Более того… она даже не знала, действительно ли Артур Газ ее отец.

В сознании Чайки появился неразрешимый вопрос.

Если само ее существование как «Чайки» — лишь убеждение и иллюзия, то сбор останков, на который она тратит столько времени, не имеет никакого смысла… а Тору и Акари следуют за ней лишь потому, что потакают ее праздным капризам.

И Чайка никак не могла отделаться от своих опасений.

— Незачем волноваться, — сказала Акари. — Нас такое нисколько не пугает.

— М?

— Диверсанты вообще нередко встречаются на полях боя по разные стороны баррикад и воюют друг с другом. Мы с братом готовы к такому.

В голосе Акари не прозвучало ни намека на сомнение или неуверенность.

Впрочем, она вообще почти не проявляет свои чувства.

Акари крепко сжала кулаки и продолжила:

— Да… если мой брат обратится против меня, я готова бить его, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как он молит о пощаде, вылизывая мне ноги.

— Вот только к принципам диверсантов это не относится, — вставил Тору.

— И я так же готова к тому, что и брат мой будет бить меня, связывать, колотить, обжигать горячим воском и слушать, как я молю о пощаде, вылизывая ему ноги!

— К такому можно не готовиться!

— Разве можно давать слабину, когда имеешь дело с родственниками?..

— Ни жесткость, ни милосердие к твоим фантазиям никак не относятся! — простонал Тору, вздохнул и снова повернулся к Чайке. — Впрочем, как правильно сказала Акари, волноваться не о чем.

— Тору…

— Мы готовы сражаться против других диверсантов из клана Акюра. История знает примеры таких столкновений. Диверсант, которому такое не под силу, недостоин своего звания. Поэтому — не волнуйся, — проговорил Тору и похлопал Чайку по голове. — Правда… в этом и заключается проблема.

— М?

— Противник может оказаться сильнее нас с Акари… более опытным и умелым диверсантом, чем мы, — договорил он и резко помрачнел.

Он хотел стать сильнее.

Больше ничего. Он стремился стать сильным, словно клинок.

Люди слабы. Люди хрупки. Они легко умирают, ничего после себя не оставляя. Их рождение лишается всякого смысла. Были они или не были — уже неважно. Мир так и будет существовать своим чередом, словно безразличный к тому, что кто-то живет, а кто-то умирает.

Поэтому он хотел перестать быть человеком.

Он хотел стать клинком, который нанесет этому миру пусть одну, но отчетливую рану.

— Ха… ха…

Именно потому он изнурял себя тренировками.

Он уже засиделся на тренировочном поле.

Здесь из земли торчат бревна самой разной высоты и толщины. Тору прыгал по ним, то и дело атакуя подвешенные бруски, изображающие врагов.

В боях нередко бывает такое, что ровной опоры под ногами не сыскать. Поэтому одно из самых основных упражнений диверсантов призвано развивать навык обращения с оружием, когда стоять приходится на одной точке.

Конечно, бревна вовсе не обязательно закреплены.

Есть среди них как те, что надежно вбиты в землю, так и те, что просто стоят на ней. Нередко молодые диверсанты получают травмы, когда падают на землю вместе с бревном. И с такими людьми, которые потерпели неудачу и закрыли себе дорогу в будущее, деревня Акюра обращалась сурово. Жестокие тренировки, проходившие под лозунгом «уж лучше ты умрешь на них», отсеивали хилых и бесталанных учеников, и именно благодаря им деревня Акюра гарантировала качество тех диверсантов, что отправляла на войну.

Поэтому…

— !..

Бревно, на которое он наступил, плавно наклонилось.

Будь Тору в форме, он бы без труда перепрыгнул на следующее.

Но ради тренировок он жертвовал даже сном, и его внимание пало жертвой усталости.

— А… — глупо обронил он, теряя равновесие.

Восстановить его уже невозможно.

— Брат Тору!

Снизу до него донесся голос наблюдавшей за тренировкой Акари.

Сколько бы Тору ни говорил ей, что его не нужно сопровождать, она и только она ходила на все его тренировки, не зная усталости. В конце концов, Тору смирился и решил, что пусть она делает, как ей хочется.

