– Значит, вы записываете там свой фильм, а потом подключаете к этому «полю» клиентов? – округлил глаза следователь, бросив записывать.

– Как вы проницательны, молодой человек, – покровительственно улыбнулся директор. – Но всё немного не так. Я пробиваю ход в особом подпространстве и нахожу нужный мне «зал». Он уже существует, но еще пуст. Требуется создать декорации, персонажи-пустышки, выстроить между ними сложные связи. И когда я заселяю гостей, мой фильм оживает. Теперь понимаете, кого вы хотите отправить на каторгу?

– И кого же?

– Творца миров! Я божество! – воодушевленно воскликнул Кицум. – Как, впрочем, и вы, и все остальные! Читали что-нибудь о квантовой физике, о «кошке Шредингера»? Нет?

– Мы вас очень внимательно слушаем, – ему многозначительно показали зеркало на стене и камеру под потолком.

– Видите ли… миров очень много. Они бесчисленны. Всё, что только может случиться – обязательно где-то произойдет. Всеми возможными вариантами. Но без «наблюдателя» они как бы парят в неопределенности. А когда он решает посмотреть, сводятся к одному, который и случается. Нет никакой реальности, пока ее не измерят. Таким образом, время, пространство, материя и всё остальное существует только благодаря восприятию. Наши ожидания определяют будущее. Как только их суммарный вектор проявляется в поле, оно проецирует себя в настоящее, создавая причины и условия для событий, которые уже произошли в сознании. Ваши хваленые ученые не столько открыли элементарные частицы, сколько изобрели их. Предсказали теоретически, а потом нашли в своих опытах. Так мы программируем – а скорее, зомбируем, – не только себя, но и всё вокруг, понимаете?

– Люди очень разные, а их фантазии сильно отличаются, – упрямо мотнув головой, возразил следователь.

Кицум понял прозрачный намек. Минутой раньше его назвали психом. Считают невменяемым? Хорошо! Они получат то, что хотят.

– Конечно, отличаются. Точно так же, как и миры, которые так проявляются. Их число бесконечно, и в каждом одно и то же событие происходит по-своему. Всеми возможными, бесчисленными способами! К примеру, в одном из них я сейчас сбегу, проломив вам голову. А в другом останусь и пожру ваши мозги, пока они еще теплые.

Изменившись в лице, следователь нажал кнопку под столом и поспешно отодвинулся вместе со стулом.

– Вот видите? Вы поверили, потому что ждете от меня чего-то подобного! И значит, где-то это уже произошло. Мир лишь зеркало, полное наших собственных отражений! – с экспрессией продолжил Кицум, разведя руками, точно фокусник после трюка.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела пара верзил-охранников. Нетерпеливый жест дознавателя остановил их.

– Хорошо, но почему мы с вами сидим в одной «камере»? – недоверчиво спросил он, видимо, диагностировав случай «запущенного солипсизма». – Как вы или другие тогда оказались в моем измерении?

– Ни «меня», ни «вас», строго говоря, не существует. Взаимообусловленность не оставляет даже теоретической возможности для истинной автономии, – назидательно поправил его Кицум. – Это во-первых. А во-вторых, вместе мы оказались отнюдь не случайно. У нас схожие причины, условия и обстоятельства. Древние мистики называли такое «совпадение» кармой, подразумевая естественную причинно-следственную связь.

– Поясните, пожалуйста.

– К примеру, если рассыпать ведро песка по разным детским формочкам, то куличики из них вылепятся столь же разные. В физических законах, по которым так объединились песчинки, нет ничего мистического, хотя просчитать судьбу каждой почти невозможно, – торжественно заключил Кицум.

– Да черт с ними, с вашими «куличиками»! – разозлился следователь, совершенно запутавшись. – «Фильмы», в которые вы запускаете зрителей, это объективно существующие миры или иллюзии?

– Всё воспринимаемое тоже иллюзия. И она поистине великолепна. Вы так ничего и не поняли, – Кицум досадливо щелкнул пальцами. – Я понимаю. Это не так легко схватывается.

– Достаточно! – поднялась ладонь, словно выставляя защитный барьер. – Где ключи к шифрам?

– У меня дома. Тайник в ножке кухонного стола. Вы открываете ящик Пандоры и даже не представляете, куда лезете. Желаю удачи. Человечеству теперь она очень понадобится! – допрос закончился демоническим хохотом сумасшедшего.

