— Тебе не уйти, — заявил мальчик.

Он не насмехался и не язвил.

Он словно повторил всем известную истину.

— Твоих способностей не хватит.

— Наверное… — согласился император Газ.

Он не волновался, даже когда ему в лицо говорили о неминуемой смерти.

Что это — гордость императора?

Или же…

— …

Император моргнул.

Когда он разомкнул веки, мальчика уже и след простыл. Он исчез так, будто его здесь никогда и не было.

И словно ему на смену…

— Проклятый Император!..

Раздался грохот, и тяжелые двери сорвало с петель.

Скорее всего, их выбили магией. На самом деле они даже не были заперты, но гости наверняка опасались возможной засады.

Двери рухнули на пол, а сквозь дым в комнату забежало несколько вооруженных до зубов людей.

— Мы пришли убить тебя!

В тронный зал ворвались «герои»... вернее, «те, кому суждено стать героями».

Едва ли им известно, что они — лишь часть «плана»... что их привела сюда чужая незримая рука. Наверняка они ни секунды не сомневаются в том, что пришли сюда по собственной воле.

Ведь это от них и нужно.

— Как скажете… — тихо ответил император Газ и поднялся с трона.

Правой рукой он держал меч. Левой гундо.

Простой человек никогда в жизни не смог бы сражаться таким сложным сочетанием, но императору Газу это не стоило ничего.

— Сразите же меня в битве и прославьтесь на все времена.

Если тот мальчик, который представлялся как Ги, не поленился прийти и обо всем рассказать императору, тому, скорее всего, действительно незачем даже надеяться на победу. Ги должен был рассчитать и предусмотреть все, пусть сами «герои» — равно как и правители всех стран альянса — об этом и не подозревали.

Неважно, от стрелы ли, от меча ли, от магии ли, но император Газ встретит в этом зале свой конец. Его непременно убьют. Причем не просто убьют… его останки, превратившиеся за несколько веков в бесценный источник магической энергии, разделят на части, которые «герои» заберут с собой в качестве трофеев.

Он знал об этом. Знал прекрасно.

Догадаться было очень легко.

И все же… все же он не собирался сдаваться без боя. Пусть сопротивляться бессмысленно, он должен сразиться с героями просто для вида, иначе враги начнут что-то подозревать.

К тому же…

— Ну же. Сразимся же изо всех сил, — сказал император «героям»... понимая, что обстановка хоть и слегка, но все же воодушевила его. — Кричите. Злитесь. Стенайте. Ведь в этом смысл нашего существования. Ведь именно это от нас и требуется.

За долгие годы он, пожалуй, испытал все, что только может пережить человек, и стал самым умудренным созданием этого мира.

Непознанным оставалось лишь одно заурядное явление: смерть.

Много раз ему доводилось даровать ее другим, но никогда еще — испытывать самому.

Именно поэтому императора Газа наполняло предвкушение.

Он должен уничтожить свою оболочку, чтобы обрести более сильную.

Он должен пройти через смерть, чтобы вновь сразиться за жизнь.

И потому эта битва для него — вовсе не «конец», а «начало».

— О-о-о-о-о!

И мечи. И стрелы. И магия.

Все их атаки устремились к императору Газу.

Каждая — настолько яростная и переполненная злобой, что с легкостью прикончила бы обычного человека.

— Великолепно. Теперь-то я… — прошептал император Газ.

Он не знал, услышали ли его «герои».

Но они, конечно же, не знали.

Что убив императора Газа, они приведут в действие грандиозный план, придуманный им самим.

— Прочь отсюда, сброд, ибо сейчас я сражу бога.

…

Незадолго до того, как Артур объявил богу «смертный приговор».

Где-то на среднем ярусе замка Герансон.

Именно здесь был заключен кровавый договор.

…

Холод быстро сковывал тело.

Наверняка это вина кровотечения. Он лежал с перегрызенной глоткой и отчетливо ощущал, как жизнь покидает его.

Его наполняло странное чувство: поле зрения сужалось, звуки отдалялись, вместо целого мира осталось лишь то, что касалось его тела.

И только одно оставалось совершенно ясным.

В эту самую секунду он покидал мир живых.

— Фреде… рика… — произнес он имя убийцы.

Она сидела верхом на лежащем Тору и смотрела на него кроваво-красными глазами.

Длинные золотистые волосы, внешность невинной девочки.

Все это — лишь одно из множества подражаний, на которые способна Фредерика. Будучи драгуном, она даже форму дракона принимала лишь ту, которую, по ее словам, «воображают себе люди».

Ее облик портила только кровь, размазанная по нижней половине лица.

Выражением лица она напоминала хищника, пожиравшего добычу. А поскольку в остальном выглядела она поистине очаровательно, лицо ее казалось вдвойне пугающим.

Хотя с другой стороны…

— Тору.

Фредерика положила руки на его щеки, а затем опустила голову к его губам.

Она будто собиралась поцеловать его.

— Заключим контракт?

— …

— Кусай меня. Куда угодно, — сказала она чуть ли не развратным тоном1.

Когда человек и драгун заключают контракт, оба они должны поглотить плоть друг друга.

Съеденная плоть сливается с кровью — таким образом, и человек, и драгун становятся частями друг друга. Заключивший контракт человек обретает возможность пользоваться магией драгуна.

И, в каком-то смысле, перестает быть человеком.

Конечно, у обычного человека от одной мысли о контракте волосы встают дыбом, но драгуны, в том числе Фредерика, вкладывают в него совсем другой смысл. Она упрашивала Тору совершенно беззаботным тоном, словно приглашая на совместную прогулку.

— …

Тору молчал.

Он явно не собирался кусать Фредерику. Та попыталась просунуть палец между губ юноши, но тот так и не разомкнул челюсти.

Поэтому Фредерика удивленно наклонила голову.

— Если не заключим, ты умрешь.

— ...Наверное, — ответил Тору, пуская кровавые пузыри.

— Ты ведь не хочешь умирать?

— ...Не хочу.

— Тогда в чем дело?

Такими темпами Тору действительно мог умереть.

Казалось бы, у него нет времени на подобные разговоры.

Безусловно, Фредерика поступила довольно резко, явно пытавшись таким образом подтолкнуть Тору, который никак не мог решиться. Она добивалась не смерти Тору, а вещи совершенно противоположной.

И тем не менее…

— Я… уже… говорил… тебе, — Тору слегка улыбнулся, пусть лицом он уже немного напоминал покойника. — Я буду… жить ради себя… и сам… все решать… не потому… что я диверсант… и не потому… что мне кто-то приказал…

— … — Фредерика моргнула.

Тору едва шевелил языком и губами, с трудом издавая звуки.

— Когда тебе дают… смысл жизни… а ты… за него держишься… то забываешь… чего на самом деле хочешь… что на самом деле должен…

Ему всегда хотелось иметь смысл жизни, смысл существования в этом мире.

Он не хотел жить без смысла и умирать без причины.

Он даже в мыслях не мог допустить такой судьбы.

Для чего его тело? Для чего радость? Для чего ярость? Для чего печаль?

Тору считал, что, чем жить без смысла и с мыслью о том, что появился на свет случайно, лучше уж быть травой или цветком. Лучше уж просто существовать, а затем исчезнуть, когда настанет отведенное время, как любое другое явление природы.

Однако вместо этого Тору продолжал задаваться вопросами.

Ярость и скорбь не хотели покидать его сознание.

И он подумал: коли мир вокруг так жесток, его нужно изменить.