Но они уже давно не выходили на связь.

Матеус, будучи специалистом по управлению животными посредством магии, мог постоянно докладывать товарищам с помощью птиц и мышей. Другими словами, если от Матеуса нет никаких вестей, значит, сейчас он по какой-то причине не может использовать магию.

Скорее всего… люди князя обнаружили их.

И сразу же поймали.

Поэтому Николай решил, что на помощь им должны прийти уцелевшие члены отряда. Строго говоря, после выхода из состава «Климана» у них не осталось друг перед другом никаких обязательств, но товарищи по отряду все равно слушались приказов Николая, а он ощущал ответственность за их жизни.

Однако…

— Все разбежались? Хотя нет… — Николай перевел взгляд на колонну в углу коридора.

Из-за нее выглядывала нога.

К тому же…

— …

Стоило Николаю сделать пару шагов к колонне, как он остановился как вкопанный. Он увидел, что рядом с ногой бежит тонкая красная струйка.

Кровь. Много крови.

— Неужели…

Кто-то переубивал всех, кто остался в замке?

И из-за этого им теперь не попалось ни одной живой души?

Нет. Рано делать такие выводы по одному лишь трупу. Тем не менее, сам факт того, что им на глаза попался бесхозный труп, говорил о том, что в замке далеко не все в порядке.

Так все же… чьих это рук дело?

Едва ли отряда Матеуса. Кровь еще не свернулась, значит, труп совсем «свежий». Если у них есть время на убийство стражников, должно быть и на то, чтобы послать весточку Николаю.

Получается, прямо сейчас в замке скрывается кто-то, противостоящий князю Хартгену. Может, те самые правоназские монахи, которых Матеус собирался взять с собой в замок. А может… какая-то другая, третья сторона, о которой они пока ничего не знали.

Но в любом случае…

— Виви, будь начеку, — сказал Николай своей напарнице, девушке-ассасину.

Серебристыми волосами и фиолетовыми глазами она напоминала «Чайку», принцессу с гробом.

Вернее, не просто напоминала, она должна была стать одной из них, вот только Николай и остальные помешали ее «перерождению». Она получила новые волосы и глаза, но сохранила прежнюю личность.

Другими словами… она неудавшаяся Чайка.

Виви Холопайнен.

— …

Некогда волевая, непокорная девушка, готовая на все ради любимого Альберика Жилетта, едва переставляла ноги и выглядела совершенно подавленной.

Неудивительно.

Ради того, чтобы воскресить Альберика Жилета, она отказалась от всего, включая работу и положение, и решила вступить в битву за «останки» с Чайками. Но теперь тот самый Альберик вдруг появился, оказался врагом и всерьез пытался убить как ее, так и Николая.

Поэтому теперь ей уже ничего не хотелось.

Впрочем...

— Виви, — вновь обратился к ней Николай.

— Ладно, — отозвалась она.

Совсем недавно она только и делала, что рыдала без остановки и совершенно не отвечала Николаю. Можно сказать, ей удалось более-менее взять себя в руки.

«За это, видимо, надо благодарить диверсанта Тору?..» — уже не в первый раз подумал Николай.

Как ему удалось узнать, пока он отходил по делам, к ним в комнату заходил Тору Акюра из отряда белой Чайки.

Вообще, Виви на дух не переносила диверсантов — вероятно, сказывалась схожесть профессий. Хотя ассасины и диверсанты во многом похожи друг на друга, последние сражались без каких-либо принципов и шли на любую мерзость и подлость. Поэтому Виви смотрела на диверсантов с отвращением и словно видела в них саму себя в кривом зеркале.

Наверное, как раз из-за этого неожиданный визит и резкие слова Тору Акюры сработали подобно шоковой терапии и помогли Виви хоть немного собраться с силами. Гнев тоже может стать для человека движущей силой. И благодаря ему она сейчас хотя бы не рыдала от собственного бессилия.

А затем…

— В любом случае, сейчас нам надо…

— ?!

Резкий вдох Виви перебил Николая.

