- А что, и правда он? – спросил первый, глянув на приятеля, которого только что локтем в бок толкал. Тот в ответ лишь пожал плечами.

- Я ж там не был, - сказал он. – Только командира нашего во внутренний двор пустили. Мы в это время в гарнизоне торчали, а из окна не больно-то насмотришься. Ничего толком не разобрать.

- Ладно, - махнул всем рукой рыжий. – Хватит трепаться, в дорогу пора.

- Где мне вещи кинуть? – спросил у него я.

- А вон телега, - указал он. – Там и ящики удобные и солома мягкая, да и ход у неё поплавнее будет.

Я не почувствовал подвоха, и устроился в указанной телеге. Только на вечернем привале мне объяснили, что в ней везут какую-то новую взрывчатку для алхимика на Чёртовом мосту. Потому и соломы там больше и телега с более плавным ходом. Но мне было откровенно всё равно, что в ящиках, на которых я сплю. И если суждено мне погибнуть, то смерть от взрыва ничем не хуже и не лучше другой. Мой фатализм Чокнутым понравился, и меня с первого же вечера приняли в свою компанию.

А вот теперь пришла пора расставаться. Меня до моста провожал всё тот же рыжий Чокнутый, остальные готовили обоз в обратный путь или же просто разбрелись по местным кабакам, чтобы отвести душу за несколько дней опасного путешествия. И вот что интересно, я ведь провёл с ними в дороге эти несколько дней, нам не выпало даже сражаться вместе, а на душе было тяжело. Как будто от старых друзей ухожу. Ни уход тевтона, ни исчезновение вора не вызвали и тени похожих эмоций, а ведь с ними я, как ни крути, а не один пуд соли съел. Воистину, чужая душа – потёмки, раз уж в собственной порой разобраться не получается толком.

- Ну, бывай, - сказал мне рыжий Чокнутый. – Не знаю, что тебе нужно в Шварцвальде, но желаю удачи. И все наши желают.

Он на прощание ещё раз крепко стиснул мои пальцы, я ответил ему тем же.

- И вам удачи, Чокнутые, - ответил я.

- Да ты теперь такой же, как мы.

Я только кивнул в ответ – зачем спорить с очевидным – и решительно развернувшись, зашагал по мосту через Рейн. Впереди отчётливо виднелись стены небольшого деревянного форта на той стороне реки, а за ним лежала цель моего, в общем-то недолгого, но оказавшегося весьма трудным, путешествия. Шварцвальд.

Однако я отчего-то был уверен, что самое сложное у меня впереди – и всё ещё только начинается.

Кроме духовных книг в Пассиньяно я читал и вполне светскую литературу, благо библиотека в обители обширнейшая, а запасы свободного времени у меня в пору моего заключения в монастыре были просто неисчерпаемы. Тогда-то я прочёл и пару томов из «Комментариев к Галльской войне» Цезаря, и труды Плутарха со Светонием о самом великом полководце античности. Моим Рубиконом стал величественный Рейн, который я перешёл по Шварцвальдскому мосту.

Противоположную сторону его охранял небольшой деревянный форт, вроде того, что встретил нас со Скрипачом на берегу Люцернского озера. Не ожидая подвоха, я вошёл в него, и тут же оказался в окружении далеко не самых приятных личностей. Все они явно были наёмниками не самого лучшего пошиба. Одежда хотя и была некогда вполне приличной, но сильно истрепалась, доспехи, в которых щеголяла пара офицеров, тоже пребывали не в лучшем состоянии, равно как и оружие. Но хуже всего были их откровенно алчные взгляды, которыми они окидывали меня. Словно оценивали, как бы получше разделаться со мной и поделить принадлежавшее мне добро.

- Смотрю, ты грозный воин, - обратился ко мне один из офицеров, - сколько оружия на себя нацепил.

- Погодите, минуту, - осадил его второй офицер, выглядевший несколько приличней. – У вас, дорогой гость, за спиной приторочен кампеадорский меч, не так ли? Разрешите на него взглянуть.

- Только без резких движений, - добавил первый, - у нас тут люди нервные на заставе. В Шварцвальде одному дьяволу известно что творится, так что если будете дёргаться, в вас могут и пулю пустить.

