– Сейчас только конец апреля, у него ещё полно времени, и, возможно, он надумает немного раньше.

– Ты поговоришь с ним? Как педагог и как друг.

Доминик с трудом проглотил содержимое стаканчика, ощущая, как вместе с вином в горло проскальзывает и комок неловкости и недосказанности, который невозможно так просто проглотить. Он будет мешать дышать, ранить горло и в конечном итоге растворится сам по себе, когда ты уже привыкнешь к этому дискомфорту.

– Конечно, – пообещал он, отводя взгляд.

***

Когда Мэрилин отправилась на прогулку в ближайшую рощу по неотложным нуждам, она сказала ждать её через полчаса. «Свежий воздух всегда помогал принять мне самые сложные решения», – обронила она и удалилась, оставив Доминика наедине с Мэттью, который наевшись до отвала, лежал на животе и разглядывал какого-то жука, ползущего по травинке.

– Что скажешь об этом месте? – спросил Ховард через несколько минут, устраиваясь рядом, чтобы иметь возможность тихо переговариваться с подростком и снизить шансы быть подслушанным.

– Ты о нём рассказывал ещё тогда? Хейли разозлится, если узнает, что ты был со мной на пикнике, а её не позвал.

– Я уже подумал об этом, но было поздно… – Доминик приложил ладони к лицу, прячась от солнца, его очки по-прежнему были на Мэттью. – Как насчёт того, чтобы повторить на следующей неделе? Только ни слова о том, что мы уже здесь были. Кажется, как раз на днях должен зазвонить будильник, который она подарила.

– Я за, – Беллами повернулся на бок и стащил очки. – Ты купил апельсины? Серьёзно?

– Не подумал, – Ховард улыбнулся и продолжил почти неуловимым шёпотом: – Ведь ни одного из нас на самом деле нет аллергии на цитрусовые.

– Только у тебя, на яблоки и…

– И невозможность тебя поцеловать.

– Дурак, – Мэттью толкнул его в плечо и откатился в сторону. – Жду не дождусь, когда смогу искупаться в речке.

– Ты умеешь кататься на велосипеде? – Доминик сел и потянулся к пакету с провизией. На свежем воздухе есть хотелось невыносимо, и вся еда казалась произведением кулинарного искусства, несмотря на то, что была сделана незнакомыми им людьми из отдела готового питания в супермаркете.

– Конечно же… – Беллами тоже сел и сложил ноги по-турецки, – нет.

– Я могу тебя научить, хочешь?

– У меня нет велосипеда, – и снова этот обиженный жест, который был знаком Ховарду даже лучше, чем своя привычка кидать в собаку четы Худ утреннюю газету.

– Где-то в моём гараже специально для такого случая завалялся один, и я могу отдать его тебе, когда ты научишься на нём ездить.

– А если не научусь? Мне кажется, у меня нет талантов к вождению.

– Вот и проверим, – Доминик подмигнул и закинул в рот пару виноградин, жмурясь от удовольствия.

Мэттью подобрался к нему ближе и устроился головой на его коленях, раскрыв рот и одним только взглядом прося сладкую ягоду. Ховард огляделся по сторонам, прислушался и всё же позволил себе сделать то, о чём так убедительно просили, не произнося ни слова. День не мог стать ещё более идеальным, чем сейчас.

========== Глава 25 ==========

Май пришёл с липнущим к телу зноем, учащавшим дыхание, стоило только взобраться на четвёртый этаж. Солнце светило так, что полупрозрачные занавески на окнах служили будто бы мишенью для проворных лучей, проникающих сквозь лёгкую ткань и слепящих в самый ответственный момент. Доминик сощурился, прикладывая ладонь ребром ко лбу, и посмотрел на перистые облака, сероватыми клочками выделяющиеся на голубом небе. Погода буквально молила о том, чтобы её почтили своим присутствием, и скучающие школьники, расслабившиеся к концу учебного года, были с ней, конечно же, согласны. Атмосфера царила непозволительно распущенная, и сам Ховард изо всех сил старался собраться, хоть до окончания учебного года и был ещё почти целый месяц.

