- Потрясающе, - честно признал Альбус. - Защититься от такого непросто: защитные чары заблокируют что-то одно.

Гриндевальд с гордостью усмехнулся, приосанившись.

- Огонь и лед! Вечные противоположности… А знаете, как я догадался их совместить?

- Расскажите!

Гриндевальд кивнул, и на несколько секунд замолчал. Немного постоял, покачиваясь и глядя в небо, освещенное солнцем в зените, с веселой и яростной улыбкой.

- Огонь и лед…- сказал он вновь, словно сам себе. - А я вот иногда так всерьез и думаю. Знаете, что я ненавижу больше всего на свете? Умеренность! Золотую середину! Какой пошлостью это отдает, какой безвкусицей! О каком счастье может только говорить приверженец золотой середины, пресыщенный римлянин? Такой человек не счастлив, не несчастен, он Доволен! Или не-у-до-вле-тво-рен! Подумать только! И они еще смеют рассуждать о вреде крайностей? Я сам - одни крайности, и потому я совершенно счастлив, в эту минуту и все другие, и знаете почему? Потому что я не признаю середин! Я ненавижу! Ненавижу этот мир всей душой, всеми силами, ненавижу так, что посвящу мою жизнь тому, чтобы стереть его в порошок, снести до кирпичика! Но я люблю его, люблю так страстно, что не могу жить без мысли, что не воссоздам его из пепла, прекрасным и великим, где каждый будет счастлив и свободен - как я сам теперь! И все же я чувствую, что и сейчас мне мало! Я должен ненавидеть еще сильнее, иначе стены крепости устоят, иначе я не потрясу мироздание! Я должен любить еще пламенней, иначе не будет той первозданной красоты, без которой незачем и жить. Признаюсь, я частенько думаю, что человеку надо любить не только мир, но и другого человека, любить столь же бескомпромиссно и безумно, чтобы сделать его… её - королевой этого нового мира. Ах, как бы увенчала корона ее золотые волосы! А вы? Вы, мой друг, достойны править со мной, я убежден в этом, ведь вы такой же незамутненный мерзостью компромисса, я теперь вижу это ясно…

Геллерт неожиданно умолк, словно будучи не в силах продолжать, и только запрокинул голову, вглядываясь в солнечное небо.

- Завтра идем в Буковый дом? – тихо спросил Альбус.

- Конечно, - Геллерт не сводил глаз с белого сияющего диска.

Аберфорт вел себя на удивление тихо. Только за ужином, наблюдая, как брат жадно наворачивает печеную тыкву, пробурчал:

- Взялся помогать – так помогай, или нечего из себя великого альтруиста строить.

- Угу, - Альбус засыпал в чашку молока две ложки земляники и размял. Слова брата не задевали его, словно не к нему относились. Все, о чем он мог думать – завтрашняя встреча с Геллертом, невероятное удовольствие от каждого его слова и предвкушение того, как скоро они вместе наконец осуществят общую заветную мечту.

…В Буковый дом отправились поутру, едва рассвело. Геллерт первый пришел к дому Альбуса и разбудил его, бросая в раму камешки. Они побрели по росе, не замечая звуков пробуждающейся деревни: обоих захватило чувств надвигающейся опасности.

Когда темно-серые стены наконец показались за деревьями, Альбус почувствовал, как распаляется кожа. Ему вспомнился давний побег от инфернала, и невольно стало стыдно, смешно и противно: он был беспомощен, и все потому, что не смел использовать волшебную палочку. Ему почему-то ужасно не хотелось, чтобы Геллерт об этом узнал.

Они прожгли себе путь в живой изгороди, взошли на заросшее травой крыльцо, открыли дубовую дверь – сейчас это оказалось не так-то сложно. Заглянули внутрь, подсвечивая себе Люмосами.

На мраморную лестницу падал откуда-то сверху слабый луч света. В воздухе ощутимо пахло затхлостью, рот забивала пыль. Альбус и Геллерт поколебались, раздумывая, куда бы пойти в первую очередь.

- В подвал, - предположил Альбус. – Там был инфернал… Наверняка неспроста. Он мог что-то охранять.

Они разыскали бальную залу, лесенку около нее ,спустились пошли в направлении, которое Альбус пытался припомнить.

