Разговор закончился, Элмор сидел, откинувшись в кресле, и размышлял, уставившись прямо перед собой и не забывая каждые полминуты посматривать в окно. Он ждал. И я ждал. Собственно, без всякой причины. Врачи часто звонят по телефону и разговаривают с разными людьми. Врачи смотрят в окно, врачи хмурят лбы, врачи выглядят нервными. Врачи – такие же люди, как и мы, грешные. И они ведут свою долгую и горькую борьбу, как и мы все...

Но в поведении этого врача было что-то, сбивавшее меня с толку. Я посмотрел на часы, увидел, что давно пора было бы обедать, закурил новую сигарету – и не двинулся с места.

Минут через пять в конце улицы появился зеленый «седан». Он подъехал к дому доктора Элмора и остановился. Над капотом была укреплена длинная антенна, она слегка раскачивалась. Из машины вылез высокий блондин. Подойдя к двери доктора Элмора, он позвонил, потом наклонился, чтобы чиркнуть спичкой о ступеньку. Так ему было удобнее посмотреть на меня.

Дверь открылась, он вошел в дом. Гардины в кабинете доктора задернулись и скрыли от меня происходящее. Я продолжал сидеть в машине и смотрел на темные складки гардин. Прошло несколько минут. Дверь открылась, и высокий блондин, не торопясь, спустился по ступенькам. Он отбросил окурок, провел ладонью по волосам, пожал плечами, потер подбородок и, наконец, направился ко мне. В тишине его шаги звучали ясно и отчетливо. За его спиной гардины в окне доктора снова раздвинулись. Доктор стоял у окна и смотрел на нас. Рядом с моим локтем легла тяжелая веснушчатая рука. Над ней появилось большое, изборожденное складками лицо. Глаза отливали металлической синевой. От твердо посмотрел на меня и заговорил низким грубым голосом:

– Вы кого-нибудь ждете?

– Сам не знаю, – ответил я. – А что, нельзя?

– Я задаю вопросы, а не вы!

– Так, – сказал я. – Вот, значит, разгадка всей пантомимы.

– Какой пантомимы? – он смотрел на меня явно недружелюбно.

Я показал сигаретой через улицу.

– Этот нервный тип в окне. Сначала по номеру моей машины узнал в автоклубе мою фамилию, потом посмотрел в телефонной книге, кто я такой, а потом, значит, позвонил в полицию. Что бы это все могло значить?

– Покажите-ка сначала ваши права! Теперь и я ответил ему твердым взглядом.

– Вы всегда начинаете с одного и того же хамского тона? – спросил я. – Как видно, это – единственное удостоверение личности, которым вы пользуетесь!

– Если ты, парень, вздумаешь грубить, то придется расплачиваться собственной шкурой!

Я повернул ключ зажигания и нажал на стартер. Мотор тихо заурчал и завелся.

– Выключите мотор! – сказал он злым голосом и поставил ногу на подножку машины.

Я повернул ключ и откинулся на сиденье.

– Черт возьми, хотите, чтобы я вас выволок и посадил на асфальт?

Я протянул ему свой бумажник. Он вытащил из него мои водительские права и начал их рассматривать. Потом изучил фотокопию лицензии. С презрительной миной он затолкал все обратно в бумажник и вернул его мне. Я убрал бумажник на место. Его рука опустилась в карман и вынырнула с сине-золотым полицейским жетоном.

– Дегамо, лейтенант уголовной полиции. – Голос у него был низкий, грубый.

– Рад с вами познакомиться, лейтенант, – сказал я.

– Не разговаривать! Отвечайте, почему вы шпионите за домом доктора Элмора?

– Я не «шпионю» за домом доктора Элмора, как вам было угодно выразиться, лейтенант. Я никогда не слышал о докторе Элморе, и у меня нет причин следить за ним.

Он поднял голову и сплюнул. Видно, у меня сегодня такой день, что приходится иметь дело исключительно с верблюдами.

– Тогда чего вы здесь шныряете? Нам не нужны ищейки. В нашем городе мы можем обойтись и без них!

– Действительно? Как интересно!

– Да, действительно. Так что выкладывайте правду, без уловок. Или, может, хотите отправиться со мной в полицию и попотеть под сильным прожектором?

Я не ответил.

– Вас наняла ее семья? – спросил он. Я отрицательно покачал головой.

– Тут недавно один попытался. Но закончил в тюрьме, мой милый.

