– Чуть меньше, – он улыбнулся. – Если ты правда хочешь это сделать, то у тебя обязательно получится.

– Хочу, – в голосе была непоколебимая уверенность, с которой спорить было бы гиблым делом.

– Тогда не пытайся сделать сразу так, будто бы ты делал это… миллион раз, – Доминик рассмеялся, а Беллами беззлобно фыркнул.

Он с пару секунд ничего не делал, а после разлёгся на животе, устроив обе ладони на бёдрах Доминика и внимательно разглядывая цель собственного маленького исследования. Называть так собственный член Ховард не хотел, но подобная мысль развеселила его ещё больше, и он не сдержал смешок, на что получил мягкий укус в бедро.

– Не смейся надо мной.

– Я смеюсь над собой, – Доминик обеими ладонями обхватил лицо Мэттью и чуть приподнял его. – Действуй так, как тебе удобно, не торопи события.

На следующие десять минут все слова стали излишними. Беллами старался так, будто бы ему пригрозили страшным лишением, а Ховард, то и дело сдерживающий шипение, жмурился и изредка постанывал, чтобы дать подростку хоть какое-нибудь ободрение. В ход шли зубы, не слишком настойчивый язык, снова зубы и наконец…

– Боже мой, – Доминик застонал, распахнув рот, и невольно раздвинул ноги ещё шире.

Мэттью ничего не ответил, только продолжил в том же темпе, не прекращая исследовать терпение учителя. Он плотно обхватил головку губами, медленно пропуская член в рот, пока его физический предел не указал на то, что пора остановиться. Он двигал головой, помогал себе руками, громко дышал и, когда Ховарду показалось, что ещё пара подобных движений, и он не сможет сдержаться, Беллами остановился.

– Челюсть устала, – он не отстранился, не сел на постели, не попросил передышки, а продолжил целовать живот Доминика, не обращая ни на что внимание.

Ховард тяжело дышал, гладил Мэттью по плечам и не хотел ни о чём думать, позволяя себе наслаждаться тем, к чему они так долго шли.

– Тебе не обязательно доводить дело до конца, – сказал он чуть погодя, когда Беллами настойчиво продолжил, наращивая темп.

– Мне лучше знать, что обязательно для меня, – он показал учителю язык и вернулся к прерванному занятию.

Прикрыв глаза, Беллами сосредоточился на процессе, ни на что не отвлекаясь и даже не реагируя на вполне честные стоны Доминика. Тому было хорошо, потому что даже той малости, которую демонстрировал его мальчик, вполне хватило для того, чтобы подтолкнуть его к краю; он изо всех сил сдерживался, но в последний момент попытался оповестить увлёкшегося подростка.

– Мэттью, остановись, постой, я сейчас…

В ответ только издали мычащий звук и чуть качнули головой. Через пару секунд Мэттью, закашлявшись, отстранился, и последние капли упали ему на щёку и подбородок.

– Маленький сумасшедший… – Ховард запнулся, заметив взгляд подростка.

В нём было столько восхищения и радости, а также совсем немного гордости, отчего все слова сами по себе куда-то запропастились, так и оставшись не высказанными.

– Сейчас.

Доминик принялся озираться в поисках чего-либо, чем можно было устранить белёсые капли с лица Беллами, а тот неспешно переместился к изголовью кровати и уже оттуда наблюдал за суетливыми перемещениями учителя.

– Тебе понравилось? – он подал голос и при этом выглядел победителем уже заранее, ещё не зная ответ на свой вопрос.

– Кажется, лучшим доказательством послужило это, – Ховард провёл полотенцем по лицу Мэттью, очищая его.

Он улёгся рядом, привлёк подростка к себе и осторожно поцеловал, чувствуя на его губах свой собственный вкус. Горячка отказывалась уходить даже после разрядки – возбуждение медленно возвращалось. Рядом старательно прижимались сбоку, навалились на грудь, отвечали на поцелуи и каждый раз прижимались горячим членом то к бедру, то к животу. Внезапно музыка утихла и повисла тишина – диск закончился. Доминик дал себе несколько минут, чтобы передохнуть, а после, когда Мэттью потянулся к выключателю и погасил свет, и вовсе на мгновение растерялся.

– Зачем, детка?

– Мне кажется, так нужно.

– Кому? – Ховард запустил руку под подушку и достал маленькую бутылочку.

– Тебе, – глухо ответил Мэттью, хватая учителя за запястья. – Нам.

Ничего не ответив, Доминик переместился на постели, обхватив подростка за талию и утянув на себя. Он осторожно уложил Беллами обратно, навис сверху и, отчаянно пытаясь разглядеть его глаза, увидел то, что хотел.

– Всё будет только так, как ты захочешь, – прошептал он, целуя Мэттью в шею.

– Я хочу именно так. Я знаю, что темнота действует на тебя по-особенному.

– Когда же ты успел это выяснить?

– Ты целовал меня в тёмном коридоре однажды, гладил везде, а после… Не знаю, что случилось бы дальше, если бы нас не прервал звонок.

– Ничего такого, о чём я бы пожалел после.

– В этом я и не сомневался, – сострил подросток. – Я готов.

Такой резкий переход выбил из лёгких весь кислород, и Ховард, неожиданно для себя, принялся действовать настойчиво и жадно, дорвавшись до очередного разрешения. Выдавил на ладонь холодной смазки, он согрел её и, под сопровождение учащённого дыхания Мэттью, коснулся влажными пальцами между его ягодиц, не торопясь проникнуть внутрь. Огладил другой рукой живот Беллами, оставил лёгкий поцелуй в щёку и, облизав губы, протолкнул сразу два пальца. К уху прижались губами и шепнули едва слышно:

– У тебя большие руки.

– И как прикажешь это понимать?

– Мне будет достаточно и двух пальцев.

– Не будет, детка. Я должен постараться для того, чтобы тебе не было больно.

В ответ раздалось только оглушительное молчание, нарушаемое шелестом простыней, скрипом кожи и влажными звуками. Доминик вслушивался в дыхание Мэттью, ловил каждый вздох, замирал каждый раз, когда с его губ срывался стон, похожий на неодобрение, но всё равно продолжал, не забывая ласкать везде – гладить бёдра, живот, грудь и наконец член, не оставляя его без должного внимания. Он уже ласкал его подобным образом, доставляя удовольствие, играя на грани, следя за реакцией и боясь сделать лишнее движение. Сейчас всё было иначе: будто бы грубее, и в удовольствии, и в жестах, и в звуках, которые они оба издавали, не в силах сдержаться.

Хейли твердила о страсти, которую Мэттью не мог демонстрировать, говорила о том, что он не может измотать Доминика до предела, не может дать того, чего тот хочет… Она сильно ошибалась, говоря всё это, и в подтверждение этому в волосы впились пальцы, потянули к себе, а сверху раздался стон удовольствия, протяжный и несдержанный.

Доминик добавил третий палец, не жалея смазки, сплюнул сверху, обхватил член губами и продолжил растягивать влажный вход. Он снова возбудился, от одного только едва различимого в темноте вида Мэттью, который извивался под его руками и разводил бёдра, чтобы дать больше места между ними.

– Ещё немного – и я возьму тебя, – сказал Доминик, вытащив пальцы и вновь протолкнув их туда, где было горячо и влажно. Беллами только всхлипнул. – Но я нарушил своё обещание, потому что уже десятое июня.

– Теперь уже всё равно.