Добравшись до места встречи, Бэн сообразил, что перепутал дни, а может и недели. Забывшись в заботах о госпоже, он с трудом помнил о делах мирских. Но к своему удивлению обнаружил упорного бойца на месте встречи.
— С пунктуальностью у тебя погляжу все в порядке, — с улыбкой поприветствовал его здоровяк.
Бэн лишь качнул головой. Говорить не хотелось. Хотелось просто помахать кулаками, и чтобы этот самоуверенный здоровый мужик упал ему в ноги, а подняться больше уже не смог. Сейчас его странный акцент не просто не нравился – выводил из себя.
Сплюнув себе по ноги, Бэн смерил здоровяка взглядом, и грубо спросил:
— Где драться будем?
— Успокойся, пеон, — Ларс нахально вздёрнул голову, и Бэн понял, что сегодня непременно надо будет кого-то убить.
— Пойдём, прогуляемся, — юноша сразу повернулся к здоровяку спиной, не собираясь больше его слушать, и повел к полям. Сейчас там никого не было, и хотя зима была бесснежная и теплая из дому обычные сельские жители носу не казали.
Городок Бэн знал, как свои пять пальцев, еще, будучи обычным человеком, работал в этой же местности, и сейчас дом Катерины расположился на границе старого Кельна и Моабита. Ларс послушно шел следом и своим отвратным голосом с непонятным акцентом расспрашивал про местность, про жителей, да и про самого Бэна. Юноша молчал, терпеливо вел к месту назначения рассчитывая просто избить нахала и забыть о нем, как и обо всех других бедах.
— Может просто спокойно початим[1]? — попытался мужчина остановить трэлла.
— Что? — Бэн огляделся, они уже достаточно далеко отошли от жилых строений, но рядом располагались рабочие постройки, — не понимаю на каком ты языке говоришь.
— Немецкий это, пеон, — Ларс оскалился, показывая ровный ряд белых зубов, что для простых крестьян было не обычно.
«Сейчас ты с парочкой зубов распрощаешься», — мелькнула у трэлла мысль и он бросился на мужчину. Ларс не сразу сообразил, что его намереваются избивать, и сначала лишь закрывался, когда же до него дошло, что Бэн серьезен, попытался ответить. Неожиданностью для него стало, что теперь юноша двигался значительно быстрее, удары были стремительнее и мощней.
Мужчина попытался ответить, но только открылся и точные удары усиленные дисциплинами почти сбили Ларса с ног.
— Detener, — попытался остановить трэлла мужчина, — я знаю кто ты, esclavo.
— Я не раб! — точный удал Бэна сбил здоровяка с ног, и юноша тут же запрыгнул на упавшего, методично избивая ему лицо, разбивая нос и губы в кровь.
Мужчина оказался намного крепче, чем трэлл рассчитывал, и после того как, удовлетворенный и успокоенный, Бэн поднялся, Ларс кашлянул, сплюнул пару выбитых зубов и сел.
— Я знаю, кто ты, — повторил он еще сильнее коверкая язык, — раб, батрак, холоп, наймит. Не знаю, как вы обзываете тут гулей.
Бэн замер, быстро перебирая в голове варианты событий. Если Ларс действительно знал о вампирах, он мог быть и охотником, что уничтожают бессмертных, фанатично уверенные, что вампиры зло. Мог быть и инквизицией, что со времён сжигания ведьм продолжают охотиться на все, что не угодно их выдуманному богу. А мог быть простым фанатиком, прознавшим что-то в силу своего любопытства, и решившего получить эту силу. В любом случае Ларса следовало убить. И Бэн подобрал перевязь с мечом, которую отбросил перед началом драки, вытащил из ножен свое оружие и направился к жертве. Ларс тут же стал чертыхаться и пытаться, что-то не внятно проговаривая и выкрикивая на смеси испанского, немецкого и еще какого-то языка.
— Мой хозяин тебя убьет, если ты меня покалечишь! — наконец смог сформулировать Ларс более четкую фразу. — а за убийство виру[2] твой господин будет платить!
— Твой хозяин? Кто твой хозяин?
— Я просто хотел договориться с тобой, esclavo, чтобы ты учил меня. — Ларс выставил перед собой руку, в обороняющемся жесте, потому что Бэн замахнулся на него оружием, уже не уверенный, что надо его убивать, но припугнуть было бы неплохо.