– Держу пари, это – славная шутка, – сказал я. – Только хотелось бы понять, в чем ее соль. Кто попытался, что попытался?

– Попытался его шантажировать, – сказал он.

– Обидно, что я не знаю, как это сделать, – сказал я. – Ваш доктор, по-моему, твердый орешек, не очень-то пригодный для шантажа.

– Подобными отговорками вы не отвертитесь!

– Хорошо, – сказал я. – Попробую изложить в другой форме. Я не знаю доктора Элмора, никогда о нем не слыхал, и он меня не интересует. Я приезжал навестить приятеля, сижу и любуюсь красивым видом. А если я даже занят чем-нибудь другим, то вас это все равно не касается. Если такое объяснение вас не устраивает, то советую съездить в Лос-Анджелес, в Главное полицейское управление, и поговорить с дежурным офицером.

Он тяжеловесно переступил ногой на подножке машины, и на лице его отразилось сомнение.

– Честно? – спросил он неуверенно.

– Честно.

– Ах, черт бы его побрал, этого спятившего дурака! – воскликнул он вдруг и посмотрел через плечо на дом. – Ему самому надо показаться врачу. – Лейтенант рассмеялся, но в его смехе не было и тени веселья. Он снова провел ладонью по своим пепельным волосам.

– Ладно. Проваливайте! – сказал он. – И держитесь подальше от нашего города, понятно? Тогда не наживете себе врагов.

Я снова нажал на стартер. Когда мотор завелся, я спросил:

– Как поживает Ал Норгард?

Он посмотрел на меня, округлив глаза.

– Вы знаете Ала Норгарда?

– Да. Пару лет назад мы с ним расследовали одно дело, здесь, у вас. Он был тогда начальником полиции.

– Теперь он работает в военной полиции. Я бы и сам не прочь был туда перейти, – сказал он с горечью. Уже уходя, он вдруг снова резко повернулся ко мне. – Живо, уматывайте! Пока я не передумал.

Тяжело ступая, он снова пересек улицу и вошел в ворота дома Элмора.

На пути к городу я прислушивался к своим мыслям. Они прыгали туда-сюда, как нервные руки доктора Элмора по краю гардины.

Добравшись до Лос-Анджелеса, я съел ленч и решил заехать к себе в контору, чтобы просмотреть почту. Потом я позвонил Кингсли.

– Я был у Лэвери. Он так ругался, что это было похоже на правду. Я попробовал пару раз задеть его за живое, но из этого тоже ничего не вышло.

Думаю, что они поссорились и разошлись. Похоже, что он об этом сожалеет.

– Но тогда он должен знать, где она находится, – сказал Кингсли.

– Может знать, а может и не знать. Кстати, на улице, где живет Лэвери, со мной произошло довольно странное происшествие. Там стоят два дома: Лэвери и некоего доктора Элмора.

Я вкратце рассказал Кингсли о происшедшем. Он помолчал, потом спросил:

– Вы имеете в виду доктора Элберта Элмора?

– Именно.

– Некоторое время он был врачом Кристель. Много раз приходил к нам, когда... Ну, словом, когда она слишком напивалась. Мне показалось, что он слишком скор на руку в обращении со своим шприцем. Его жена... подождите, что-то там случилось с его женой... Да, верно, она покончила с собой.

– Когда?

– Я уже не помню. Довольно давно. Вообще-то у меня с ним никаких контактов и не было. Что же вы собираетесь предпринять дальше?

Хотя день уже клонился к вечеру, я решил ехать на озеро. Он сказал, что времени у меня достаточно. Тем более, что в горах темнеет на час позже.

– Да? Это прекрасно, – сказал я и повесил трубку.

Городок Сан-Бернардино изнемогал от полуденной жары. Воздух был таким горячим, что у меня буквально пузыри на языке высыпали. Я сидел в машине и тяжело отдувался. На минуту остановился и купил бутылку виски на случай, если окончательно раскисну раньше, чем доберусь до гор. После Крестлина я свернул на шоссе, круто взбиравшееся вверх. За пятнадцать миль дорога поднялась на пять тысяч футов, но и здесь атмосфера была какой угодно, только не прохладной.

Тридцать миль по горам привели меня в высокий сосновый лес, к поселку, называвшемуся Баблинг Спринте. Там имелись крытая дранкой лавочка и заправочная колонка. Это место показалось мне раем. Начиная оттуда, путь стал прохладней.