— Еще раз дотронешься до мальчишки, — произнес уверенный, ленивый голос, — и ты покойник.

— Он шпион! — нагло оправдывался Пирс.

— Он мой гость.

Говорящий сидел на высоком вороном коне и носил шляпу с широкими полями, длинный серый сюртук и высокие сапоги. В руке он держал длинный револьвер, который теперь засунул в кобуру на седле.

Это был удивительно беззаботный жест, предполагающий, что ему нет причин бояться толпы. На лицо мужчины падала тень от полей шляпы, но его явно узнали, и он пришпорил лошадь в сторону толпы, молчаливо раздвинувшейся, чтобы дать ему проехать. За ним следовал второй всадник, ведя на поводу лошадь без седока.

Первый всадник остановился у повозки. Он приподнял шляпу набалдашником хлыста и недоверчиво уставился на Старбака.

— Это Нат Старбак? Правда?

— Да, сэр.

Старбак дрожал.

— Помнишь меня, Нат? Мы встречались в Нью-Хейвене в прошлом году?

— Конечно, я вас помню, сэр, — Старбак дрожал, но скорее от облегчения, чем из страха. Его спасителем был Вашингтон Фалконер, отец лучшего друга Старбака и человек, чье имя он чуть раньше упоминал, чтобы спастись от гнева толпы.

— Похоже, у тебя создалось превратное представление о гостеприимстве жителей Виргинии, — тихо произнес Вашингтон Фалконер. — Стыдитесь! — это слово было обращено к толпе. — В нашем городе мы не воюем с незнакомцами. Вы кто? Дикари?

— Он шпион! — кожевенник попытался восстановить верховенство толпы.

Вашингтон Фалконер с презрением обернулся к нему.

— А ты придурок черножопый! Ведешь себя как янки, и вы все тоже! Это северяне хотят, чтобы вместо правительств всем управляла толпа, а не мы! Кто этот человек? — он указал набалдашником хлыста на дантиста.

Дантист не мог вымолвить ни слова, и потому Старбак, высвободившийся из хватки своих врагов и благополучно натянувший брюки обратно на талию, ответил за своего товарища по несчастью.

— Его зовут Бэрроуз, сэр. Он дантист, проезжавший через город.

Вашингтон Фалконер огляделся и нашел двух знакомых ему людей.

— Отвезите мистера Бэрроуза ко мне домой. Мы должны приложить все усилия, чтобы возместить ему ущерб.

Попытавшись таким образом увещевать пристыженную толпу, он вновь посмотрел на Старбака и представил своего спутника, темноволосого мужчину чуть старше Старбака.

— Это Итан Ридли.

Ридли вел за собой лошадь без седока, которую теперь поставил у повозки.

— Садись, Нат! — поторопил Вашингтон Фалконер Старбака.

— Да, сэр, — Старбак нагнулся за сюртуком, но понял, что он порван так, что уже не зашьешь, и поэтому выпрямился с пустыми руками. Он взглянул на Сэма Пирса, который едва пожал плечами, как бы сообщая, что не держит зла, но Старбак был на него зол, а кроме того, никогда не умел сдерживать свои чувства, он быстро шагнул в сторону громилы и ударил его.

Сэм Пирс отклонился, но недостаточно быстро, и удар Старбака пришелся ему по уху. Пирс оступился, попытался ухватиться рукой, чтобы сохранить равновесие, но лишь окунул ее в бак с дегтем.

Он вскрикнул, отпрянул, но потерял равновесие и беспомощно задергался на краю повозки, а в результате свалился на дорогу, приложившись так, что, возможно, сломал череп. Рука Старбака болела после жестокого и неуклюжего удара, но толпа со свойственной ей непредсказуемостью внезапно начала смеяться и подбадривать его.

— Давай, Нат! — Вашингтон Фалконер усмехнулся, увидев падение Пирса.

Старбак прямо из повозки забрался в седло. Он засунул ноги в стремена, взял в руки поводья и стукнул лошадь своими измазанными в смоле ботинками.

Он понял, что лишился книг и одежды, но вряд ли эта потеря имела значение. Книги представляли собой богословские трактаты, оставшиеся со времен его учебы в Йельской теологической семинарии, и в лучшем случае ему удалось бы их продать за полтора доллара.

Одежда стоила еще меньше, так что он бросил свои пожитки и последовал за спасителями, выехав из толпы на Пёрл-стрит. Старбак все еще дрожал и едва смел поверить, что избежал пыток, уготовленных толпой.

