— К тому же, Син, ты не понял одну вещь.

— Одну вещь? И какую же?

— Я и сама лишь недавно все поняла, когда смотрела на моего брата.— Акари слегка склонила голову. — Я действительно чувствую вину за смерть Хасумин… но не только. Вина — лишь повод, точнее, отговорка.

Она выпрямила указательный палец на руке, которой держала молот.

— Лишь повод для того, чтобы считать брата моим хозяином.

— …

Син промолчал. Даже Акари не знала, изумился он или разочаровался.

Однако…

— Син. На самом деле я не годилась в диверсанты всю сознательную жизнь.

У диверсантов нет своих целей. Диверсанты ничего не желают.

Их стремления им заменяют желания хозяев.

Поэтому один диверсант никогда не может быть хозяином другого.

Равно как одна пустота не может наполнить другую.

— И еще кое-что, Син, — вдруг продолжила Акари, словно опомнившись. — Я тоже более-менее восхищалась Хасумин, поэтому должна отомстить тебе. Я бы не примкнула к тебе, даже если бы моего брата здесь не было.

— Ты просто сгусток эмоций, — расстроенно протянул Син. — Учения Акюры отскакивают от твоего упрямства, как от стенки горох.

— …

— Какая жалость, что тобой управляют чувства и твое собственное сознание. Инструмент, отказавшийся быть инструментом, не нужен никому. Тебе не суждено кем-либо стать. Ты так и будешь бесцельно бродить, не зная, кто ты такая.

— ...Неужели? — Акари недоуменно склонила голову. — Я Акари Акюра. Не больше и не меньше. И этого достаточно.

Уголки рта Акари медленно потянулись в сторону.

— Это мне жаль тебя, Син Акюра. За то, что тебя не устроило быть самим собой.

Возможно, она просто насмехалась над ним.

Но на губах ее появилась яркая… хищная улыбка.

— ….

— Услышал ли ты меня, настоящий диверсант Син Акюра? Что же, теперь поведу я, — и Акари, продолжая улыбаться, начала зачитывать: — Я есть сталь!

Винтовая лестница уходила в небо.

Ступени из полупрозрачной, похожей на стекло материи и голубоватых магических контуров сливались с туманом в далекой выси и совершенно не поддавались счету.

Но взбираться по ним, видимо, не составляло никакого труда… поскольку волочащий дряхлеющее тело Артур Газ уже успел скрыться с глаз.

— Отсюда вверх, — проговорил Тору после короткого молчания.

Он не мог отпустить Артура Газа так просто.

Проклятый Император собирался создать мир, в котором бушевала бы бесконечная война.

Быть может, речь шла о том самом мире, о котором когда-то мечтал Тору.

Мире, в котором диверсант сможет проявить себя. Его ждало бы место под лучами софитов, а не звание пережитка войны и всеобщее презрение, с которыми приходилось мириться сейчас.

Но почему Тору вообще мечтал проявить себя как диверсант?

Из-за Хасумин Уло.

Ее жизнь оборвалась, как и жизнь ее ребенка.

Тору не хотел жить в мире, где люди рождаются и умирают безо всякой причины. Он не мог вытерпеть жизнь, которая ничего после себя не оставит и которую растопчут ради чьих-то амбиций.

Поэтому ему хотелось изменить мир. А поскольку Тору вырос и воспитывался как диверсант, он знал лишь один метод: битвы. И значит, в мирное время ему ничего не оставалось. Оттого он и мечтал о войне.

Но…

«Вот тебе раз…»

Жизни, которые топчут ради чьих-то амбиций.

Сейчас под эти слова попадал каждый житель мира.

Чудовище, называвшее себя богом, поглощало эмоции людей, взирало на мир из «иного измерения», куда не добраться ни на машине, ни на лодке, ни даже на летающей крепости. Оно наблюдало за тем, как мечутся и живут люди, и наслаждалось зрелищем.

Император Газ сказал, что ради этого — и только ради этого — людей и создали.

У жизни людей есть и смысл, и цель.

Но Тору не мог их принять.

Все отчаянные усилия ничего не подозревающих людей, появившихся на свет, служили лишь для ублажения вознесшегося над миром бога.