- Кажется, здесь, - остановился он, обернулся и едва не отшатнулся: эту «кучу тряпья» он узнал, несмотря на годы. Бесформенная серая масса приподнялась и стала вытягиваться. Альбус, прикусив губу, выставил палочку, решив, что пора поквитаться за прошлый позор, но Геллерт его опередил. Огненный шар с ледяным сердцем ударил в труп, и тот, вскинув руки, застыл – полуобугленный, полузамерзший.

- Охранника уложили, - Геллерт усмехнулся, с любопытством рассматривая острые когти на серой руке. – Любопытно, что же он охранял.

Они зашарили по комнате, заклинаниями проверяя наличие тайников, но прежде ,чем что-либо смогли найти, почувствовали, как откуда-то потянуло острым холодом.

- Хм… Герр Гонт выращивал дементоров? – поежился Геллерт. Альбус высунулся в коридор.

- Не совсем, но похоже, их родственников. Посмотрите!

Коридор наполнялся призраками и трупами. Одного из них – черное существо ростом до потолка – Альбус узнал, другие выглядели еще страшнее и отвратительнее. Медлить было нельзя. Он вскинул палочку:

- Воро малус!

Этому заклинанию – Копью света – его обучил Кей, когда они скучали в Египте. Ослепительно-белый луч, от которого будто расходился жар, ударил в тонкую черную фигуру. Призрак мгновенно лопнул и растворился.

- Люмос Солем!

Это, конечно, не могло остановить призраков, но инферналы на пару секунд застыли. Альубс и вслед за ним Геллерт вновь применили Копье света. Духов расшвыряло в разные стороны, а Гриндевальд выкрикнул какое-то длинное слово – Альбус повторил за ним – посе которого пол и стены стали сами всасывать нежить. Но холод не пропадала: очевидно, сюда устремлялись все новые существа.

- Глупо так погибать, - Геллерт снова прорезал лучом света коридор. – Уходим!

…Они лежали под буками, на порослях голубики. Сок раздавленных ягод пачкал одежду, просачиваясь сквозь ткань. Гриндевальд тяжело дышал, ловя воздух мягкими губами. Все-таки у него был совсем детский рот, и волосы – тонкие, льняные, воздушные – были не как у девушки даже, а как у мальчика лет семи. Альбус, едва касаясь, провел по ним рукой. Геллерт перехватил его пальцы и стал медленно целовать.

- Что?! – Альбус попытался отдернуть руку. – Что вы делаете?

- То, чего вы хотите, - ответил Гриндевальд невозмутимо, и Альбус замер, потому что понял: он в самом деле хочет именно этого.

- Нам можно все, - спокойно повторял Геллерт, целуя его руку выше, у запястья. – Все.

Альбус порывисто поцеловал его в губы.

========== Глава 62. Общее благо ==========

Ариана варила малиновый джем. Она уже выдавила из ягод сок, смешала с сахаром и поставила на огонь; запах обгоравшего жира на металле смешивался с ароматом малины. Альбус, выдержав, руками вытащил из тарелки несколько раздавленных ягод. Облизал пальцы.

- Ну-ну, - проворчали за спиной. – Грязные-то.

Аберфорт, прислонившись к дверному косяку, наблюдал за движениями сестры с ревнивым и тревожным прищуром. Она не говорила с ними, действовала аккуратно и точно, но молча.

- Мы тебе не понадобимся, Ари? – спросил Аберфорт. Она помотала головой, помешивая сироп. Он обернулся к Альбусу:

- Тогда пойдем. Кое-что сказать надо.

Оба вышли на задний двор. Аберфорт, поигрывая топором, присел на колоду, где обычно колол дрова.

- Вы с этим австрияком уж четвертую неделю не разлей вода, - начал он.

- Допустим, - Альбус равнодушно пожал плечами. Все происходящее между ним и Геллертом казалось совершенно естественным: он чувствовал Гриндевальда большей и лучшей своей частью и не видел причин, почему им нельзя стать единым целым. Хотя, признаться, ему было неприятно, если бы брат, сестра или друзья о чем-то узнали.

Аберфорт насупился.

- Вы бы хоть поосторожнее были. А то про вас такое говорят… Я сейчас в лавку заходил – волосы дыбом встали.

- Ты поменьше всяких кумушек слушай, - натянуто улыбнулся Альбус. Брат холодно кивнул.

- Да мне бы дела не было, во что ты еще вляпался: душа-то твоя, не моя. Да только за мужеложство сажают и у магглов, и у нас. Ты не Кэрроу и не Малфой, у тебя ни сейфа, ни связей, чтобы кто-то стал глаза закрывать.