– Эту «кроличью нору» исследовали люди с геймерским стажем?

– Конечно! – почтительно кивнув, подтвердил он. – Наши ученые тщательно изучили ваше наследие и потому искали подходящий по параметрам мир. Сканер синхронизировали с мозговыми волнами специально подобранной группы топ-игроков.

– Тогда всё понятно. Так зачем нужен я? – нарочито небрежно осведомился Кицум.

– У нас возникла проблема. Многие не возвращаются, – после короткой паузы ответил Кларк Гейбл. – Пропавших всё больше, а уход за их телами стоит недешево. У нас отберут лицензию и сразу прикроют, если выяснится, что хоть один клиент не вернулся. Никто не понимает, что происходит.

– Так спросите у тех, кто проснулся. В чем проблема?

– Там что-то случилось. Мы потеряли контроль над вратами в «Шесть Лок». Теперь они обнуляют память человека на выходе. А возможно, и на входе. Люди не помнят ничего из того, что с ними произошло. Тестируя и изучая возможности мира, наши специалисты там поубивали друг друга, но не успели ничего понять. Ворота сломались.

– Хм… интересно. Подобное может случиться из-за «рассогласования кодеков», как я это назвал… – задумчиво предположил Кицум. – Наше земное тело слишком фонит. Если уменьшить, а лучше вообще исключить его влияние…

– Вот видите! Вы сразу поняли суть проблемы! – хлопнул Кларк в ладоши. – Инженеры сказали то же самое. Обусловленность физическим телом – вот что мешает сохранить память. Нам нужен человек, у которого она минимальна. К тому же эти «норы» пробивали именно вы.

– Так вы хотите отправить меня через ваши «ворота»? – хмыкнул Кицум, начиная подозревать настоящую причину потери значительной части его внутренних органов. – Надо посчитать. Боюсь, мое тело слишком тяжелое даже сейчас.

– В вашем случае это не такая уж большая проблема, – горячо заверил его Клинт. – Наши ученые уже всё просчитали. Оставим только головной и спинной мозг. «Ум в банке», как они выражаются. Всё остальное вернем на место, как только найдете способ восстановить ворота.

– Я полагаю, добровольцев на «разборку» вы не нашли? – усмехнулся Кицум.

– Вы правы, – неохотно подтвердил Кларк. – Операция сложная, а у вас такой опыт… Никто не хочет проверить теорию на себе. Но вам-то терять нечего. К тому же это единственный шанс существования в столь минимальной комплектации.

– Допустим. И что можете предложить за то, чтобы я разобрался во всем?

– Пенсию. Пожизненное содержание. Самые лучшие импланты, если надумаете их поставить.

– Пять процентов акций и пост вице-президента. Скорее всего, у вас до сих пор нет специалиста моего уровня.

– Полтора, и место в правлении! – выпалил Клинт Иствуд. – Эта премия согласована с руководством.

– Так меня хотели надуть? – возмутился Кицум.

Впрочем, можно было и не спрашивать. Он бы всё равно согласился. Всё лучше, чем гордо сдохнуть или коптить небо заводной куклой. В этом мире его ничего больше не держит. Будет интересно посмотреть, что творится в другом.

– Никто не хотел вас обидеть, но мы обязаны оптимизировать расходы. Слухи разносятся быстро, и корпорация начала терять деньги. Желающих отправиться в «сновидение» становиться меньше, – развел руками Кларк, пихнув локтем «братца».

– А вы до сих пор отправляете туда людей? Даже не понимая, что их там ждет?

– Мы предприниматели и хорошо знаем, как всё устроено, – Клинт смерил партнера недобрым взглядом, видимо, не собираясь оправдываться. – Еще Карл Маркс сказал: «При ста процентах прибыли капитал попирает все законы, а при трехсот нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти под страхом виселицы».

– Я вас понял, – кивнул Кицум. – Ладно, согласен.

– Отлично! – мужественные лица «братцев» расцвели широкими белозубыми улыбками. – Контракт готов. Заберем вас завтра. Какое-то время уйдет на подготовку к операции. И мы очень признательны, что вы доверяете нам, и…

– Достаточно! Всего хорошего. Мне нужен отдых, – Кицум закрыл глаза, чтобы хотя бы так убрать из поля зрения пару придурков.

Он действительно устал и, расслабившись, позволил себе соскользнуть в уютную темную бездну. Там, где нет ни Кларков, ни Клинтов, ни их контрактов.