Мэттью по-прежнему сидел на последней парте – он то лениво грыз ручку, прикусывая её кончик передними или задними зубами, то пристально разглядывал учителя, тем самым сбивая с толку сильней, чем какие-то там солнечные лучи. Со дня на день должен был приехать его отец, чтобы провести здесь неопределённое количество времени, и Ховард слабовольно хотел наверстать предполагаемое упущенное время заранее, уже на третьем уроке из пяти начиная думать о том, чем именно они займутся после школы. Беллами без стеснения врал матери о том, что направляется гулять с приятелями, а сам, преодолев задний двор так, чтобы остаться никем незамеченным, открывал дверь припрятанным в кармане школьного пиджака ключом и направлялся в гостиную, чтобы дождаться Доминика. В последнее время они чаще всего возвращались из школы в разное время – Мэттью без каких-либо пререканий пользовался автобусом или ходил пешком, когда знал, что ждать придётся дольше обычного.

Ховард тихо поскрёбся в собственную дверь, боясь нашуметь, а после открыл её ключом так тихо, что даже профессиональные домушники позавидовали бы его мастерству. Все предосторожности были соблюдены не зря – Беллами спал на диване в гостиной, лёжа на животе и свесив руку к полу. По комнате мелодично разливались звуки старой пластинки, которую подросток где-то умудрился отыскать, а также воспользоваться проигрывателем, который… который будил множество воспоминаний. Джим любил подобное времяпрепровождение. Они сидели на этом же диване, забравшись под плед, слушали раритетные записи и читали книги, впитывая чужие мысли, чтобы после наперебой делиться ими за завтраком.

Всё менялось, и былая рана больше не беспокоила так сильно. Приятные воспоминания наводняли голову, прохаживаясь лёгким и даже приятным касанием, вытесняя трагичные, которые со временем почти испарились. Контролировать это удавалось не всегда, но даже такой прогресс радовал и напоминал о том, что его настоящее рядом, буквально под носом, и не нужно ничего эпохального, чтобы почувствовать себя важным в этой вселенной.

Доминик прошёл вглубь гостиной, сел на край дивана и улыбнулся, заметив, как Мэттью поморщился, резво задирая руку к лицу и почёсывая нос. Нагрузка в школе начинала возрастать, и времени на безделье у Беллами оставалось всё меньше. Количество обязательств к концу года возросло у обоих – так например, у Ховарда добавилась пара-тройка человек на дополнительных занятиях, и он исправно задерживался пару раз в неделю, разжёвывая невнимательным ученикам непонятый ими материал. Беллами по-прежнему увиливал от ответа, будет ли он сдавать выпускные экзамены в следующем году, а давить на него никогда не имело смысла – в случае чего, он задирал нос, поджимал губы и пропадал на целый час где-нибудь в глубине дома, отсиживаясь в зимнем саду или читая книгу на кухне, и Ховард не смел мешать ему. Потакать местами дурному характеру Беллами он и не собирался, но иногда всё же делал послабления, получая в ответ полную благодарности улыбку или объятья, невинные настолько, что не хотелось ничем их портить.

Солнечные лучи ловко скользнули в проём между неплотно закрытых штор, и Мэттью поморщился, когда один из них приземлился ему аккуратно между глаз. Он приоткрыл веки, моргнул пару раз и наконец обнаружил присутствие другого человека на диване, сидящего у него в ногах.

– Выспался? – шутливо спросил Доминик, касаясь ладонью его щиколотки, спрятанной под тканью тёмных школьных брюк.

– Нет, – буркнули в ответ и вновь уткнулись носом в крошечную диванную подушку.

– Чем ты занимался ночью?

– Спал, что я ещё мог делать? Ведь мама теперь редко работает по ночам.

– Ты должен быть этому рад, разве нет? И у тебя полно времени и днём, чтобы заняться своими маленькими грязными делишками, – рука скользнула выше, касаясь колена.