- Вчера он вернулся от вас сам не свой, - соседка тяжело посмотрела на Альбуса. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Альбус собрался с духом.
- Ариана погибла.
Ему показалось, что мисс Бэгшот не была особенно удивлена, скорее опечалена и рассержена. Прикусив губы, она отвернулась.
- Дайте мне два часа, - сказала она сухо. – Я должна известить Эмму. Мы вам поможем.
Альбус хотел убедить её, что помощь им не нужна – видеть миссис Скримджер сейчас совершенно не хотелось – но соседка уже закрыла дверь прямо у него перед носом.
Вернувшись домой, он обнаружил, что вся его компания уже стоит у дверей. Здесь не было только Горация, который, как пояснила расцветшая после отдыха Викки, захворал – по этому поводу, собственно, она и решила связаться с Альбусом прошлым вечером, но тут такое несчастье…
Викки расцеловала Альбуса в обе щеки, потом Финеас пожал ему руку, а Элфиас и Лэм просто обняли и похлопали по спине. Айла и Клеменси тоже поцеловали его и вернулись к двери: они уговаривали Аберфорта открыть, а на него нашел упрямый стих.
- Он опять к своему дружку отправился, когда сестру еще похоронить не успели – вот и вы ступайте туда же, авось повеселитесь.
«Только бы не начали спрашивать, к какому дружку», - испугался Альбус мысленно, однако девочки то ли не поняли слов брата, то ли не сочли нужным вдумываться. Клеменси наконец удалось уговорить Аберфорта отпереть дверь, вся компания спешно вошла, а дальше дела закрутились. К гробовщику отправился Элфиас, Финеас - к местному представителю Министерства, договариваться о церемонии погребения и записи в реестре, Лэм заколдовывал охапки хризантем, превращая их в венки, потом выполнял еще какие-то поручения… Девочки хлопотали до дому, прибираясь и готовя; Викки, сверх того, поколдовала над одеждой братьев, превращая их куртки и шапки в траурные сюртуки и цилиндры, и над нарядом Клеменси: та, за неимением траура, явилась в своем выходном платье, черном, шелковом, с белым воротничком, и в единственных летних накидке и шляпке. Альбус смог подняться к себе и сидеть там, сколько душе угодно. Ему никто не мешал, только Айла напомнила, чтобы он не забыл покормит Фоукса. Айла, в отличие от Альбуса, всегда помнила: о тех, кого приручил, следует заботиться.
Фоукс обрадовался зернышкам, но будто почуял. Что у хозяина беда, и стал нежно тереться то клювом, то щекой о ладонь Альбуса – и с новой силой нахлынула горечь.
Так он и просидел несколько часов, глядя в одну точку и снова гадая, кто же из них троих, вероятнее всего… «Почему Геллерт уехал? Боялся за себя? Вряд ли. Боялся, что я у него спрошу, то убил мою сестру, и придется отвечать? Но что он ответил бы мне? Кто из нас троих…» Альбус опирал лоб на сплетенные пальцы и повторял про себя: «Если бы я не спровоцировал ссору…» Было уже за полдень, когда к нему постучался Лэмми:
- Девочки сделали все, что было нужно. Зовут тебя посмотреть.
Альбус спустился – и в первую минуту не смог смотреть на гроб, стоявший посреди гостиной: ему показалось, что там лежит шестилетняя девочка. Потом все-таки обернулся, подошел. Ариана была такая же, как ночью, только лицо ей закрыли прозрачным саваном, а сверху рассыпали лепестки хризантем.
Аберфорт водил по савану руками и плакал навзрыд. Клеменси, стоя рядом, гладила его по спине. Викки тоже утирала слезы, Айла и Финеас потупились. Лэм тяжело вздохнул.
- Тебе бы пройтись, - он потянул Альбуса к выходу. - Давай, пойдем. Элфиас в трактир пошел, вина взять на завтра. Соседки приходили, но увидели, что мы сами управляемся, и ушли. Они завтра придут, на похороны.
Так, бормоча то про одно, то про другое, он и вытянул Альбуса на улицу. Они бродили долго, пока не забрели в ту часть деревни, где обитали в основном магглы. Из распахнутого окна одного из домов доносилось:
- …Где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?
Горло словно стиснула петля; должно быть, Альбус судорожно глотнул ртом воздух. Лэм поскорее отвел его домой, и там, на кухне, за столом, где недавно лежала Ариана, они оба долго пытались превратить огневиски в воду, и там же Альбус рассказал Лэму почти обо всем, что случилось в эти два месяца.
