Наконец Гедоний отпустил ее. Но лишь для того, чтобы перехватить поудобнее. Но кол был вытащен, и Амалия с силой сжала его в руке. Короткие ручонки вампира удерживали девушку, не давая ей шевелиться, длинные же стали рвать ее тоненькое платье, отлепляя присохший материал от зудящей кожи. Приподняв, вампир укусил ее за грудь и Амалия снова закричала.

— Я заставлю кричать тебя от удовольствия, глупая человечишка, — оскалился вампир, присасываясь пальцами правой руки к ее соску. Это было неприятно и не вызывало ни малейшего возбуждения. Амалия сжала зубы, чтобы снова не кричать. По ее щекам текли слезы, она не могла сдержать их из-за боли.

Гедоний расцарапал зубами ей шею и плечи, и языком слизывал капли крови, водя им так же по груди, мимо своих пальцев, почти полностью обхватывая тело смертной своим демоническим языком.

— Отпусти меня, урод, — выдавила Амалия с отвращением, поворачивая кол острием к Гедонию. Но вампир лишь усмехнулся и просунул свободную руку принцессе между ног и стал впихивать пальцы в ее дырочки. Девушка завыла от отвращения, прокручивая в ладони деревяшку и ожидая момента. Присосавшись к внутренней поверхности ее тела, пальцы стали впитывать кровь смертной.

— В тебе так много крови, а я бы хотел убить тебя в наслаждении, опустошить в истошных оргазмах.

— Мне противно, неприятно, — выдавила из себя девушка.

— Ты просто еще не распознала своего счастья, — зарычал вампир и снова укусил в шею.

В то же мгновение все ощущение смертной сменились. Она чуть не выронила деревяшку, перехваченная судорогой. Его зубы на шее вызывали привычную негу, что и обычный поцелуй вампира. Пальцы Гедония передавали ощущения от его зубов. Амалия задрожала, выгибаясь, ее охватил бесконечный поток нескончаемых спазмов, и она потеряла контроль над своим телом. Дергалось как кукла на ниточках, она стала вскрикивать. Вампир засмеялся, не вытаскивая клыков, и его длиннющий язык обвил шею, начиная душить. Амалии казалось, что она теряет сознание. Физическое удовольствие и асфиксия оглушали. Она цеплялась за свои мысли, пытаясь сохранить хоть какой-то контроль, но в висках стучало, комната скакала перед глазами, и ее стало бить в конвульсиях. Девушка умирала.

— Скоро я покажу тебе могучее достоинство Гедония, что создал мне Вальтер. Ты никогда в жизни ничего подобного не испытывала, — прошипел вампир, чавкая ее кровью. Принцесса его почти не слышала, ее пальцы леденели, но Амалия продолжала цепляться за кол, словно кусок дерева мог ей помочь.

За дверью послышался какой-то шум. Приглушенный выстрел. Гедоний вытащил зубы и освободил ее шею, позволяя вдохнуть. Амалия закашляла, и ее стало тошнить. Вампир отбросил смертную, поворачиваясь к ней спиной и прислушиваясь к звукам за дверью. Девушку вырвало, но она быстро пришла в себя, сжимая кол. Медленно поднявшись на ноги, пошатываясь и с трудом ориентируясь, Амалия двинулась к вампиру. Если она ошибется, Гедоний убьет ее. И Джетта. Амалия вздрогнула, чувствуя, как дерево впивается ей в ладонь, словно прорастая и питаясь ее кровью.

Быстрый взмах.

Гедоний успел перехватить ее руку. За спиной вампира открылась дверь, и показался Мартин. Чудовище взвизгнуло, начиная движение, но девушка перехватила кол в левую руку, и деревяшка легко вошла в его грудь, словно была притянута неведомой силой. Чудовище замерло, застыло, и гуль Джетта толкнул тело Гедония, продвигая его глубже в комнату.

— Почему так долго? — крикнул Мартин на принцессу. — Гедоний мог нас выдать и всех бы убили!

Бросив тело на шкуру, Мартин посмотрел на перепуганную Амалию. Из-под распахнутой одежды вампира показалась странная конструкция в виде трех переплетенных человеческих членов толщиной в руку. Увидев это, девушка пошатнулась и осела.

— Ты в порядке? — спросил ее мужчина, дернув за плечо.

Девушку вырвало. Кровью. Из носа тоже полилась кровь, и Амалия не могла ее никак остановить. Тело не слушалось, словно разрушаясь изнутри.

