– Уайетт? – голос моего отца стал ледяным, и он сжал дверь. – Пожалуйста, выйди в коридор. Нам нужно поговорить.

Уайетт исчез с моим отцом, не сказав мне ни слова. Он даже не посмотрел в мою сторону. Это было плохо. Это было очень плохо. Может быть, мой папа поймет. Я была взрослой женщиной, в конце концов. Несмотря на это, он всегда будет видеть меня своей маленькой девочкой, он должен был знать, что, в конце концов, я бы связалась с мужчиной, не так ли? И хорошо, возможно, его бы не волновало то, что его лучший друг был тем мужчиной, которого я выбрала, но в конечном счете, Уайетт уже был постоянной частью нашей жизни. Конечно же, он бы предпочел, чтобы с его дочерью был порядочный человек, которого он знал, а не какой–то городской мудак, которого он никогда раньше не встречал. Правильно?

 Все эти мысли, пролетающие у меня в голове, не остановили моей паники. Не тогда, когда я могла слышать громкие голоса, раздававшиеся  дальше по коридору. Я шагала туда–сюда, туда–сюда, пытаясь ходьбой устранить тревогу из моего тела. Папа и Уайетт так долго были друзьями. Так же, как я хотела, чтобы Уайетт занимал более особую часть в моей жизни, так же я не хотела, чтобы мой папа лишился такой ​​дружбы. Он не был так дружен с кем–то еще. Они были товарищами, доверенными лица, абсолютными «лучшими друзья навсегда». Я ненавидела быть той, кто разрушит их дружбу.

 Повышенные голоса, наконец–то, стихли, и Уайетт вернулся в свой кабинет, моего папы нигде не было видно. Уайетт проскользнул в комнату, его тело было напряжено, его спина была прямой. И он снова  избегал моих глаз, заставляя панику, терзающую мои внутренности, вырасти в десять раз.

– Твой отец хотел, чтобы я тебе сказал, что он ждет у входа, чтобы помочь тебе добраться до дома. Он говорит, что ты должна идти, ты сможешь вернуться в город, прежде чем станет слишком темно.

– Поможет мне добраться до дома? – мое тело начало трясти. – Вернуться в город, сегодня вечером?

– Правильно. Ты должна идти.

 Он был таким далеким, таким холодным. После того, как я только что отдала ему все, как он мог внезапно отталкивать меня таким образом? Словно мы не были только что настолько близки, насколько вообще могли бы быть? Я только что отдала ему свою девственность, и он об этом знал. Слеза выскользнула из моего глаза и покатилась по моей щеке.

– Уайетт, что он тебе сказал? – спросила я, двигаясь ближе к нему. Он последовал за моим движением, направляясь назад к двери и открывая ее еще шире.

– Не важно, что он сказал, – настаивал Уайетт. – Важно то, что тебе нужно возвращаться в колледж и убедиться в том, что ты закончишь свое обучение. Было очень приятно тебя видеть, Бекка. Ты добьешься в своей жизни всего, что только хочешь, и я желаю тебе всего самого лучшего.

Прошло три недели с тех пор, как произошло унизительное свидание с Уайеттом МакДауэллом, и из–за этого я едва сдала выпускные экзамены. Не имело значения то, что я делала, не имело значения то, куда я шла, все, о чем я могла думать, – это то, как он холодно вытолкнул меня из своей жизни. Я знала, что мой папа был причастен к тому, что Уайетт внезапно от меня отвернулся. Он сказал ему что–то, что  вызвало такую реакцию, хотя я не смогла заставить его признаться.

 Он не был зол на меня, не на самом деле. Казалось, что на сто процентов он переложил вину на Уайетта, и хотя, он не был справедлив, именно таким был мой отец. Я была его дочерью, его маленькой девочкой, а Уайетт был мужчиной, «воспользовавшимся» мной, или, по крайней мере, именно так всю эту картину видел мой отец.

Я не могла ему объяснить, что вся эта ситуация была такой же моей идеей, как и Уайетта. Я имею в виду, что практически набросилась на мужика.

Конечно же, папа не был способен этого увидеть, так что он отправил меня обратно в юридическую школу, чтобы я закончила семестр.