«Кицум! Слышите? Моргните!»

Одновременно с этим раздражающим голосом родился и мир. А вот моргать пока нечем. Вокруг только свет. Он и есть свет. Тогда кто говорит?

«Кицум!»

Из прозрачных глубин небытия тяжело поднималась память, и это было омерзительно. Необъятное и чистое пространство осознанности сузилось до одной жалкой личности. И это не могло нравиться.

– Уберите от меня… – Кицум сумел разлепить веки, но не сразу вспомнил, как называется ручка-фонарик. Им ему светила в глаза какая-то особь. Женская, судя по яркой раскраске.

– Уже разговариваете? – удивилась она.

– Вот ужас-то, да? – язвительно пробормотал Кицум, отметив, что язык едва ворочается. – Что-то пошло не так? Кто-то забыл попрощаться?

– Нет, всё прошло сравнительно хорошо, – девушка наконец сообразила выключить фонарик, и длинные пальцы быстро забегали по планшету.

– Что прошло? Стазис? – недоуменно спросил Кицум. Он отчетливо помнил, что его «проводили» инъекцией всего несколько секунд назад. Вот только врач был другой.

– Угу, – приветливо кивнули ему. – Вы отбыли в контролируемой коме пятнадцать лет и три месяца.

Пятнадцать лет!

В это не верилось – перерыва в осознанности не было. А точнее, Кицум его попросту не заметил. Он представлял стазис, как бездонную тьму, где можно свободно парить, наслаждаясь покоем безмыслия. Но, закрыв глаза после укола, сразу же открыл их от яркого света. Долбанные чиновники украли даже срок заключения!

– А почему добавили три месяца? – Кицум попробовал сесть, но ничего не вышло. Голова двигалась, а тело даже не шевельнулось, как будто ниже шеи ничего не было. Похоже, оно еще спало. – Так что? Плохо вёл себя в стазисе, или забыли поставить будильник?

– Не шевелитесь, пожалуйста, – мягко попросила девушка. – Возникли некоторые проблемы с… физиологической адаптацией.

– Ну, если разбудили, значит, их решили. Так теперь я свободен? – небрежно бросил он, затаив дыхание.

Следователь выполнил свое обещание, и всё же на душе было тревожно. Кислое выражение женского лица намекало на неприятности. Кицум интуитивно ожидал какой-то невероятной подставы. Хорошо бы про него вообще все забыли. Хотя вряд ли… Он, словно эдемский змий, подарил людям яблоко знания. И сидевшие в нем черви для них наверняка стали сюрпризом.

– Да, теперь вы свободны. Но… видите ли… – замялась девушка, опуская глаза. – Родственники господина Печёнкина заявили права на ваше тело.

– И? – настороженно продолжил Кицум. – Вы продали им меня в рабство? Приговор уже вынесли. Нельзя повторно осудить за одно и то же преступление. Я уже понес наказание и знаю свои права.

– Это дело рассматривалось уже не в уголовном, а в мировом суде в рамках процесса о компенсации за потерю кормильца и нанесенный моральный ущерб, – вклинился в разговор сочный мужской баритон. Его обладатель появился в поле зрения секундой позже.

Кицум с трудом повернул к нему голову: дешевый серый костюм, невыразительные черты лица, хитрые маслянистые глазки. Подленькая и мелочная порода. Тот еще тип. Видимо, новый юрист.

– Александр Киперман, – представился тот, поклонившись. – Мои услуги оплатил Центр Социальной Защиты. Только одно посещение.

– Социальной? – возмутился Кицум. – У меня контракт с…

– Забудьте про все контракты. Вас признали банкротом. Денег больше нет, – нагло перебил его тип. – Скажите спасибо, что я трачу на вас свое время. Оно не так дешево стоит.

– А куда делись все мои сбережения? Акции, кинотеатр? – пролепетал бывший директор, покрываясь испариной. Вытереть ее со лба он не смог.

– Билеты на ваше чудесное шоу были раскуплены на годы вперед. Работать без вас оно не могло, а в каждом контракте прописана неустойка. Всё ушло с молотка. Кинотеатр в центре города тоже пришлось продать. Земельный налог неприятен, но обязателен, – в тоне юриста отчетливо прозвучали нотки злорадства.