Удивительная обворожительность, соседствующая с незрелостью облика.

Вот только…

— Ирина?.. — Стефан повернулся к девушке слева.

Ирина. Еще одна приемная дочь князя Хартгена.

— …

По министрам прокатилась волна облегчения.

Именно эта девушка — единственная надежда их слов на выживание.

Если Арина говорила лишь капризами, то Ирина частенько вступалась за министров, выслушивала их мнения и даже просила Стефана считаться с ними. Пожалуй, без ее помощи все министры уже давно распрощались бы со своими головами.

— Именно налоги, которые мы собираем с населения, обеспечивают нашу жизнь. Трудно обвинять обывателей, которым так тяжело живется день ото дня, в том, что они не видят дальше своего носа. Как я понимаю, господа министры просят тебя войти в их положение, папа.

— ...Ясно, — Стефан кратко кивнул. — Ирина. Если ты так считаешь, то будь по-твоему.

— Ну вот. Опять ты только Ирину слушаешь, папа, — начала возмущаться Арина… с губ которой совершенно не сходила обворожительная улыбка.

— Арина. Я вовсе не собираюсь пропускать твои слова мимо ушей. Что же… я не стану отменять ни этот чемпионат, ни последующие, однако сокращу масштабы и подумаю над тем, как еще облегчить нагрузку на население. Похоже, первым делом надо пересмотреть расходы на поддержание порядка.

— Как прикажете.

Министры дружно поклонились.

Их мнения услышали, их усилия не пошли прахом.

Все они почувствовали облегчение.

И в то же время… ничего не заметили.

Возможно, страх и постоянная угроза, нависшая над головами министров, притупили их чувства и мышление. Потому что в противном случае хотя бы кто-то из них наверняка заметил… что весь этот разговор отрепетирован заранее.

Сначала они демонстративно жестко отвергли их предложение. А затем пошли на крохотную уступку.

Таким образом, они развеяли скопившееся в министрах недовольство, которое уже приближалось к порогу восстания. Министры понимают, что все вопросы по принципу «все или ничего» не решить, и сейчас им кажется, что обе стороны пошли на уступки. Ну а если по факту Стефан ни на какие уступки не пойдет, то когда министры вновь подойдут к точке кипения, их можно будет успокоить еще раз.

— Итак… следующий вопрос?

Вскоре в зале заседаний вновь зазвучали уже чуть более спокойные голоса министров.

В комнате повисла тяжелая тишина.

Тору не обронил ни слова с тех пор, как они заселились в комнату.

— Тору?

— Тору, ну.

— …

К нему обращалась Чайка, но он не отвечал.

К нему обращалась Фредерика, но он не отвечал.

Он лишь продолжал сидеть на кровати и о чем-то напряженно думать.

— …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Фредерика задумчиво склонила голову, подошла к Тору и…

— Ам.

Укусила его за левую руку.

Конечно, клыки вонзать она не стала… но Тору вновь не отреагировал. По всей видимости, он и впрямь задумался очень серьезно.

— М-м?

Фредерика покусывала руку Тору еще какое-то время.

Затем отпустила, прильнула к Тору телом, поднесла лицо к шее…

— Дегуста-ация.

И лизнула его, просунув влажный язычок сквозь очаровательные розовые губы.

— ?!

Тут Тору уже не выдержал, вздрогнул, схватил Фредерику за руку и отодвинул ее от себя.

— Какого черта ты творишь?!

— Дегустирую.

— Нет, я про то, что… — протянул Тору, потирая шею.

А в следующее мгновение…

— ?!

Тору и Фредерика отпрыгнули в разные стороны, а в промежутке между ними просвистел железный молот и вонзился в пол.

— А ты что делаешь?! — разгневанно воскликнул Тору, обращаясь к Акари, владелице молота.

Из-за того что Тору отскочил рефлекторно, он сбил на пол Чайку и Ниву.

Но…

— Ах ты драконица!.. — Акари вновь взвалила молот на плечо и устремила взгляд раскосых глаз не на Тору, а на Фредерику. — Я же говорила, что запрещаю дегустировать без моего согласия. Это последнее предупреждение.