— Как вы узнали, что я здесь, сэр? — спросил он Вашингтона Фалконера.

— Я не знал, что это ты, Нат, просто услышал, что какой-то юноша заявляет, будто знаком со мной, а его вот-вот вздернут всего лишь за то, что он янки, так что мы решили взглянуть.

Мне сказал возница, тот чернокожий парень. Он услышал, как ты произносишь мое имя, и знал, где мой дом, так что пришел и сказал моему дворецкому. А тот уж мне, разумеется.

— Я перед вами в неоплатном долгу, сэр.

— Вообще-то, ты в долгу перед этим негром. Или нет, потому что я уже отблагодарил его серебряным долларом, — Вашингтон Фалконер обернулся и посмотрел на своего перепачканного спутника. — Нос болит?

— Просто кровь течет, сэр, ерунда.

— Могу я спросить, что ты здесь делаешь, Нат? Виргиния — не самое приятное место для одинокого выходца из Массачусетса.

— Искал вас, сэр. Собирался дойти пешком до Фалконера.

— До него семьдесят миль, Нат! — засмеялся Вашингтон Фалконер. — Разве Адам не сказал тебе, что у нас есть здесь дом? Мой отец был сенатором штата и ему нравилось иметь в Ричмонде место, где можно повесить шляпу.

Но зачем, черт возьми, ты меня искал? Или тебе нужен Адам? Боюсь, он отправился на север. Пытается предотвратить войну, но думаю, для этого уже поздновато.

Линкольн не хочет мира, так что боюсь, мы будем вынуждены объявить ему войну, — Фалконер произнес эту смесь вопросов и ответов бодрым тоном.

Он был представительным человеком средних лет и среднего роста, с прямой спиной и широкими квадратными плечами. У него были короткие светлые волосы, густая борода и лицо, которое, казалось, излучает доброту и искренность, а голубые глаза щурились с выражением удовольствия от совершенного доброго дела.

Старбак был для него почти как сын, Адам, с которым Старбак познакомился в Йеле и которого всегда считал достойнейшим человеком из тех, кого когда-либо встречал.

— Но почему ты здесь, Нат? — снова задал этот вопрос Фалконер.

— Это долгая история, сэр.

Старбак редко ездил верхом и плохо это умел. Он сутулился в седле и раскачивался из сторону в сторону, представляя собой внушительный контраст с двумя своими элегантными спутниками, что скакали верхом с беспечным мастерством.

— Я люблю долгие истории, — радостно отозвался Вашингтон Фалконер, — но прибереги ее до того, как приведешь себя в порядок. Вот и приехали.

Он показал хлыстом на роскошный четырехэтажный особняк, видимо, то самое место, где его отец вешал шляпу.

— На этой неделе здесь нет дам, так что мы будем чувствовать себя свободно и непринужденно. Итан принесет тебе какую-нибудь одежду. Проведи его в комнату Адама, хорошо, Итан?

Чернокожие слуги выбежали из конюшни во дворе дома, чтобы увести лошадей, и внезапно, после многих недель неопределенности, тревог и унижений, Старбак почувствовал себя окруженным комфортом и в безопасности. От облегчения он чуть не расплакался. Америка погружалась в хаос, по улицам гуляли беспорядки, но Старбак был в безопасности.

— Выглядишь гораздо больше похожим на человека, Нат! — поприветствовал его Вашингтон Фалконер в своем кабинете, — а эта одежда более или менее подошла. Чувствуешь себя лучше?

— Гораздо лучше. Спасибо, сэр.

— Вода в ванной была достаточно горячей?

— Превосходной, сэр.

— Этот глаз плохо выглядит. Может, сделать припарку перед сном? Нам пришлось вызвать доктора для твоего приятеля из Филадельфии. Бедолагу пытаются оттереть у конюшни. А меня заботит, стоит ли покупать тысячу винтовок по двенадцать баксов за каждую.

— Почему бы нет?

Итан Ридли, устроив Старбака в комнате Адама, приготовив ему ванну и смену одежды, теперь уселся на диване у окна в кабинете Вашингтона Фалконера, играясь с длинным револьвером, который он время от времени нацеливал на пешеходов на улице внизу.

— Потому что не хочу брать первое попавшееся оружие, Итан, — ответил Вашингтон Фалконер. — Через пару месяцев может появиться что-нибудь получше.