— !..

Напряжение, паника, чувство ускорения.

К нему приближался конец грубо срубленного бревна. Пусть оно и деревянное, но кость может сломать запросто. Даже у крепкого черепа, защищающего мозг, есть тонкие места, вроде висков… которые можно легко проломить сильным ударом.

Тору вскинул руки, хватаясь за воздух и пытаясь хоть как-то выправить положение…

— ...Что ты там творишь? — послышался в следующее мгновение сокрушенный голос, и падение Тору прекратилось.

Он вдруг понял, что висит на шнурке, который намотан на его запястье.

— ...Син.

Тору поднял взгляд и увидел на вышке, с которой свисали бруски, молодого парня, опустившегося на колено и смотрящего на него. В руках у того — тот самый шнурок. Это он вовремя среагировал, забросил шнурок и спас Тору.

Син Акюра… диверсант на два поколения старше Тору и Акари.

Он уже полноценный специалист, прошедший боевое крещение… но армия, на чьей стороне он выступал, бросилась в бегство, а его нанимателя убили, поэтому он временно вернулся в Акюру. Впрочем, пусть даже армия его и проиграла, сам он — великолепный диверсант, и многие в самой Акюре считают его настоящим экспертом.

Старшие поколения диверсантов Акюры наставляют младшие.

Чаще всего наставниками становятся раненые, но не погибшие диверсанты, вынужденные отойти от дел и заняться воспитанием молодежи, но часто попадаются и люди вроде Сина, состоящие в строю, но по той или иной причине живущие в деревне. Син многому научил как Тору, так и Акари.

— Ты опять тренируешься? Стараться — это, конечно, неплохо, но если переборщить, тренировки теряют смысл, — Син поднял Тору к себе и принялся сматывать шнурок. — Я же говорил, что отдых и восстановление сил — тоже часть тренировки, так?

Основа любых тренировок — обрести лучшее тело через выносливость и приспосабливаемость, которые пробуждаются от усталости. Но и выносливость, и приспосабливаемость имеют границу. Если заступить за нее и начать истязать себя болью, то вместо эффективности лишь покалечишься.

Диверсанты ставят во главу угла практичность и за безосновательное упорство не цепляются.

Но пусть и Тору и знал это…

— Я не могу сидеть без дела, — он надулся. — Я хочу поскорее попасть на войну. Хочу поскорее убивать врагов. Хочу…

— Поскорее умереть от руки сильного врага из-за неопытности?

— … — Тору не нашелся с ответом.

Он понимал, что Син говорит правильные вещи.

Но Тору постоянно подгоняли воспоминания о смерти Хасумин, мелькавшие в сознании.

Она доверила ему своего мертвого младенца и умерла сама.

Чем в итоге обернулась ее жизнь? Тору думал об этом… и не мог терпеть.

— Не годишься ты в диверсанты, — проговорил Син, с любопытством глядя на обиженного Тору.

— Что?.. — изумился тот.

Он подумал, что его собственное существование только что всецело отвергли.

Но…

— Если хочешь изменить мир, тебе надо метить не на роль диверсанта-пехотинца. Диверсанты о таких глобальных вещах не мечтают, чтобы не мешать планам своих клиентов. Разве псы делятся мнениями с хозяевами? Так ты добьешься лишь того, что тебя пристукнут как выскочку, — Син со вздохом окинул взглядом до сих пор дующегося ученика. — Может, зря я тебя сейчас спас. Если бы ты переломался так, что уже не годился бы в диверсанты, то возможно, нашел бы себе другую дорогу в жизни.

— О чем это ты, Син?.. Я тебя совершенно не понимаю.

Слова Сина, великолепного диверсанта, прошедшего через множества битв, показались Тору, далекому от вершин мастерства, слишком тяжелыми.

— Когда-нибудь поймешь. Надеюсь, не слишком поздно.

С этими словами Син толкнул его в спину.

Он сбросил его с вышки… но теперь Тору не потерял равновесия, в полете несколько раз зацепился за балки и в итоге успешно приземлился на ноги.