— …
Мужчины вздрогнули и переглянулись.
— Мы все понимаем. Вы не можете ничего сказать, не можете предать своих товарищей, да? — весело проворковала Арина, перехватывая речь. — Может, и ваши товарищи в подземелье так решат. Если и вы, и они будете верить друг в дружку и держаться, то выбора у нас не останется… Придется заточить вас в темницу, пока не передумаете.
— …
— А если и вы, и друзья ваши захотите спасти себя и сдадите товарищей, то… нам, конечно, будет уже все равно, но мы, пожалуй, слегка накажем вас, чтобы неповадно было. Как насчет того, что мы выдавим вам глаза и отрубим каждому по руке и ноге? Все лучше, чем расставаться с жизнью, не находите?
— !..
Мужчины опешили.
Хотя Арина и Ирина говорили о сделке, условия ее совершенно нечестные.
Естественно, все они готовились к тому, что их могут казнить за нападение на замок князя.
Но никто не предполагал, что их поставят перед таким выбором.
Если один взвод сдаст товарищей, его полностью оправдают, а другой казнят.
Если оба взвода промолчат, их будут держать в темницах вечно.
Если оба взвода сдадут товарищей… все лишатся глаз, рук и ног.
Что же выбрать?
Если они хотят спастись, то, наверное, следует сдать товарищей и просить о помиловании.
Но… если Арина и Ирина поставят взвод в темнице перед тем же выбором, они подумают о том же самом. И если они тоже решат предать товарищей, всем им отрубят по руке и ноге, да еще и глаза выдавят.
Раз так, можно выбрать молчание и заточение в темнице, а потом рассчитывать либо на побег, либо на вооруженное восстание и штурм замка кем-то еще. Уж лучше так, чем терять конечности и глаза. Можно сказать, что и этот вариант логичнее всего.
Вот только… действительно ли товарищи из подземелья не предадут их? Что, если вера в «узы» окажется глупым решением, и придется расстаться с жизнью?
— …
Мужчины удрученно смотрели друг другу в глаза.
Конечно же, Арина и Ирина не станут рассказывать, что решили товарищи из подземелья.
Наконец…
— Д… дайте… немного… подумать, — выдавили из себя мужчины.
***
Город… отчего-то казался брошенным.
Он не безлюден. Грязных или обвалившихся зданий в нем тоже немного.
Но утром — в самое деловое, самое шумное время суток — на улицах царит странное запустение.
Среди прохожих сплошь люди мрачные, измученные, едва переставляющие ноги. Конечно, подобных нетрудно найти в любой стране… но только в Герансоне так выглядят почти все местные жители.
И если немного постоять и посмотреть, откроется еще кое-что.
Веселье можно увидеть лишь на лицах чужаков из других городов, а то и стран. И поэтому, стоит лишь покинуть гостиничные кварталы, где останавливаются участники и зрители чемпионата, Герансон начинает казаться еще заброшеннее.
Вот и сейчас…
— Ну-ка! С дороги! С дороги, кому сказал! Идет сэр рыцарь!
По самому центру улицы шел осыпающих всех подряд грубостями конный «рыцарь», а вместе с ним и кортеж из нескольких пеших солдат.
Все прохожие тут же разошлись по сторонам, освобождая проход. Многие и вовсе поспешили разбежаться по зданиям.
«Рыцарь» шел по резко опустевшей улице.
— Сэр рыцарь, значит… — буркнул Николай, спрятавшийся в узком переулке между зданиями.
— Так, Николай. С какой стати ты… — возмутилась Виви, которую ему пришлось уводить с дороги за шиворот.
Николай не стал поворачиваться к ней и приглушенно пояснил:
— Неприкаянная юная девушка рискует нарваться на неприятности.
— ...Э?
— Ты посмотри на этого «рыцаря». Видишь, как ему непривычно в седле? — Николай указал на ту самую процессию.
— Чего это он? Да и седло не по размеру, — Виви и сама заметила, что наездник сидит как-то неправильно.
— «Сэр рыцарь» совершенно не умеет ездить верхом, — с усмешкой сказал Николай.
