В полумиле от своей гостиницы Бэнджамин отстроил удобный домик для дневного сна своей госпожи. Так удобно было и дела вести, и следить за покоем хозяйки. На правах владельца Бэнджамин мог пользоваться гостиницей по своей прихоти, отдыхал там, вел дела, а так же обедал и ужинал за счет заведения. Также он познакомился и с Равеной. Девушка работала на кухне, носила воду и разжигала огонь, а когда у нее появлялась свободная минутка она приходила в его спальню и, не разговаривая, раздевалась, забираясь в его постель.
Она не была особой красавицей, и не поражала своими умениями. Равена просто молчаливо раздевалась и помогала Бэну забыть о Катерине хотя бы на час в день. Временами к Равене приходил ее муж – кузнец, и Бэн чувствовал смесь стыда и ревности, понимая, что Равена не его и что, по сути, она ему и не нужна. Вот только делиться с кем-либо всегда было не в его правилах.
— Ты не будешь возражать, если у меня появится девушка? – задавать такие вопросы хозяйке было странно.
Катерина села напротив, почесала испачканными руками переносицу и махнула стриженой головой в знак отрицания.
— Ты же не собираешься на ней жениться?
— Она уже замужем.
— Значит, мне все равно.
Что в действительности чувствовала Катерина, Бэн понимал с каждым днем все меньше. Она то много смеялась, забавляясь своими способностями и могуществом, то становилась мрачной, пугливой, как дикий зверь, агрессивной по отношению ко всем, особенно к Вильгельму. А Бэн все сильнее понимал, что уже давно ей не друг, не будущий или бывший жених, а просто вещь. Тяжело быть вещью подле того, кого любишь безмерно. Катерина осушала его душу. С каждым мгновением подле нее он понимал, что себе более не принадлежит. Ни телом, ни сердцем. Просто работая, просто исполняя ее желания, просто иногда оказываясь с постели с Равеной, Бэн превращался в куклу.
(Берлин. Июль, 1515 года) Бэнджамин Груневальд
Было лето, жаркое и знойное.
— Господин, наши кредиторы требуют выплат по долгам, — сообщил управляющий.
— Откуда у нас долги? Мы же не брали кредитов?
— Засуха, зерно вышло, да и старые долги за сено да овес тяготили.
— Я разберусь.
Денежные вопросы давно Бэна не беспокоили. Постоянная прибыль от торговцев, маниакальные убийства Катерины, которые приходилось хоть как-то скрывать, забирая все до нитки у якобы ограбленных да убитых. Все как-то накапливалось, помогало держаться на среднем уровне, и Бэн давно себе ни в чем не отказывал, теша свое самолюбие. А тут так некстати проблемы с таверной. Пришлось поднять счетовода, заглянуть к торговцам.
Денежные новости оказались неутешительными: торговца и след простыл, весь его товар со склада улетучился, а накопления были растрачены, так как, привыкши жить на широкую ногу, Бэн растратился. Поняв, что внезапно из преуспевающего молодого человека он превратился в банкрота, должника, которого за такое могли на каторгу отправить, Бэн решил срочно продать таверну, избавиться от неприятностей и всех старых связей. Это также помогло бы решить вопрос с его возрастом – как он ни старался, старше двадцати пяти выглядеть не мог.
Тем же днем решить все дела не удалось. Управляющий куда-то отправился, а Бэн повстречал Равену, запыхавшуюся, вечно спешащую.
— Заглянешь ко мне? — скорее указ, чем вопрос.
— Муж пришел.
— Пойдем за городскую стену, там, в полях тепло.
Равена безропотно согласилась. Было ли причиной ее покорности то, что Бэн был хозяином места, где она работала, или ей действительно нравилось с ним быть, юноша не спрашивал. Привык к ее молчаливому присутствию и привык верить, что все именно так, как ему хотелось.
Небо медленно тускнело, солнце садилось, но до пробуждения Катерины было еще пару часов. Бэнджамин отвел девушку к реке, в сумерках он отыскал неприметный сарай чуть в стороне от пастбищ и, убедившись, что никто за ними не следит, затолкал девушку вовнутрь. Прикрыв двери, Бэн отыскал какую-то палку, чтобы подпереть вход – так их никто не побеспокоит. Но сдавленный крик Равены заставил его вздрогнуть, и ненадежная подпорка упала к его ногам. Схватив несостоявшийся засов в качестве оружия, он неспешно двинулся вовнутрь, стараясь привыкнуть к полумраку.