- Я никому не скажу, - заверил друг. – А если боишься, можешь стереть мне память.
Альбус только развел руками. Могло случиться что угодно, но Лэм оставался Лэмом.
Да, в сущности, пусть бы все знали, что произошло. Позор был бы вполне заслуженным.
Лэмми и Элфиас устроились ночевать в гостиной: один в кресле, другой на диване. Финеас, не желая стеснять хозяев, ушел к миссис Скримджер в трактир. Девочки, заранее договорившиеся обо всем с мисс Бэгшот, отправились к ней, хотя Альбус и предлагал им занять комнату Кендры.
- Мы не настолько худенькие, чтобы убраться втроем на одной кровати, - вздохнула Викки. – И это же совершенно неприлично, Альбус: девушкам оставаться в доме, где полно мужчин.
Аберфорт не стал подниматься к себе: всю ночь он сидел у гроба сестры и молча смотрел на нее. Альбус попытался было устроиться у себя в комнате, но и ему не сиделось одному: все казалось, едва он закрыл дверь, что ничего не изменилось, Аберфорт и Ариана возятся на кухне, а Геллерт сейчас позовет его гулять. От одного этого в груди очень пекло, так что он сам спустился на кухню и уселся у окна, да так и уснул там, положив голову на подоконник. Уже поздним утром следующего дня его растолкала Викки, сказав, что до выхода на кладбище оставался час.
…Гроб братья несли сами: он оказался довольно легким. Элфиас, правда, пристроился между ними, но это было без надобности, он мешал только, так что скоро, сам почувствовав, что он лишний, отступил в сторону. Девочки в траурных вуалях роняли на дорогу, которой шла процессия, цветы. За ними торжественно и мрачно шли мисс Бэгшот и миссис Скримджер, а замыкали процессию Лэмми, который вдруг заплакал, и Финеас. Альбус замечал иногда, как то один, то другой прохожий останавливался, воззрившись на них, но не чувствовал раздражения. Шестилетняя Ариана, то плачущая над сказкой про русалочку, то взлетающая с качелей, стояла перед глазами так живо, что хотелось снова взять её на руки и унести домой, и Альбус поверить не мог, что несет именно её сейчас в этом ящике, что для нее все закончилось именно так. «И я два месяца, два месяца её шпынял, хотя знал, что она ни в чем не виновата. Последние два месяца она думала только о том, что убила мать, и я постарался, чтобы она об этом не забыла». От ненависти к себе хотелось в кровь расцарапать лицо.
На кладбище их встретили два могильщика, показавшие готовую яму: Аберфорт захотел, чтобы сестру положили в могилу к матери - а также чиновник из Министерства, проводивший церемонию. Братья поставили гроб, чиновник забормотал традиционную речь. Аберфорт склонился, поглаживая крышку, хотя дома, перед тем, как закрывать гроб, они оба поцеловали сестру в последний раз. Альбус, осторожно подойдя, попробовал поднять брата – тот не шелохнулся.
- Ну же, - Альбус аккуратно обнял его, - держись, Аб…
Дальше были искры из глаз, хруст и вспышка боли, которая немедленно повторилась. Девочки закричали, миссис Скримджер завопила, мисс Бэгшот возмущенно повысила голос. Альбус, машинально зажав кровоточащий нос, наблюдал, как Аберфорт скидывает повисших на нем Элфиаса, Лэмми и Финеаса.
- Да примените же магию! – воскликнула Викки. – Альбус, почему ты ему позволяешь?
А Альбус позволял, покорно мотаясь под ударами, потому что в ушах все еще звучали два голоса: Арианы и собственный.
«- Это я её убила?
- Да, ты».
«А еще я Геллерту позволял говорить о ней все, что угодно», - отметил Альбус, увидев, как Аберфорт упал, связанный невидимыми веревками. Айла, выпустившая Инкарцеро, подошла к брату, помогла ему встать на ноги и поручила заботам подбежавших Финеаса и Клеменси, а сама вернулась к Альубсу, все еще зажимавшему нос. Лэм, Викки и Элфиас попыталась отвести его в сторону.
- Какой стыд! – тем временем тараторила миссис Скримджер. – прямо при покойнице драться, над гробом сестры, над могилой матери! Позор!