На ее лице отразилось сильнейшее изумление. Николай посмотрел туда же, куда и она.

И увидел…

— Господин Жилетт?

Он увидел его лишь на мгновение, но узнал сразу же.

Из окна коридора виднелся внутренний двор замка. А с другой его стороны, в окне коридора на два этажа выше, мелькнули одетые в белое фигуры.

Была среди них и до боли знакомая фигура их командира, непосредственного начальника Николая и возлюбленного Виви — рыцаря Альберика Жилетта.

— Виви… — обеспокоенно обратился к ней Николай.

— Я в порядке, — бросила в ответ та, слегка поморщившись.

Очевидно, до конца она еще не оправилась, но собрала волю в кулак и останавливаться не собиралась.

— За ними, — добавила Виви, прищурившись. — Я не знаю, что командир Жилетт делает в их отряде и почему так ведет себя… но этому должно быть объяснение. И оно наверняка как-то связано с тем, что Зита и остальные пропали.

— ...Пожалуй.

Заявление, безусловно, скоропалительное, но Николай и сам считал, что оно недалеко от истины.

Тяжело поверить, что невозможные, необъяснимые вещи творятся в одном и том же месте в одно и то же время, но при этом не связаны друг с другом. А значит, следует считать, что они как-то связаны между собой.

— Хорошо, идем… Но у тебя с животом все нормально?

В той самой битве чемпионата, которую они проиграли, напарник Альберика ударил Виви в живот рукоятью алебарды. Он не повредил внутренние органы… но боль не могла уйти так быстро.

— Хочешь, я тебя на себе понесу?

— Тебе тоже досталось. Будешь так говорить — заколю, — ответила Виви, доставая метательную иглу.

Все-таки былая прыть к ней отчасти вернулась.

— О как…

Николай и Виви улыбнулись друг другу, а затем побежали в сторону коридора на верхнем этаже, через который пронесся Альберик.

Княжество Хартген, замок Герансон.

Никогда еще со времен возведения замка в его тронном зале не творился такой хаос.

В воздухе витал плотный запах крови.

На полу валялось несколько трупов.

Зрелище небольшого, но все же поля битвы дополнялось звонами клинков, взрывами заклинаний, практически осязаемой яростью. Хозяина замка, князя Стефана Хартгена, уже не было в живых. Смертельная битва разворачивалась между таинственными штурмовиками и одним мальчиком.

К тому же…

— !..

— Явись, «Кипятитель»!

— О-о-о-о-о!

Битва уже не подчинялась здравому смыслу.

С одной стороны в ней принимали участие люди в белых масках, каждый — непревзойденный боец.

Мечи, копья, луки, гундо… Они окружали противника и без конца нападали на него. Каждая их атака таила смертоносную силу. Силы их натиска хватило бы, чтобы обычный человек за какое-то мгновение умер раз пять.

Но…

— Явись, «Заградитель».

Даже они казались заурядными людьми на фоне их противника.

Он… сражался один.

Да еще и полуголым.

Он бился одновременно и огромным мечом, и непомерным гундо, да так, что противники не могли совладать с ним.

Когда на него дружно накидывались — он то проскальзывал в щели между оружием, то отбивался магией, затем сразу же пользовался кратковременной беззащитностью врагов после атаки и контратаковал.

Промахнувшиеся атаки попадали в пол, стены, потолок, колонны. От разрушений вспыхивало пламя, расходились ударные волны, сверкали искры, летали обломки.

В белом дыму мелькали фигуры.

Порывы ветра и ударные волны кромсали воздух.

Никто не мог вмешаться в их битву.

Люди в масках называли себя «апостолами».

А мальчик настаивал, что именно он — возрожденный «дьявол».

Другими словами, в зале разворачивалась битва между ангелами и демоном, а смертным стоило держаться от нее подальше. Да что там, неосторожный зритель мог бы с легкостью умереть от одних только отзвуков сражения. Над каждым, кто находился в тронном зале, нависала смертельная опасность.