— Разве говорила? — Фредерика в ответ склонила голову беззаботным движением.

Впрочем, драгуну, который может с легкостью залечить как отрубленную руку, так и пробитый живот, взмах молота действительно может показаться безобидной забавой.

— Говорила. Чувствительную шею моего брата дозволено лизать лишь мне.

— Тебе-то с какой стати?! И вообще, ты не замечаешь, что в последнее время несешь совсем отъявленный бред?

— Не стоит волноваться, брат, — Акари опустила молот и уверенно кивнула. — Я всегда была такой.

— Полегче.

— И я еще не оставила мечты о том, чтобы сделать из тебя чучело, брат.

— Оставь сейчас же.

— Что важнее, брат, о чем ты думал, заваливая на пол Чайку на моих глазах? Я хочу услышать ответ.

— Ни о чем я не д… — начал отвечать Тору, переводя взгляд на Чайку.

— … — та моргала, смотрела на него… а ее бледное лицо заливалось краской.

Нива, же, как обычно, выглядела безразличной… настолько, что Тору даже засомневался, понимает ли она, что ее повалили на пол.

— Да я же не нарочно, прекрати краснеть! — сразу же воскликнул он.

Акари в ответ наклонилась и задала еще один вопрос:

— Ты передо мной красуешься? Тебя возбуждает, когда на тебя смотрит сестра?!

— Нет!

— Так нельзя, брат, это болезнь!

— Больная тут ты!

С этими словами Тору отпрянул от Чайки с Нивой и встал на ноги.

Чайка поднялась следом и вопросила:

— Тору. О чем задумался?

— А-а… — тянул он какое-то время, озадаченно почесывая затылок. — Я все думаю про нашу потасовку с теми типами, которые собираются участвовать в чемпионате. Их остановили не только стражники, там был кто-то еще.

— М? Остановили?

— Они на мгновение замерли. Ты не заметила?

— …

Чайка и Фредерика переглянулись.

Ладно, Чайка, но и Фредерика ничего не заметила. Другими словами… кто бы это ни был, он действовал так ловко и незаметно, что ускользнул от глаз перевоплотившегося драгуна.

— Скорее всего, он уколол их иглой, — однако Акари, так же, как и Тору, понимала, о чем речь.

— Эта техника позволяет парализовать тело с помощью укола и называется «теневое шитье». Мы ей тоже владеем… но настоящие эксперты способны с ее помощью вырубить противника буквально за мгновение. Человек замирает так, словно его тень буквально пришили к земле. Это техника диверсантов.

Тору повел кистью, и в ней вдруг появилась тонкая игла.

Если не знать, что она есть, упустить ее из виду проще простого. Даже сейчас игла выдавала себя лишь тем, что блестела в свете лампады.

— Обычно после парализации цели ее так или иначе убивают. Но в тот раз иглу, похоже, вытащили почти сразу же. А может, это и вовсе была не игла, а заточенная проволока. Наверное, те мужики и сами толком не поняли, что произошло.

Скорее всего, тот, кто стоял за «теневым шитьем», знал, что одного мгновения будет достаточно.

Он знал, что сейчас подоспеют стражники.

— Другими словами, велика вероятность, что в городе есть еще один диверсант, хотя мы пока не знаем, союзник он нам или враг, — продолжил Тору, так же незаметно убрав иглу обратно. — Или вовсе знакомый.

— ?! — от таких слов Чайка, конечно же, ахнула. — Семья Тору? Семья Акари?

— Если он из клана Акюра, то можно и так сказать, — Тору пожал плечами. — Но мне показалось, что если он враг и работает на князя Хартгена… то нам известны способности друг друга, а это не очень приятно.

— Тору. С семьей… сражаться? — неуверенно спросила Чайка.

Диверсант, знакомый Тору.

Другими словами, некто, особым образом воспитанный в деревне Акюра и имеющий такое же право называться семьей Тору, как и Акари. Неважно, связаны ли они по крови, вполне возможно, что когда-то Тору и этот человек вместе росли или долгое время жили неподалеку.

Конечно же, Чайка в силу своих убеждений не могла заставить Тору сражаться против его «семьи» ради «семьи» собственной.