– С возвращением! – злорадно хихикнул старичок в высокой остроконечной шляпе, которые, как известно, всегда носят потомственные волшебники или астрологи. Впрочем, она была единственным предметом одежды. Ее отлично заменял серый и плотный – не по возрасту – мех. Вероятно, это существо тщательно за ним ухаживало.

– А что, я здесь когда-то был? – Кицум с сомнением посмотрел на свои полупрозрачные щупальца – слабые и дрожащие, будто из плохо замерзшего холодца. Новая внешность стала неприятным сюрпризом. Он больше не человек. К этой мысли предстоит привыкнуть.

– Расслабься, дружок, – покровительственно похлопал по тентаклям пушистик. – Это Храм Темных Духов. Ты свой срок отмотал, а амнезия нормальна. Как воскреснете, так ни хрена не помните. Словно дети малые…

– Нет, почему же… помню! – гордо заявил Кицум. Ему хотелось поставить старичка на место. – А вы кто?

Тот выглядел, мягко говоря, необычно: шерсть, слезящиеся глаза, морщины, безволосое лицо и глупый колпак. Это сердитое и одновременно комичное существо напоминало пушистого ворчливого гнома, а Кицум вовсе не жаждал занять в этой дыре вакансию Белоснежки.

– Тот, кто встречает таких, как ты, неудачников. Тех, кто просрал всю свою ману и бесславно сдох, как собака. А ведь дух – это венец эволюции! Мы рождены, чтобы править!

«Дух», «мана»? Кицум пока мало что понимал, но с этой «шиншиллой в шляпе» лучше вести себя осторожнее. В холодных темных храмах обычно водятся пренеприятные твари. Этот, похоже, еще и заброшенный: пыльные фрески и витражи с эротическими картинками, опрокинутые стулья, затянутые паутиной, и зловещего вида алтарь с довольно спорной скульптурой. Козломордый сатир и горгулья сладострастно слились в недвусмысленной позе, а гипертрофированные гениталии выдавали стремление к восхвалению всех видов порока.

– А что, за отсутствие маны здесь так жестко наказывают? – покосился на статуи Кицум, пытаясь свести концы с концами. Неужели он действительно жил здесь раньше?

– Конечно, наказывают. Примерно так же, как выпрыгнувшую на берег рыбу – воздух безжалостно мстит ей за глупость! – прыснул в кулак старичок. – Дух без маны не живет, идиот! Без нее он покойник.

– Хотите сказать, я всегда был духом? А моя человеческая жизнь лишь сон разума, господин?..

– Дюббук. А бардо отсидел в людском облике, что ль? – недоверчиво прищурился тот. – И вот прям всё помнишь?

– Я помню себя человеком. А вот духом не помню… – Кицум жалобно потряс щупальцами, не веря, что это скользкое богатство принадлежит ему.

– Чудны бездны адских миров, упаси Мать Теней от такой участи… – пробормотал Дюббук под нос и ойкнул, выдернув пучок волос из левой ноздри. – Заговор, чтоб не затащило туда… – ворча, пояснил он. – Страшно, небось, было побыть человеком-то?

– Да нет… Как-то привык, – смутился Кицум. Ему почему-то вдруг стало стыдно.

– Во-о-от! Это и есть самое страшное. Привычка! – старик грозно потряс указательным пальцем. – В каждом из нас зреет мерзкий червь человечности. Порядочный темный дух обязан извергнуть из себя скверну гуманизма! Ибо нет греха больше, чем подобная избирательность. Чем монстры хуже? Вредить, так всем! Любить, так насмерть!

В чем-то он был прав. Гуманизм утверждает ценность человека как личности, его право на свободу и счастье, но ничего не говорит о существах, которые его окружают. Скорее, именно за их счет он и провозглашает столь выгодные для себя добродетели. У остальных наверняка имеется собственный взгляд на эти «вечные ценности».

– Ясно. Где-то есть еще и светлые духи? – спросил Кицум, тревожно оглядываясь. К счастью, белокурые рыцари на розовых пони, видимо, пускали радужные пузыри в храмах почище.

– Куда же они денутся-то? – зло сверкнул Дюббук глазками. – Есть, конечно. Имя им легион! Впрочем, в наше смутное время всё смешалось. Теперь это только вопрос самоидентификации. Ну, и точки респа, разумеется. Вот ты, к примеру, воскрес здесь, а значит, традиционной ориентации.