— Расскажите еще раз, — попросила Элизабет. — Всё с самого начала. Когда, как вы уверяете, начались эти проблемы?

И он рассказал всё снова.

— И вы можете это доказать?

— Тетушка Молли Вейдж, что живет на холме надо мной, говорит, будто видела ломающих мою изгородь мужчин, когда меня не было дома, людей из Тренвита, так она говорит, она узнала их по одежде. Джек Муллет говорит, что всем известно — стоит мне что-то починить, как люди из Тренвита снова это ломают. Никто не видал в тот день Тома Харри, Сида Роу и Майкла Кента, но у меня остались отметины, которые это доказывают, мэм. Простите, мэм, но прошло уже почти три недели, как это случилось, но по моему лицу вы сами видите, и прошу прощения, но...

Он распахнул куртку и задрал рубашку, показав уже побледневшие синяки на ребрах.

— Достаточно, — сказала Элизабет, у которой перехватило дыхание. — Хватит. Думаю, вы предполагаете...

— Что здесь делает этот человек? — воскликнул Джордж Уорлегган с порога.

Дрейк вспыхнул и запахнул куртку на незаправленной рубахе. Джордж приблизился на пару шагов и остановился, сложив руки за спиной.

— Это Дрейк Карн. Он хотел увидеться...

— Я знаю, кто он. Но по какому праву его впустили в этот дом?

— Я как раз собиралась тебе сказать. Он хотел увидеться со мной, и я решила, что будет правильным узнать, чего он хочет. — Она кивнула Дрейку. — Полагаю, вам следует уйти.

— Это уж точно, — сказал Джордж. — И я дам указания, чтобы его выкинули вон, если еще раз сюда сунется.

— Ступайте, — велела Элизабет.

Дрейк облизал губы.

— Спасибо, мэм. Я не хотел проявить неуважения... Простите, сэр. Я не хотел никого расстраивать или беспокоить.

Он медленно двинулся к двери и прошел рядом с Джорджем. Дрейк был высоким, сильным и худым, и даже в такой ситуации держался с достоинством.

— Стой, — сказал Джордж.

Дрейк остановился. Джордж позвонил в колокольчик. Через некоторое время пришел слуга.

— Выстави этого человека вон, — приказал Джордж.

Джордж вышел вслед за Дрейком, ни слова не сказав Элизабет. До ужина они друг друга не видели. Джордж сидел за столом с каменным лицом, но к середине трапезы заметил, что лицо Элизабет еще больше похоже на камень.

Джордж заказал карету на восемь утра, а значит, упаковать вещи следовало накануне. В конце концов, когда слуги на время удалились, он спросил жену, всё ли готово.

— После полудня я вообще ничем не занималась.

— Почему это?

— Потому что я не позволяю кому-либо говорить со мной в таком тоне, как ты выговаривал мне перед Дрейком Карном.

— Да я почти вообще с тобой не разговаривал! Но Карна не следовало принимать.

— Позволь мне самой об этом судить.

Джордж поднял брови. Теперь он понял, насколько Элизабет сердита.

— И что сказал этот выскочка?

— Что ты пытаешься выгнать его из собственной мастерской.

— И ты в это веришь?

— Нет, если ты скажешь, что это неправда.

— Это не совсем неправда. Его присутствие там — намеренный вызов. И как ты сама видишь, позволяет ему поддерживать дружбу с Джеффри Чарльзом.

— Так значит, стоило прибегнуть к давлению, например, перекрыть ему доступ к воде, повредить изгородь, которую он построил, угрожать деревенским жителям, которые ему симпатизирует?

— Боже мой, я не знаю этих подробностей! Детали я оставляю другим. Возможно, они превысили границы полученных полномочий.

Элизабет промокнула губы салфеткой, обдумывая собственное скрытое недовольство и частично пытаясь его сдержать.

— Если ты выше того, чтобы вдаваться в детали, Джордж, то почему же ты не выше того, чтобы снизойти до такой мелочи, как запугивать мальчишку, который случайно перешел тебе дорогу?

— Как я погляжу, брат Демельзы умеет убеждать, — ответил Джордж.

Он намеренно использовал это имя, чтобы вызвать застарелую неприязнь и воспоминания.