Верховая езда требует куда больше привыкания, чем может показаться. Просто сидеть недостаточно. Нужно управлять собственным телом, подстраиваясь под движения коня, в противном случае некоторые части тела можно натереть седлом так, что боль от натертых неправильной обувью ног покажется раем.
«Рыцарь» же, о котором говорил Николай, и вовсе защищал пятую точку толстым одеялом, которое привязал к седлу в надежде подавить вибрацию от лошадиной ходьбы. Из-за этого сидел он странно, седло казалось опухшим, и в целом дуэт рыцаря и коня производил потешное впечатление.
— Да и меч он неправильно подвесил. Если он его выхватит, голову своему коню отрубит, — проговорил Николай, указывая на пояс «рыцаря».
— ...Что происходит?
— Чистокровного рыцаря учат верховой езде и фехтованию с самого детства. Короче говоря, этот рыцарь стал «сэром» недавно… возможно, в прошлом году.
— ...Ты про чемпионаты прошлых лет? — спросила Виви, прищуриваясь.
— Перед нами либо победитель, либо просто призер, — сказал Николай.
— Мне вот что непонятно, — Виви нахмурилась. — Нельзя ведь просто так стать рыцарем и аристократом. Во многих странах король не может произвести человека в рыцари без одобрения государственной церкви. Разве она признает вчерашнего солдата, безродного неуча?
— К слову об этом, — Николай прислонился к стене, сложил руки на груди и мотнул подбородком, указывая в другую сторону. — Смотри.
Он обратил внимание Виви на противоположный выход из переулка, откуда виднелось здание.
Оно все растрескавшееся и подпаленное, словно после пожара… но нетрудно заметить, что когда-то на месте нынешних развалин стояло величественное сооружение.
Виви не сразу поняла, что когда-то оно было церковью.
— ...Что это значит?
— Я поспрашивал. Князь упразднил государственную религию… Кажется, она называлась правоназие.
— ?!
Государственная религия существует во многих странах — она одновременно и подкрепляет авторитет правителя, и помогает управлять народом. Короли и императоры, стремящиеся успокоить народ, нередко просят священников провозгласить их «богоизбранными» правителями.
Поэтому всякая государственная церковь обладает серьезной властью.
Как правило, единоличное право на произведение простолюдинов в знать принадлежит королям и императорам, но, как заметила Виви, чаще всего такие назначения одобряются церковью и благословляются во имя богов, что помогает населению понять и принять новых аристократов.
Разумеется, во время таких событий из рук в руки нередко переходят внушительные суммы. И конечно же, экономическое благополучие пробуждает жажду власти. Многие церкви освобождаются от уплаты налогов, но при этом получают щедрые пожертвования… и таким образом скапливают достаточно денег, чтобы с ними приходилось всерьез считаться.
Другими словами, государственные церкви — административные учреждения, поддерживающие три структуры: сословную, властную и экономическую.
Поэтому даже короли и императоры вынуждены считаться с мнением церкви. А уж упразднение — дело совершенно неслыханное. Так можно и до бунтов дойти.
— Сурово. Но почему?
— Да все потому же — из-за тех близняшек. Как их там, Арина и Ирина? Как я понял, псевдочайки заявили, что государственная религия не нужна. А поскольку князь слушается каждого их слова, то тут же и упразднил, — объяснил Николай, кисло улыбаясь.
— Но ведь народ не станет после такого молчать.
— Ну а ты думала, зачем еще сэры рыцари? Может, благородства и образования им и не хватает, но раз завоевали призы в чемпионатах, то мастерство недюжинное. Во всяком случае, с точки зрения человека, никогда не обучавшегося боевым искусствам, они самые настоящие монстры. И каждый год их становится больше. Вот люди и не бунтуют — кому охота, чтобы убили и их самих, и всех родственников?
— … — Виви протяжно вздохнула.
— И еще кое-что. Именно чемпионат собирает в Герансоне гостей как со всей страны, так и из-за границы. Вся страна и столица в частности хорошо на нем зарабатывают. Поэтому некоторые люди и вовсе ни на что не жалуются.
