а принимая его как должное.

– Столько ночей я думал об этом, – всё же не выдержал он, произнося слова прямо на ухо Мэттью. – Фантазировал о том, как буду долго растягивать твою тесную дырку, как войду в тебя, как буду брать тебя, пока ты не кончишь только от того, что я трахаю тебя в первый раз, сходя с ума и желая продлить это надолго…

Беллами всхлипнул и отчаянно подался назад, наваливаясь на Доминика, отчего им обоим пришлось поменять позу.

– Включи свет, – произнёс подросток, и Ховард подорвался с места, чтобы исполнить его просьбу.

Мягкий полумрак осветила одна единственная лампа, тускло озарившая небольшую комнату. Мэттью лежал на спине, раскрасневшийся и с улыбкой на губах, и смотрел совершенно похабным взглядом, призывая продолжить начатое. Доминик вернулся на постель, уселся в изголовье и поманил Беллами к себе, и тот быстро перебрался к нему на колени, обвивая руками за шею.

– Если бы мы не остановились, я бы… – Мэттью стыдливо опустил глаза.

– Ты не должен был меня останавливать, – Ховард пригладил его растрёпанные волосы, провёл пальцами по шее и опустил обе ладони на плечи, привлекая к себе ближе.

Череда столь необходимых поцелуев распалила ещё больше, и уже через несколько секунд Беллами, извивающийся и скулящий от удовольствия, завёл руку назад, будто бы знакомым жестом, и коснулся члена Доминика.

– Мне немного больно, – сказал он, не поднимая глаз.

– Мы можем…

– …но я хочу продолжить, потому что мне нравится эта боль, она заставляет меня чувствовать себя особенно хорошо.

– Мэттью… – Доминик прижал его к себе, и тот двинул тазом, намекая на продолжение.

В этой позе было что-то пленяющее. Свет ласково озарял тело Мэттью, двигающегося медленно и часто теряющего темп. Раскрасневшегося, с закушенной нижней губой, глядящего в глаза Ховарду и не прерывающего этот контакт ни на секунду. Им можно было любоваться бесконечно, а наслаждаться теснотой его тела казалось чем-то столь естественным, будто они были вместе сотни раз, изучив друг друга вдоль и поперёк. Им ещё предстояло раскрыться друг для друга, продемонстрировать своё доверие и излить желание.

Беллами зажмурился и сильнее закусил губу, и Доминик понял, что нужно что-то предпринять, чтобы и самому получить удовольствия ещё больше. Он принялся подаваться навстречу рваному темпу Мэттью, и тот, спустя пару минут, устало навалился на него, шепча уже по привычке прямо в ухо:

– Я вот-вот кончу, хочу вместе с тобой… Позволь мне…

Он запинался на каждом слове, задыхаясь от ощущений, и Доминик позволил ему. Ухватив его за талию, перевернул на спину, навалился сверху и задал нужный обоим темп. Он был готов кончить в любой момент, от одного только Мэттью, распластанного под ним, с распахнутым от наслаждения ртом.