Останься Тору в неведении, и он тоже развлек бы бога беспокойной жизнью, полной гнева, смеха, сомнений и страданий. Точнее, нет. Едва ли бог даже отличил бы его жизнь ото всех прочих подобно тому, как люди не различают крупицы соли в своей еде.

Бог нисколько не уважал людей.

Он относился к ним, как к расходным материалам, и поэтому…

«Не допущу».

Тору не знал, что случится, если по лестнице попытается взобраться кто-то кроме императора Газа.

Отбросит ли и он тело, превратившись в божественное создание?

Или умрет, не справившись с магическим вознесением?

Тору не разбирался ни в магии, ни тем более в боге. Он не знал ответа.

И все же…

— Пожалуй, я еще успею догнать его, если побегу прямо сейчас, — решившись, проговорил он.

Но хоть слова его выражали лишь ни на чем не основанную надежду…

— М-м. Вероятно.

— Но разве долететь не проще?

Отозвались Чайка и Фредерика не слишком взволнованными голосами.

— Долететь? Ну… пусть я и научился использовать твои способности, отрастить полноценные крылья и использовать их мне будет трудновато.

— Э?.. — Фредерика недоуменно заморгала.

— Что за «э»?

— Тору, ты что, собрался пойти один?

— А ты что, собиралась со мной? — спросил он в ответ, сокрушенно вздыхая.

— Так, Тору, послушай, — причудливая морда драгуна оказалась у самого его носа. — Клятва драгуна и наездника — не какая-нибудь мелочь, понимаешь? Это буквально «пока смерть не разлучит нас».

— Да, но…

— И к тому же оно на деле как? Да, ты заключил со мной контракт, и мы оба стали частями друг друга… но наездник все равно не может использовать магию драгуна, если слишком отойдет от него. А с учетом того, что там по пути магические аппараты и так далее, нас быстро разъединит.

— Я…

— Тору! Времени сомневаться! Нет!

— И ты туда же! — Тору повернулся к Чайке. — Это слишком опасно, поэтому идти должен только…

— Отказываюсь. Тору. Один. Не пойдет!

— И я тоже иду, да.

— Эй, вы… — Тору попытался наскрести убедительных слов, но затем… — Ай, ладно, делайте что хотите!

Возможно, у них действительно не осталось времени.

Ему не хотелось безнадежно опоздать из-за мелкой перепалки.

К тому же до императора Газа наверняка легче долететь на Фредерике, чем бежать по винтовой лестнице. Плюс Тору могли пригодиться советы магов, чтобы остановить Артура.

— Идемте!

— М-м.

— Е-есть.

Тору запрыгнул на спину Фредерики, а затем потянул за руку Чайку.

И она оказалась куда тяжелее, чем он ожидал.

— ?!

Повернувшись к Чайке, Тору увидел девушку, державшуюся за ее спину.

Ладу Ниву.

— …

Тору хотел было что-то сказать… но промолчал, напрягся и затащил на спину Фредерики обеих девушек. Во-первых, он понимал, что сейчас нельзя тратить время… а во-вторых, счел, что если Нива сама пошла за Чайкой, то может пригодиться в бою.

— Фредерика, — обратился к драгуну Тору, прижимая руки к крепкой, словно доспех, шкуре. — Когда мы доберемся до императора Газа, я, скорее всего… буду использовать магию постоянно. Возможно, тебе придется тяжело, но будь так добра.

— Постоянно?.. А-а, — Фредерика поняла, о чем речь. — Угу. Доверься мне.

Она кивнула головой, что венчала длинную гибкую шею, затем взмахнула огромными крыльями.

Драгун уверенно поднялся в воздух в самом центре бесконечной винтовой лестницы, принял летную позу… а в следующее мгновение резко замахал крыльями. Огромное серебристое тело начало взлетать.

— Не упадите! — крикнул Тору, хватая Чайку за шиворот, а затем перевел взгляд вверх.

«В каком-то смысле мы тоже собираемся убить бога».

Или, по крайней мере, того, кто собирается занять престол существа, определяющего мировой порядок.