- Сложно сказать, - уклончиво ответила Кетари.

- С помощью них можно говорить с богом?

- Знаешь, в народе говорят, что их изобрела богиня Луны. Порой ночами она приходила к людям, и если ее встречали с гостеприимством, то она в благодарность гадала. Но потом Господин Мест позавидовал ей и хитростью отобрал карты. Позже, она сумела отбить их назад, и теперь они круглый год спорят и отнимают друг у друга Судьбины. Так что, никто теперь и не скажет, кто ответит тебе. Только раз в год они говорят в унисон, колдуны считают это большой удачей, но никто не знает, когда это время наступает. Еще есть предания, что с их помощью можно обыграть саму Смерть, в древности даже существовал такой обычай, играть на свою жизнь и смерть. Но сейчас они окружены дурной славой, многие знаменитые ныне алхимики и колдуны утверждают, что карты - черная материя, разъедающая душу, и что гадающий обращает на себя дурной глаз духов.

- И нигде их не найти?

- Знаешь... говорят, в Доме Извечного Покоя спрятаны все тайны, когда-либо возникавшие в мире, возможно, и карты там есть, но Принцесса, милая, - Кетари погладила девочку по голове, - ты и так в беде, что будет с тобой - неведомо, а что будет, когда тебя снова поймают?

Принцесса потерла нос. И вправду! Не выгонят, но что-то сделают. Вдруг постригут насильно в монахини? От этой мысли Принцесса содрогнулась. Монахинь она презирала - заточили себя в холодных кельях, и дни напролет читают молитвы и перебирают четки, отказались от всех мирских радостей. Этого ей еще не хватало. Но! Но ведь на кон теперь можно ставить все. Если мертвецы сказали правду, и через Судьбины она могла бы поговорить с богом, то ее шансы сбежать возрастали на глазах.

Но все равно Принцессу тревожили слова скелета о том, что смерть ее ждет за пределами Обители. А умирать ей вовсе не хотелось.

- Кетари, ты ищешь истину, а я ищу свободу, ищу путь домой, я не для себя ее ищу. Не просто так, я как призрак не смогу навсегда успокоиться, пока не сброшу камень с души. Разве не было у тебя мысли, что будь ты сильнее, будь ты действительно защитницей очага - все пошло бы по другому пути? Жалела ли ты когда-нибудь, что недостаточно сильная? Я вот - постоянно. Как ты однажды покинула дом ради правды, так и я покинула дом ради храбрости и силы, и вот к чему это привело. Но разве я могу останавливаться? Особенно теперь. Отпусти меня, как отпустила древних богов, прошу тебя!

Сердце Кетари трепетало, она знавала подобные слова и подобные сожаления. Но разве она могла отпустить ее? Могла ли она принимать участие в судьбоносных решениях? А ведь ей казалось, что, если такое случится, она непременно поймет, что делать. Но нет. Сейчас она могла принять сторону в качестве немого наблюдателя, не более. Может девочке действительно суждено разбиться, но разве она могла остановить судьбоносные силы? Все что она могла, это быть честной.

Девушка вздохнула, оглядела галерею своими темными глазами, откинула растрепанные косы и сказала:

- Иди.

Помимо спины девочки, стремительно уменьшавшейся в длинном коридоре, она видела и небольшую процессию, следовавшую по другой галерее. Четыре человека в церковных одеждах черного цвета (3) сопровождали даму, которая приковывала к себе любой взгляд. Несмотря на дождливый день, она облачилась в белоснежные шелковые одежды с алым подкладом, которые наверняка стоили столько, сколько иной раз не находилось в казне иного городка. На дорогом шелке взлетали чудесные птицы и распускались прекрасные цветы из золотых нитей. Шею и руки украшали изделия из красного агата. Сама дама была полной и холеной, черные, увлажненные апельсиновым маслом волосы спускались до самого пола, изящная заколка с яшмой перехватывала их на уровне плеч. Она неторопливо прогуливалась по крытым галереям, лениво наблюдая, как дождевые капли срываются с черепицы; пришлый человек по незнанию подумал бы о ней как о богатой даме или фрейлине, прогуливающейся со своими прислужниками, но не как о представительнице высшего священства.

