— Отпусти, мы тебя просим, — мягко вступилась Розалин.

— Заткнись! — прохрипел Дональд, обливаясь потом. Альбус покачал головой.

— Зря ты так грубо с дамой. Ради нее я мог бы тебя отпустить. Теперь тебе остается просить прощения.

— Ни за что! — Поттер задыхался.

— Да правда, брось его, Альбус, — раздался голос Лэмми. — Стоять холодно, есть уже хочется, а мы дурью маемся. Надоело.

— Ну раз надоело… — Альбус бросил «Фините Инкантатем», и Дональд повалился на жухлую траву, точно куль с мукой. Он не мог даже подняться, до того обессилел, он заходился судорожным кашлем. Приятели и Джейн бросились к нему, подняли, девочка утерла ему пот с лица. Старшие мальчики, подойдя, подняли его на руки и понесли. Друзья Альбуса, подбежав, поочередно обняли победителя и расцеловали.

— Получилось! — Клеменси, раскинув руки, закружилась на месте.

— Ну, теперь он нас возненавидит люто, — Элфиас покачал головой. — Думаю, хуже с ним ничего не случалось.

— С ним не случалось ничего более унизительного, — уточнила Виктория. — На какое-то время он будет слишком раздавлен, чтобы мстить. Да и потом… Скорей всего, он побоится снова с тобой связываться.

Альбус весело развел руками.

— Клянусь, я бы ничего ему не сделал, если бы он не начал первый. Может, его потомки сумеют отомстить моим.

— Или потомкам Лэмми, — засмеялась Клеменси. — Ведь Лэм его окончательно добил.

— Чем это? — удивился то. — Я просто сказал…

— Дело в том, как он тебя оценивает, — вздохнула Викки. — Лучше об этом не думай, ты не поймешь.

========== Глава 11. Праздники и горести ==========

Следующие недели стояла такая скверная погода, что Альбус, забывшись, иногда удивлялся, как это Большой зал еще не затопило холодными дождями. Походы на уроки травологии стали мучительны: башмаки промокали насквозь, руки краснели и распухали, пальцы становились неловкими. Профессор Боунс, встречая учеников, первым делом обсушивала их и отогревала.

Профессор Корнфут, считая, видимо, что одержимого наукой ничто не может остановить, не озаботился даже зонтиками для учеников. Пару уроков они провели под проливным дождем на пронизывающем ветру, ловя руками скользкие от влаги телескопы, после этого почти все ученицы дружно слегли с серьезной простудой, и директор под угрозой увольнения велел проводить астрономию в помещении. Лэмюэль, впрочем, не утерпел и ночью, одолжив у Айлы бинокль, поднялся на Астрономическую башню и попытался пронаблюдать за кометой, которая как раз должна была показаться, по его расчетам, ближе к западу. Кометы он не увидел, но попался завхозу и получил сорок розог.

— Что-то я неправильно рассчитал, — жаловался он наутро Альбусу, когда, заметно хромая, тащился на завтрак. — Может, она уже пролетела? Или еще только пролетит? Я тебе покажу записи: может, я не так вычислил скорость?

— Лэмми, я тебе на День Рождения подарю смирительную рубашку, — пообещал Элфиас. — Или билет в Мунго.

— Я там уже бывал, — отмахнулся Лэмюэль. — Меня же лечить пытались. Знаешь, стукают по голове, а потом применяют Долорино. Проверяли, можно ли болью вывести из припадка.

— И как? — деловито спросил Альбус.

— Не помогает, — вздохнул Лэм.

— А если бы Круциатусом? — предположил Альбус: накануне он как раз читал про Непростительные заклятия.

— Думаешь, помогло бы?

— Вы что, вообще свихнулись оба? — Элфиас закатил глаза. — Ал, я тебе говорил: с кем поведешься… Ладно, молчите: девчонки идут.

Айла, опередив подруг, подбежала к Лэмми и спросила, пригодился ли ее бинокль. Узнав, что случилось, охнула и на удивление бережно обняла его. Секунду спустя они уже, не думая ни о чем больше, обсуждали, где же могла бы показаться комета.

У дверей Большого зала им открылось странное зрелище. Сириус Блэк, одной рукой прижимая к стене первокурсника со Слизерина Джозефа Лоуэлла, другой методично отвешивал ему звонкие затрещины. Мальчик тихо всхлипывал, закрывая лицо руками, а стоявшие рядом Геспер Гэмп и Элла Крейвуд тоненько хихикали. Прежде, чем Альбус успел шагнуть вперед, ему на плечи одновременно легли руки Элфиаса и Виктории.