— И значит ли это, что тебе следовало натравить громил из поместья, чтобы те избили молодого человека до беспамятства и искалечили его, возможно, на всю жизнь?

Джордж взял печенье, разломал его и отправил кусок в рот.

— Про это я не в курсе. Как ты прекрасно знаешь, я не сторонник насилия. Что он тебе рассказал?

Элизабет пересказала, наблюдая за мужем.

— Разумеется, он явился не с добрыми намерениями. Это уж точно. Это ведь он выпустил жаб в пруд, ты это знала?

— Он так сказал?

— Стал бы он признаваться? Но доказательств хватает. Я не сомневаюсь, что он собирался сделать какую-нибудь пакость, когда его схватил Том Харри. Он же просто выскочка, умеющий втереться в доверие, неудивительно, что он произвел на тебя приятное впечатление.

— Но даже если он занимался браконьерством, Харри не имел права обращаться с ним подобным образом.

— Если это правда, Харри будет наказан.

— Это всё?

— А что же еще?

— Его нужно уволить.

— Из-за слов этого мальчишки?

— В этом нужно разобраться. Думаю, ты совершаешь чудовищную ошибку, Джордж.

— Какую?

— Я... я прожила в Тренвите почти полжизни. Я не была счастлива с Фрэнсисом, как ты знаешь, но Полдарки жили там двести лет и заботились о деревенских обитателях. Ты ведешь себя по-другому. Я не оспариваю твое желание большей уединенности, лучше обозначить границы, поддерживать дистанцию с деревенскими. Это твой выбор. Я твоя жена, и потому это и мой выбор тоже. Но... ты ведь не хочешь вызвать к себе неприязнь, даже ненависть, а именно это и сделают Том Харри и его громилы, если ты от них не избавишься. Ты встречаешься с ними, только когда проводишь там свободное время. А как они себя ведут в твое отсутствие? Как ведут себя с другом Джеффри Чарльза? Ты можешь себе представить чувства Джеффри Чарльза, когда он об этом узнает? Какая между вами может возникнуть дружба, как я могу надеяться восстановить дружбу между моим сыном и мужем, если происходит подобное, пусть и не по твоему указанию, но по крайней мере после того, как ты выразил неудовольствие? Скажи мне, Джордж. Скажи мне!

Он не смог ответить, поскольку прибыл слуга, чтобы затушить свечи, а другой подал бренди. Супруги сидели в напряженной тишине напротив друг друга, их взгляды пересекались и расплывались в мерцании свечей. Казалось, слуги будут торчать в комнате до скончания века, стоило одному выйти, как являлся другой. Элизабет отказалась от бренди и встала. Джордж тоже поднялся и вежливо стоял, пока она не покинула столовую. Потом он потребовал наполнить бокал и положил на него руки, согревая напиток и слегка взбалтывая, чтобы насладиться ароматом. Он понимал, какой кризис угрожает его отношениям с Элизабет.

Всё разрешилось в ее спальне. Джордж вошел, когда она расчесывала волосы. Это был ежевечерний ритуал, который она не доверяла горничной. Элизабет расчесывала их нежно и ритмично, на нее это оказывало усыпляющий эффект, готовило ко сну. Она всегда жаловалась, что каждый вечер на щетке остаются волосы, но новые вырастали так быстро, что всегда оставались густыми. Как и не теряли цвет.

— Твои сундуки до сих пор не до конца собраны, — сказал Джордж с контролируемой любезностью. Полли говорит, ты не дала ей указаний, чтобы она могла закончить.

— Да, не дала.

— Могу я спросить почему?

— Потому что не думаю, что будет разумно завтра поехать с тобой.

Джордж закрыл дверь и сел в кресло, скрестив ноги и слегка опустив плечи в той угрожающей манере, как он всегда делал во время конфликтных ситуаций. Элизабет сидела к нему спиной, но оба видели лица друг друга в зеркале.

— И что же хорошего будет, если ты останешься?

— Лишь то, что раз мы так далеко расходимся в поведении, симпатиях и понимании, пожалуй, будет лучше и жить раздельно.

— Неужели всё это... это твое нынешнее состояние происходит из-за визита мстительного мальчишки?

— Нет, — медленно произнесла Элизабет. — Но это была последняя капля, последняя капля.

— Ты находишь его точку зрения более приемлемой, чем моя?