Он как бы невзначай махнул рукой, указывая наверх, где на единственной невысокой башенке форта пристроился стрелок с дымящейся фитилём аркебузой. Серьёзный аргумент, чтобы не творить глупостей, но я и так не собирался – мне вполне хватало десятка ландскнехтов, окруживших меня не слишком тесным кольцом.

Я снял со спины ножны с трофейным мечом, отданным мне после ордалии с доном Бласко, для этого пришлось поставить вещевой мешок под ноги, но так удобней будет драться в случае чего. Офицер кивнул одному из ландскнехтов и тот взял у меня оружие.

- Так и есть, - кивнул офицер, вынув меч из ножен всего-то на ладонь, - клеймо наваррское. Вы тот самый кампеадор, который должен был приехать с ведьмой?

В голосе его сквозило откровенное сомнение, и попытайся я солгать, точно получил бы пулю или полфута холодной стали в спину. Меньше всего я походил на одного из наваррских кампеадоров – любимых рыцарей королевы Марго. Конечно, среди них попадаются и уроженцы других земель, а не только невеликого приморского королевства, однако отчего-то мне казалось, что дона Бласко тут знали едва ли не в лицо. И играть с людьми на заставе бесполезно.

- Ведьма мертва, как и сопровождавший её кампеадор, - ответил я. – Он не прошёл ордалии в Базеле, и из-за этого ведьму отправили во Фраумюнстер. Думаю, тамошние суровые монашки быстро найдут на неё управу.

- Похоже на правду, - покивал офицер, - очень похоже, но откуда у тебя тогда меч кампеадора?

- Его похоронили по рыцарскому обычаю, с оружием, - на ходу принялся сочинять я. – Всё же он был благородный и титулованный человек. Я же служил ему верой и правдой. После гибели господина я забрал его меч, чтобы продолжить его дело, как он завещал мне перед ордалией. Меч должен послужить доказательством на той стороне Рейна, так сказал он мне.

Я лгал вдохновенно, на меня накатило, как бывало ещё в детстве, когда я пытался выкручиваться после особенно наглых каверз, поплатиться за которые мог очень и очень дорого. И, похоже, как и в детстве, у меня получилось. Да, неверие офицеров победить мне не удалось, а уж простым ландскнехтам и вовсе плевать было на мои слова – они лишь как псы ждали команды: рвать, чтобы накинуться на меня. Однако в целом мне показалось, что пока этот приказ отдавать им не собираются. Мне удалось заинтересовать офицеров, по крайней мере, того, кто держал меч дона Бласко, и не думая о том, чтобы вернуть его мне.

- Снег может пойти в любой момент, - заявил вдруг первый офицер, - хватит уже тут торчать без толку. В казарму, парни, пускай господин Ханнсегюнтер сам с этим пришлым болтает.

Он махнул рукой ландскнехтам и те, недовольно ворча, отчего снова напомнили мне свору собак, убрались следом за ним в длинный, деревянный барак. Лишь караульный на башне остался присматривать за нами.

- И в самом деле, нечего торчать тут на холоде, - кивнул мне офицер, которого представили как Ханнсегюнтера, - идёмте со мной. В тепле и за стаканом вина говорить куда приятней.

- Откуда столько доброты к первому встречному? – поинтересовался я, нарочито долго возясь с лямками вещевого мешка.

Их и в самом деле надо было перетянуть, чтобы он нормально сел на спину после того как я отдал меч дона Бласко.

- Я ждал здесь только кампеадора и ведьму, которую он должен был привести с собой, - ответил Ханнсегюнтер. – И теперь хотел бы узнать все подробности путешествия из первых рук. Вы ведь были с кампеадором с самого начала?

- Не совсем, - покачал головой я. – Я сменил его прежнего слугу-баска, который погиб в окрестностях города скорби, прежде называвшегося Милан.

- И кто же ты тогда? – глянул на меня с новым подозрением Ханнсегюнтер.

Я снова принялся откровенно, но вдохновенно лгать. А что мне ещё оставалось?

- Я был бойцом особого отряда капитана Гальярди, однако судьба вечного охотника на нежить мне не по душе. Вот только выбора мне никто не оставил, как и всем в отряде matamuertos. А кампеадор предложил мне лучшую судьбу – вот я и принял его щедрое предложение.