Равену удерживал невысокий мужичок, и еще двое стояли рядом. Наверно, девушка в темноте не разглядела их посиделки – на полу в сене валялась бутыль самогонки и были разложена какая-то снедь.
— Эй, отпустите девушку, — крикнул Бэн, пытаясь сориентироваться и взвесить свои силы. Один против троих – можно справиться, если действовать быстро и у него было оружие.
Но Бэн никак не ожидал, что их окажется больше и кто-то ударил его лопатой пластом по спине. Как только юноша упал несколько крепких кулаков и тяжелых сапог стали колотить его, нанося удары в живот и по голове. Когда они прекратили Бэн не знал, на какое-то время он отключился, потерял сознание и пришел в себя, понимая, что порядочно разбит. Его навыки лечиться, используя витэ Катерины, были на высоте, только вот понять, как много крови вампира сохраняется в своем теле, сложно. Стараясь сосредоточиться на самых опасных повреждениях, Бэн спешно себя лечил, а где-то за его спиной плакала и кричала Равена.
Мужчин было пятеро, и девушку избили, а потом изнасиловали. И Бэн беззвучно лежал в шести футах от них и наблюдал, стараясь не привлечь к себе лишнего внимания. Он был уверен, что не сможет справиться с пятью, и рисковать своей жизнь он не мог – его жизнь принадлежала Катерине.
Коря себя своей некомпетентностью, слабостью и неспособностью защитить даже смертную подружку Бэн мысленно клялся стать сильнее и более никогда не бояться смертных. Найти на них управу, развить в себе те способности, о которых говорил Вильгельм.
Катерина стала сильна, быстра, а Бэн все так же слабый беспомощный смертный, обуза для госпожи, бесполезный кусок мяса для Равены.
Ужасное ощущение безнадежности, когда просто ожидаешь неизбежного и знаешь, что сам ничего поменять не можешь. Ощущение своей слабости и никчемности медленно, но верно ломало изнутри. Наблюдать со стороны, как кого-то, быть может, и не настолько уж важного, но все же дорогого, мучают и убивают – не для слабонервных. А Бэн был рядом, и позволял себе просто наблюдать. Девушка кричала несколько часов, а потом умолкла, и когда мужчины наигравшись, удалились, Бэн с разочарованием обнаружил, что Равена мертва. Она стала непривычно бледная, такая же, как и мертвая Катерина, а в бесцветных глазах Равены – немое осуждение, и Бэну казалось, что оно будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Он вынес ее измученное тело из злополучного сарая и утопил в реке. В последнее время топить много приходилось – Катерина была голодна, а Бэн – бездушный исполнитель – просто избавлялся от ненужных следов. Равена оставила ненужный след в его остывающей душе. Уже тогда, когда он, казалось, свыкся с тем, что просто пустышка, никчемный инструмент. Равена незаметно вошла в его жизнь, приютила, пригрела в своей постели, просто подарила несколько дней безмятежного сна. И так же незаметно, словно никогда рядом и не существовала – ушла. Смотря на бледно-синие очертания идущей ко дну девушки, Бэн понял, что может любить кроме Катерины кого-то еще.
(Берлин. Июль, 1515 года) Бэнджамин Груневальд
Ночью вернуться домой не удалось. Катерина уже проснулась, Бэн отправился искать ее, рассчитывая встретить госпожу в покоях Вильгельма и получить от нее крови, чтобы окончательно излечить свои раны. Но Катерина той ночью была у Принца, и без дозволения лезь в логово старого, пугающего вампира Бэн не рискнул. Встретиться с Томасом и разузнать про свои финансовые дела тоже не вышло – Томас чем-то занимался в отстраиваемом королевском дворце, в котором уже временами жил курфюрст. Попасть во дворец избитым, в крови и грязи Бэну не представлялось возможности. Вернувшись в их с Катериной домик, трэлл прилег отдохнуть.