— Ты сам трэлл? Слышал, Носферату привезли своих слуг, — вспомнил юноша о представлении полгода назад у принца. С тех пор он ни разу не видел новых жителей маркграфства и думать забыл, что в городе могут быть другие трэллы кроме слуг Густава.
— Трэлл[3]? — Ларс странно рассмеялся, словно и не замечал, что порядочно сильно избит. — вы гулей называете беглецами?
— Германцы используют это слово в другом значении. — Бэн с удивлением смотрел, как мужчина поднялся и начал приводить себя в порядок, вытирая кровь с лица.
— Помахал кулаками? Теперь початим? Я учиться хочу. Моему господину некогда, а тебе платить буду. Мне на тебя Отто Шварц указал.
— Отто, слуга Принца? — переспросил Бэн. Похоже трэллы Густава возиться с Ларсом не захотели и спихнули косноязычного здоровяка на того на кого можно было все спихнуть – на слугу единственной дочери Густава, — мои знания – мои привилегии. Меня обучает сам Сенешаль, и ни с кем своими знаниями я делиться не собираюсь, — зло прорывал свое решение Бэн незнакомцу в лицо.
— Тогда обмен? — не унимался Ларс, — я знаю, как ауры читать, и взглядом запугивать, договоримся?
— Глухой? Мое положение в этом
городе сравнимо с Каинитами. Моим обучением занимаются дети Принца и тебе, собака Носферату, из этих знаний ничего не положено.
Ларс с усмешкой прищурился, выглядел он безумно – весь в крови и с дикой улыбкой.
— Слышал, тебе и пятидесяти нет, а уже так зазнался. Гордость свою успокой, нет среди гулей старших. И мы с тобой равные.
— Ты что не понял? — Бэн, для большей уверенности в своих словах, быстро взмахнул мечом перед лицом здоровяка, — ты грязь для меня, пустое место.
— Как знаешь, — Ларс странно хохотнул, — потом не просись.
Бэн его даже не дослушал. Развернувшись, направился к городу, уже давно не приходилось цацкаться с трэллами принца, они все отстали и хвост поджали, потому как Бэн у Принца на хорошем счету был. А гуль Носферату – клан безродных, с ними и говорить не о чем было. Возможно, Густав с какими-то целями позволил рабам грязной крови в городе жить, но это очевидно ненадолго.
(Берлин. 29 января, 1543 года)
Катерина не покидала дом более двух месяцев. Трэлл приводил ей в каморку девиц, что сначала использовал в своей постели, а потом без малейшего сожаления отдавал госпоже. Временами, когда хозяйка чувствовала себя лучше, она позволяла Бэну сидеть рядом, спрашивала что-то несвязное про свою старую жизнь. И не только про ту, что была до ее Становления. Казалось, она не помнила ничего, или лишь детали. После его рассказов, женщина плакала, клала голову ему на колени и напевала странные песни на старославянском. Просила укладывать ей волосы и, смотря сквозь стены, с кем-то разговаривала.
Трэллу было страшно. Катерина выглядела как умалишенная, и причины для такого поведения Бэн понять не мог. Но потом все внезапно кончилось. Она проснулась с привычным холодным блеском в глазах. Твердо сказала, что идет охотиться и приказала приготовить себе чистую одежду и остричь косы. Бэн шел с ней рядом с улыбкой, даже труп в реку скидывал с улыбкой. Видеть ее живой, точнее более живой, чем последние два месяца было хорошо.
Следующей ночью она отправилась к Густаву, но трэлл видел, как она взволнована, и возможно даже немного испуганна. Юноше очень хотелось ее проводить, но ему не позволили и он остался ждать свою госпожу в темных коридорах подземелья. Все то время, пока Катерина пряталась в их доме, Принц ни разу о ней не обеспокоился, не спросил и не поинтересовался, куда делась его Дочь. Это трэлла злило. Он приходил, исправно выполняя свои обязанности, занимаясь письмами и выполняя поручения вампиров, а состояние его госпожи никого не волновало.
Катерины не было не более часа, но Бэн сильно перенервничал, тревожась, что Густав ее вновь отправит куда-то и Бэну придется оставить ее без внимания. Но Катерина вернулась и трэлла не прогнала. С ней из залы Принца вышел Шериф и вид у него, мягко говоря, был недовольным. Он проводил женщину ледяным взглядом и сделал вид, что направился по своим делам. Но когда парочка покинула границы старого Кёльна и в непроницаемой ночи направилась в сторону Моабита, чтобы отыскать подходящую жертву, Ульрик преградил им путь.