— Что он с тобой сделал? Он... он любил тебя? — Мартин продолжал трясти Амалию за плечо и оглядывался на дверь. Девушка не ответила, и гуль протянул ей огниво. — Просто сожги ублюдка. Дита, так Джетт хотел. Я заберу тебя через десять минут. Мне надо вынести господина.

Мартин поднялся, оставляя девушку одну.

Амалия посмотрела на кремний в своих руках и несколько раз неподдающимися руками чиркнула, пытаясь вызвать искру. Огонь все не разгорался, и принцесса продолжала стучать друг о друга камни. Наконец шкура стала немного тлеть, как и тело Гедония.

— Разгорайся! — в сердцах воскликнула Амалия, и пламя вспыхнуло, охватывая бессмертного. Его длинные руки задергались в языках огня, трехчлен расплелся и безвольными змеями упал на тело. Девушка отшатнулась от него, и ее вырвало снова. Смертной казалось, что кровь кипела в ней, до того ей было отвратительно и плохо. Амалия все еще чувствовала присоски внутри и засунула в себя пальцы, чтобы вытащить их. Кожа внутри была разодрана, вырвана кусками, но принцесса не чувствовала боли лишь потому, что все еще находилась в шоке. Девушка зарыдала от отвращения к себе и этому существу, что дымилось перед ней.

Амалия любила своего пирата и была уверена, что будет верной ему до конца своих дней. Другой мужчина, нет, какое-то существо, засунуло в нее свои отростки, и Джетт сам позволил Гедонию это. Амалия не могла остановить слезы, и ей казалось, что теперь хозяин отвернется от нее, не пожелает более видеть рядом с собой и избавится. Или, возможно, просто засунет в клетку и будет использовать как сосуд с кровью. Амалия боялась потерять своего любимого, боялась быть для него недостойной. Достав пистолет из второго сапога, девушка приложила его к своему небу, все еще не в силах остановить рыдания. Жить без хозяина она не сможет. Лучше сразу умереть и сгореть вместе с этой тварью, что обесчестила ее.

— Дита!

Девушка вздрогнула.

— Ты что, с ума сошла?! — Мартин подхватил ее, вырывая пистолет. Взяв принцессу на руки, он быстро поднялся по запутанным ходам вампирского замка. По дороге им встретилось множество трупов уродливых созданий. Мартину пришлось немало поработать, чтобы позволить им сбежать.

Карета ждала их у самого выхода и, как только гули запрыгнули вовнутрь, кучер рванул с места, направляя повозку за пределы стены. Еще до того, как они покинули территорию замка, на улицу выбежали озлобленные слуги и бросились за беглецами. Те, что были не похожи на людей, не двинулись за ворота, словно их что-то удерживало. Другие же, оседлав лошадей, помчались следом.

— Вот, помедлила, теперь нас преследуют, — не обращая внимания на истерию Амалии, поругался Мартин.

Девушка продолжила реветь, а на улице послышались выстрелы, сначала в сторону повозки, потом и с крыши кареты. Гули Джетта пытались отстреливаться, и, похоже, удавалось им это лучше, чем слугам Малкавиан.

— Я хочу к Джетту, — всхлипывая, стала говорить Амалия.

— Не к чему. Твое нытье только его расстроит. К тому же ты все еще в этой саббатской гадости и в волосах у тебя какие-то черви.

Девушка стала ощупывать свою голову, громко всхлипывая и завывая.

— Прекрати, Дита, ты жива, мы едем к кораблю, нас преследует всего пара десятков разъяренных гулей, которые нас линчуют, если догонят, а наших хозяев оставят на солнце. А Алиса еще утверждала, что у нее неприступная крепость. Может и трудно войти, но совсем нетрудно выйти!

— Этот гад совал в меня свои пальцы.

— Только пальцы?

— Думаешь мне от этого легче?

— Ты видела его мужской инструмент! Таким пытать можно, так что радуйся, что он ограничился пальцами.

— Ты меня не утешаешь! Это был самый отвратительный момент в моей жизни.

— Поверь, будут еще хуже! У тебя вот на голове личинки гнездо вьют.

— Не напоминай, это отвратительно! Я мечтаю о бочке полной теплой воды. Буду сидеть там неделю!

— Ты ж не любишь сидеть в бочке! — рассмеялся Мартин, и рядом с его головой просвистела пуля. Мужчина нагнулся и дернул к себе девушку.