— Не вздумай связываться, — прошептала Викки. — Тебе не простят, что ты заступился за слизеринца. Хватит уже быть всеобщим заступником, рассчитывай силы. Тем более, это сын директора.

Стряхнув их руки, Альбус быстро подошел к Сириусу, но тот уже перестал бить Джозефа. Надавливая пареньку рукой на шею, он заставил того наклониться, а потом и вовсе встать на колени. Шагнув вперед, Геспер церемонно выставила ножку в черной туфельке.

— Целуй, — властно приказал Сириус. Альбус почувствовал, как ему на плечи кто-то повис всей тяжестью, и рот зажала узкая надушенная ладонь.

— Пойдем отсюда, — прошипела Викки. — Немедленно пойдем, или я тебя сама утащу к завхозу…

На них оглядывались, смеясь, шедшие на завтрак студенты. На Джозефа тоже оглядывались — кто с усмешкой, кто с сожалением, — но никто не пытался помочь. Джозеф, распластавшись, поцеловал туфельку Геспер, затем вперед выступила Элла Крейвуд — ей он также поцеловал острый носочек.

— Тебе очень больно, да? — спросила Элла с притворным участием. — Мне жаль. Но теперь ты будешь знать, как подкидывать девочкам пиявок в туфли.

Джозеф разрыдался, стоя на коленях.

— Мисс Уркварт, я удивлен, что вы в одиннадцать лет уже вешаетесь на шею мужчинам, — бархатно сказали за спиной Альбуса. — Минус тридцать баллов с Рейвенкло. В следующий раз будут розги. Мистер Дамблдор, а вы нагло пользуетесь благосклонностью девицы. Минус тридцать баллов с Гриффиндора. Мистер Блэк, почему вы замешкались? Вы опоздаете не только на завтрак, но и на занятия. Все в зал.

Сириус ушел вслед за отцом. Слизеринки под ручку важно прошествовали в зал, Джозеф, все еще вздрагивая от плача, поплелся за ними. Виктория мгновенно отпустила Альбуса, и вовремя: он обернулся, готовый оттаскать ее за волосы. Его охватил острый стыд пополам с гневом.

— Альбус, — Элфиас робко выступил вперед, остальные его друзья стояли, понурившись и покраснев. — Виктория права, ты не должен на нее сердиться. Если бы ты попробовал связаться с сыном директора… А этот Джозеф, поверь, подлая душонка! За него не стоит…

Он не договорил. Альбус ударил его так, что Элфиас упал на пол, и пошагал в зал.

Его ожидали письма от родных и от Джеральдины. Он с досадой вспомнил, что не успел ответить на предыдущие, но эти даже распечатывать не стал, спрятал в карман. Не до них было. Клеменси и Айла под руки ввели в зал Элфиаса, усадили за стол, Лэм, кажется, наколдовал лед, а Виктория принялась что-то объяснять испуганно вскочившей Хельге Эббот. Снова нахлынул стыд — уже за то, как поступил с другом. От отвращения к себе затошнило, мальчик отодвинул тарелку с яичницей.

Анджела поняла это по-своему.

— Мутит? Привыкай, Блэкам можно то, что нельзя другим, — она поставила перед ним чашку цикория. — На первом курсе, еще в сентябре, этот Сириус, когда в выходные все гуляли у озера, снял штаны с магглорожденного хаффлпаффца. Наши ребята вступились и поколотили его… Сколько вы потом не могли сидеть, мальчики? Недели две?

Малкольм неопределенно дернул плечами, Патрик хохотнул:

— Несколько дней мы валялись в Больничном крыле, так что сложно сказать. Спэрроу тогда был моложе и сильнее. Но понадобилось еще несколько случаев, чтобы мы перестали перечить директорскому сынку.

— Да, — подхватила Анджела. — И с тех пор он распоясывался все больше, а когда курсе на третьем залез в Запретную секцию и выучил несколько темных заклинаний, нам совсем житья не стало. И не только нам. Он приходил на кухню и пытал тамошних эльфов Круциатусом, а однажды наколдовал лед на ступеньках Астрономической башни. Профессор Корнфут, видите ли, изволил невысоко оценить его способности.

— Старик чуть не свернул себе шею, — добавил Патрик. — Вот после того случая Сириуса послали все же к завхозу. Учителя — это власть, а Блэк не допустит, чтобы на власть покушался даже его собственный сын. С тех пор он присмирел и отравляет жизнь только другим змеям.