На самом деле, я не очень–то хотела возвращаться домой на каникулы, но конец семестра примчался ко мне, как неуправляемый поезд. Пришло время храбро встретить критику, и не было никакой возможности этого избежать.

 Мой желудок сжимался и переворачивался от этой мысли, когда я была на полпути по автомагистрали, мне пришлось направить свой автомобиль к обочине дороги, чтобы броситься в кусты. Я чувствовала себя больной в течение всего дня, верный признак того, что моя тревога сильно увеличилась. Обычно, мысль о доме заставляла меня чувствовать себя спокойно и мирно, но эта поездка была другой. Мне придется столкнуться с моими родителями в первый раз после инцидента с Уайеттом. С тех пор мы едва говорили по телефону. Я знала, что мой отец был очень недоволен тем, что поймал меня на том, что я сделала, даже если он меня за это не винил. Словно он в первый раз увидел меня такой, какой я была, и он не был готов признать, что я выросла.

И я понятия не имела, как бы отреагировала, если бы столкнулась с Уайеттом лицом к лицу, в то время как я была дома.

Конечно же, я его увижу. Было невозможно не увидеть, даже если мои родители выставили его из своей жизни. Он будет патрулировать, и я увижу его, проходящего мимо, и если он только лишь поздоровается со мной, то это меня убьет.

После того, как он был так холоден, мне было трудно представить, что он сделает что–то большее, чем это.

Как только я прибыла в Сноу Пик, то отправилась в парикмахерскую Сары, прежде чем направить свою машину к дому. Что угодно, чтобы отсрочить неизбежное. Она закрывалась, когда я вошла в дверь, маленький колокольчик зазвенел, когда за мной закрылась дверь.

– О, Бекка. – она подошла ко мне и обвила своими руками мою шею, притянув меня в крепкие объятия. С моего отъезда, даже если мы были в милях друг от друга, повзрослев, мы с Сарой были так же близки, как и в старшей школе. Вообще–то с ней мы были ближе, чем с любой из девушек, которых я знала в большом городе. И вместо того, чтобы наша вновь обретённая дружба заставила меня чувствовать себя лучше из–за всей ситуации, она заставила меня тосковать по дому еще больше чем когда–либо. После всего того, что произошло, не казалось правильным, не быть в моем родном городе. Но я не знала, как теперь я могла вернуться, и я не знала, что делать, когда вернулась.

 Видеть Уайетта каждый день и не являться частью его жизни, это причинит мне гораздо больше боли, чем жизнь где–то в другом месте. Я бы никогда не смогла двигаться дальше, забыть его, если бы мне каждый чертов день до конца моей жизни пришлось противостоять своим чувствам к нему. Вот почему я сбежала в город в первую очередь, и именно поэтому я отказалась от своих предварительных планов переехать обратно домой, когда закончила свою учебу.

– Как ты себя чувствуешь? – Сара отстранилась, ее глаза нашли мое лицо. – Ты выглядишь ... немного бледной. С тобой все хорошо, дорогая?

– Честно говоря... – Запах магазина Сары заполнил мои ноздри. Он был сладким с оттенком резкой горечи, которая висела в воздухе в любое время, как кто–то приходил со свидания. Обычно я против этого не возражала. На самом деле, не смотря на то, насколько сильным он был, как правило, он был довольно приятным.

 Но прямо сейчас, он послал через меня подавляющую волну тошноты.

– Я думаю, что заболеваю. – я быстро прижала руку к своему рту и бросилась в туалет в задней части магазина. После того, как меня вывернуло наизнанку в четвертый раз за этот день, я плеснула воды на свое лицо и сделала несколько глубоких вдохов через нос. Это было смешно, сказала я себе. Не было никакой причины бояться быть дома.

– Хочешь немного воды? – спросила Сара, поднимая чашку, когда я, наконец–то, вышла из туалета.

 Пошатываясь, я кивнула и взяла у нее чашку, позволяя прохладной воде успокоить мое горло. У меня стучало в голове, а моя кожа гудела, но вода помогла погасить мои рвотные позывы. Я прижалась рукой к стене и уселась на один из стульев. Мне нужно было взять себя в руки, особенно, прежде чем я отправлюсь домой. Если внезапно я появлюсь в таком виде перед своими родителями, то они будут волноваться гораздо больше, чем это необходимо.