Они поравнялись, и выбеленное лицо дамы, по форме напоминавшее грушу, вопрошающе обратилось к Кетари. Лицо ее, как и тело, было изнеженным, с неким налетом лености и даже с долей высокомерия. И очень уж оно было похоже на многочисленные маски, что хранятся в запасниках храма Эномии.

- Я чувствую себя ведьмой Сао, которая отдала ребятенка духам воздуха, отнесшим его на далекое небесное светило.

- Вот как? Сестра в милосердии, не таясь и не боясь, поведай мне о своей тяжести, и пусть Милосердное разрешит твои страдания и облегчит сердце, - мягким, грудным голосом сказала дама.

Как бы не страдало сердце Кетари, но у нее был долг, и этот долг не был набором слов, он был долгом перед Благовестным, который всегда мог исправить непоправимое.

Исповедница Ордена, Одна из Двенадцати - Ада, только она могла услышать ее правильно. Услышать то, что у нее действительно лежит на сердце.

Все, что сказала исповедница перед уходом, звучало так:

- Ведьма Сао на склоне своих звездных лет встретила ребятенка, коего воспитали духи на самой холодной планете. Исоное не была столь несчастна, все же духи провозгласили ее своей царицей, а ведьма Сао разделила свои знания с ней.

Залезть в Лотосовые Покои было делом совсем не простым. Врата были закрыты, и даже если бы Принцесса смогла бы их отворить, то за ними ее ждали бы стражи высшего священства, которые непременно вытолкали бы ее наружу. Окошки первого этажа были мало того что крохотными и узкими, так их еще надежно забрали ставнями из прутьев в виде растительных узоров. Выломать их было нельзя (как могла судить девочка по своему печальному опыту). Впрочем, один лаз был: с восточной стороны росла старая крепкая вишня, чьи ветви достигали балкона второго этажа. Беда была в том, что в Доме Извечного Покоя имелась неприятная привычка закрывать ставни и панели, которые запирались изнутри. Но Принцесса готова была и ночевать на этой вишне, лишь бы дождаться заветного момента.

Впрочем, Бог Милосердия внезапно и вправду оказался милосердным, и балкон оказался открытым. Принцесса ни на секунду не задумалась, а не ловушка ли это Бога Милосердного?

Девочка легко запрыгнула на нижнюю ветку и без всякого труда полезла вверх по стволу, пальцы сами находили едва заметные трещинки, уступы и нужные веточки, Принцессе даже не нужно было ни смотреть, ни задумываться. Нужная ветка, упиравшаяся прямо в красное дерево перил, была не очень прочной. Принцесса, встав у основания ветки, как девочка-канатоходка раскинула руки и легким шагом, один за другим, ступала по ненадежной опоре. Ветка нежно проседала под ней, но с середины мягкая натура вишневого дерева могла бы сыграть с девочкой злую шутку, из-за которой она могла бы оказаться внизу на мелкой каменной крошке. Но девочка правильно распознала намерения вишни, и, прежде чем она прогнулась под Принцессой, она мягко оттолкнулась и подпрыгнула. Расчет оказался точным: цепкими ручонками она схватилась за перила и повисла на них. Без всяких трудностей она подтянулась и оказалась на лакированном полу балкона (все-таки шалости требуют особой формы, и Принцесса за все время изнеженного безделья не потеряла ловкости).

Во всклоченных волосах заплутали сотни лепестков, осыпавшихся с потревоженного дерева, нежно-розовые цветочки украшали и складки белых одежд. Отряхнувшись, она осторожно заглянула за раздвинутые ширмы и, не увидав никого, смело вошла внутрь. Все усложнялось тем, что комнат и залов в Покоях было неисчислимое количество, и откуда начинать поиски Принцесса не имела представления. Первым делом она подумала о Полуденных и Полуночных Покоях, где свое время коротал Первосвященник, но ведь здесь могли быть и сокровищницы, и тайники, где прячут магические секреты. В конце концов этих Судьбин здесь может и не быть.

Принцесса снова почувствовала, как в ней разгорается любопытство, и на цыпочках поспешила к дверям.